Отец изо всех сил старался меня запугать, но ничего не добился. Я всё равно оказался здесь. Какая ирония! Я бы посмеялся, но смех – пережиток прошлой жизни. Его место в Сенг Нгои, в сияющих небоскрёбах, торговых центрах и снующих по улицам такси.

Семьсот тридцать дней. Ровно столько я заперт в этой выгребной яме всея человечества.

Восемнадцать. Столько мне осталось, чтобы выбраться отсюда.

У меня есть план – сложный и чертовски рискованный, – но чтобы он сработал, мне нужен посыльный. Очень быстрый.

Не успеваю даже наполовину прикончить полное блюдо вонтон-мейн, когда мимо облюбованного мной крыльца проносится пацан. Вот он тут – и уже нет, мчится быстрее лучших атлетов из моей бывшей школы.

– Парень опять за старое, – ворчит господин Лам, выхаркивая остатки слизи из глотки. Его вылупленные черепашьи глаза вновь изучают улицу. – Интересно, кого осчастливил на этот раз? Половина лавок на нашей улице от него пострадало. Хотя мою решётку на прочность не пробует. Только покупает.

Я как раз откладываю палочки, когда мимо проносится очередная компания. Куэн – во главе своры, взгляд его сосредоточен и яростен. Его я давно уже вычеркнул из списка возможных посыльных. Слишком жесток, безжалостен и слегка туповат. Такой мне не нужен.

А вот первый пацан может подойти. Если удастся его поймать.

Ставлю недоеденную лапшу на крыльцо, натягиваю худи и пристраиваюсь следом.

Куэн со своей сворой бегут ещё несколько минут, прежде чем остановиться. Крутят головами по сторонам, задыхаются, глаза дикие. Кого бы они ни искали, удача не на их стороне.

Я замедляюсь и прячусь в полутьме улицы. Запыхавшиеся парни меня не замечают. Слишком заняты: трепещут пред царственной подгорающей задницей Куэна.

– Куда он делся? Куда, чёрт подери, он делся? – кричит бродяга и пинает пустую банку из-под пива.

Она с металлическим лязгом врезается в стену; по бетонному блоку врассыпную кидается целый выводок тараканов. Меня передёргивает. Смешно. Я столько всего пережил, столько повидал здесь, а от вида насекомых всё равно тошно.

Куэн тараканов не замечает. Он неистовствует, пинает мусор, бьёт стены, бросается на парней. Его прихлебалы отшатываются в надежде не стать очередным козлом отпущения.

Он поворачивается к ним:

– Кто дежурил?

Все молчат. Но я их не виню. Бродяга сжимает кулаки, руки его подрагивают.

– Кто, чтоб его, дежурил?

– Ли, – тоненько выдавливает ближайший к кулакам Куэна пацанёнок. – Ли дежурил.

Вышеозначенный парень мгновенно вскидывает руки в знак капитуляции:

– Простите, босс! Такого больше не случится. Клянусь.

Лидер делает шаг вперёд, наступая на дрожащего Ли. Кулаки его крепко сжаты, готовы к битве.

Я прячу руки глубоко в карманы худи. Мне жаль Ли, но не настолько, чтобы вмешиваться. Мне сейчас некогда вляпываться в чужие проблемы. На свою-то времени почти не осталось.

Кажется, Куэн собирается дать несчастному по морде. Никто не пытается его остановить. Съёживаются, ждут и пялятся, как кулак старшего поднимается на один уровень с носом Ли. И замирает.

– Кто это был? А? – спрашивает Куэн. – Надеюсь, ты его увидел.

– Да, да, да. – Ли яростно кивает.

Прискорбно видеть, как он жаждет выслужиться, насколько сильно Куэн зашугал этих мальчишек. Если б они жили в цивилизованном мире – играли б в футбол, ходили в караоке с друзьями, – то, скорее всего, выбрали бы себе другого лидера. У которого больше мозгов, а не мышц.

Но мы в Городе-крепости Хак Нам. Здесь правят сила и страх. Выживают сильнейшие.

– Это Цзин. Он уже крал у нас вещи. Кусок брезента. Рубашку, – продолжает Ли. – Помнишь? Ну, тот, который явился Снаружи несколько лет назад. С котом…

– Мне плевать на грёбаного кота, – рычит Куэн. – Мне нужны мои ботинки!

Его ботинки? Я опускаю взгляд и понимаю, что громила действительно босой. От погони по замусоренным улицам ноги его в крови. Спасибо битому стеклу и гравию. Может, ещё парочке использованных шприцов.

Неудивительно, что он так рассвирепел.

Ли прижимается спиной к стене. Лицо сморщено, словно парень сейчас разрыдается.

– Я верну ботинки. Обещаю!

– Сам об этом позабочусь.

Кулак старшего бродяги заканчивает свой путь. Раздаётся громкий, ужасный звук удара костяшек о челюсть. А Куэн продолжает бить – опять и опять, – пока лицо Ли не равняется по цвету с тёмными засаленными волосами. Смотреть на это неприятно. Картина в разы противней парочки насекомых.

Я могу остановить это. Могу достать пушку и полюбоваться, как банда Куэна бросается врассыпную подобно тараканам. С каждым новым ударом у меня самого кулаки ноют и горят, но я лишь глубже заталкиваю руки в карманы.

На улицах каждый день умирают дети – жизни их обрывает голод, болезни и лезвия ножей. Я не могу спасти всех. А если буду поднимать голову и не сделаю всё необходимое, чтобы свалить за восемнадцать дней, то и сам не спасусь.

Я повторяю это себе вновь и вновь, наблюдая, как искажается лицо парня, покрываясь кровью и ссадинами.

Я плохой человек.

– Снимай ботинки, – рычит Куэн, наконец опуская кулаки.

Ли лежит на земле, хнычет:

– Умоляю…

– Снимай, пока я не выбил из тебя всё дерьмо!

Пальцы Ли дрожат, расшнуровывая ботинки, но он всё же умудряется их снять. Куэн хватает обувь и натягивает на свои кровоточащие ноги. Завязывая ботинки, он сообщает остальным прихлебалам:

– Кто-нибудь знает, где прячется этот Цзин?

В ответ все лишь качают головами и осоловело смотрят на предводителя.

– Ка Минг, Хо Вей, найдите, где он спит. Я собираюсь вернуть ботинки. – Последнее предложение Куэна больше напоминает рык.

Улица взрывается криками. Сначала я думаю, что это Ли, но избитый босой мальчишка удивлён не меньше остальных. Все, как один, обращают взгляды в другой конец улицы, крутя головами, как сурикаты, которых частенько показывали в любимом шоу брата.

Крики раздаются откуда-то издалека, оттуда, где остывает на крыльце моя лапша. Столько шума разом может означать только одно – Братство.

Пора сваливать.

Должно быть, свора Куэна решает так же, потому что парни панически принимаются отступать. Прочь от криков. Прочь от Ли. И от меня.

– Пожалуйста! Не оставляйте меня! – Ли протягивает руки, его всхлипы выглядят жалко.

– В лагерь можешь не возвращаться, – выплёвывает Куэн парнишке, теперь уже изгою, и исчезает.

Я ничем не могу помочь, но гадаю, что будет теперь с ним? Если пацан такой же, как и остальные прихлебалы Куэна, значит он либо сирота, либо у родителей его нет денег даже на миску риса. Детям, у которых есть крыша над головой и горячая еда, есть чем заняться и без игр в бандитские разборки. Без родителей, без обуви, с разбитым лицом, когда зима в самом разгаре… К счастью, она нынче тёплая (как и всегда), но холод чувствуется, особенно когда у тебя нет даже носков.

Шансы у Ли не слишком высоки.

Я иду прочь, глубже натянув капюшон и по-прежнему пряча руки в карманах, пытаюсь выглядеть как можно менее подозрительным. И исчезаю в тёмном переулке, как раз когда мимо проходят члены Братства. Девушка, которую они тащат за собой, больше напоминает кровавое месиво. Волосы её распущены, волочатся по земле. Платье шёлковое, блестящее – явно одна из бордельных куколок. Должно быть, пыталась сбежать. И судя по тому, что я вижу, побег не удался.

Вонтон-мейн пытается выбраться наружу. Я проталкиваюсь дальше, в тёмные недра города, оставляя девушку наедине с её судьбой.

Я не могу спасти всех.

Цзин. С котом. В улье с населением в тридцать три тысячи человек это не так уж много, но господин Лам, кажется, его узнал. Первая зацепка. Нужно действовать быстрей, найти его до того, как Куэн пронюхает, где пацан хранит его кусок брезента. Видимо он одиночка, а это значит – учитывая, как только что поступили с Ли, – что он умён. Умён и быстр. Плюс к тому, продержался на улицах города несколько лет, а это сложно даже в Сенг Нгои, не говоря уже этой дыре.