В апреле 1941 из посольства в Вашингтоне министр иностранных дел Германии Иоахим фон Риббентроп получил сообщение, в котором говорилось, что из «абсолютно надёжного источника» стало известно, что японский дипломатический шифр был взломан американцами.
В 1939 году японцы начали использовать для передачи дипломатической корреспонденции новую шифровальную машину «Тип 97». В Соединенных штатах она получила романтическое кодовое название «Пурпурной». Тип 97 был модернизацией предыдущей модели, так называемой «Красной» машины. Ее шифр был взломан ещё раньше, на основании утечки информации во время первой Вашингтонской конференции по морским вооружениям. Сейчас специалисты соответствующего подразделения радиоконтрразведки под началом Уильяма Фридмана начали работу по разгадыванию нового шифра и перехватывали сообщения, зашифрованные «Пурпурным» и «Красным» кодами. Это было единственной информацией, которая могла бы помочь создать свой аналог «Пурпурной» машины. Прорыв состоялся, когда криптографы попытались использовать шаговые искатели, применяемые в телефонии. По счастливому совпадению они работали, основываясь на том же принципе, что и переключатели «Пурпурной» машины. В конце 1940 года Фридман и его команда из военно-морской контрразведки были в состоянии создать свой вариант «Пурпурной» машины. Он оказался столь эффективным, что текст официального объявления войны Японией, направленный ею в свое посольство в Вашингтоне за день до атаки на Перл-Харбор (чтобы посольские шифровальщики успели расшифровать и распечатать сообщение), оказался на столе американской разведки еще до официального вручения текста японцами. Предупреждение разведки было слегка приторможено администрацией президента и атака состоялась. США наконец-то обладали поводом ввязаться в Вторую Мировую войну.
Немцы, получившие столь важные сведения естественно поделились ими с японцами. Японский посол, генерал Хироси Осима, конечно же поставил в известность об этом министерство Армии, то в свою очередь передало информацию в министерство Флота, ведь именно флот изготавливает «пурпурные машины» для себя и министерства иностранных дел. Надо ли говорить, что флотские конечно не поверили армейским? Американцы продолжали читать японские сообщения и делились ими с англичанами.
Вот о такой сложной цепочке рассказал адмирал Хироюки Изуми адмиралу Исороко Ямамото, тот схватился за голову. Теперь многое стало понятно: своевременный уход Британского Восточного флота с Цейлона, бой в Коралловом море, фланговый удар авианосцев при Мидуэе. Но главнокомандующий не зря был умелым и азартным игроком в покер и го, он прекрасно понимал как можно воспользоваться тем, что противник заглядывает тебе в карты. Флот развернул широкомасштабную компанию по дезинформации американцев и англичан. Для этого задействовали все средства, в первую очередь императорский смотр, на котором не было тяжёлых авианосцев. Весь Кидо Бутай объявили повреждёнными, то же относилось к «Секаку» и «Дзуйкаку». «Пурпурные машины» не изменили кода и конфигурации, радиоэфир трещал о небоеспособности ударной силы Объединённого флота. На самом деле кроме «Секаку» повреждений не получил ни один авианосец, а сам «Секаку» уже закончил ремонт и был готов к боевому походу. Проблема была в другом. К концу июня авиационный парк вырос, и насчитывал основных типов в первой линии: 600 «Рей-сен», 200 пикирующих бомбардировщиков Тип-99, 200 торпедоносцев Тип-97 и 380 бомбардировщиков наземного базирования Тип-96 и Тип-1 («Нелл» и «Бетти»), но экипажей не хватало. За 6 месяцев боев авианосные группы безвозвратно потеряли более двухсот пилотов. Это были лучшие морские лётчики мира и восполнение таких потерь представляло из себя определённые трудности.
Первоначально обучение на пилотов Императорского японского флота было открыто только для офицерского состава. Однако, будучи новым полем деятельности, авиация предоставляла выпускникам военно-морской академии сравнительно небольшие возможности для карьерного роста. Когда стало ясно, что для быстрого пополнения рядов морской авиации требуются иные источники, в марте 1914 г. на конкурсной основе был начат прием и унтер-офицеров. После того, как эта практика себя оправдала, в мае 1920 г. была начата постоянная подготовка морских летчиков из состава старшин и матросов. За несколько лет число унтер-офицеров и матросов в летном составе значительно превысило численность офицеров. В конечном итоге, в отличие от ситуации на Западе, где по-прежнему офицеры составляли большинство среди летчиков, японская авиация (и в особенности морская) стала в основном опираться на выходцев из унтер-офицерских и солдатских рядов.
Конечно это была пропасть которая разделяла офицеров морской авиации с одной стороны и нижние чины летного состава — с другой. Разумеется, встречались отдельные офицеры, обладавшие отличными командирскими качествами и вместе с тем проявлявшие истинный интерес к нуждам своих подчиненных. О таких командирах их бывшие матросы и унтер-офицеры вспоминали с искренним уважением. Но гораздо чаще, выпускники элитной военно-морской академии в Эта Джима с презрением относились ко всем остальным, включая офицеров-резервистов и офицеров «специальных служб», вышедших из нижних чинов и преодолевших казавшийся незыблемым барьер, отделявший офицерский корпус от нижних флотских чинов. Многие ветераны-унтер-офицеры морской авиации еще долгие годы вспоминали о побоях, которых натерпелись от своих офицеров, считавших их низшим классом.
В июне 1930 г. программу подготовки пилотов — старшин и матросов, прежде известную под громоздким названием Хико Дзюцу Ренсю Сей (Программа обучения технике полетов) формально переименовали. Обучающихся по этой программе стали называть Со-дзю Ренсю Сей (пилот-ученик, или курсант), сокращенно — Сорен. Незадолго до этого, в 1928 г., путь в унтер-офицеры летного состава был открыт и для гражданских. Это была программа Хико Йока Ренсю Сей (Программа обучения летного резерва), или Йокарен.
С начала тридцатых годов потребности в лётчиках постоянно возрастали, и пришлось изыскивать новые пути для их привлечения и подготовки. В ноябре 1934 г. для поддержания резерва пилотов-офицеров с университетским образованием была открыта программа Коку Йоби Гакусей (Программа студентов авиационного резерва), ориентированная на молодых людей, закончивших университеты и профессиональные училища (начинать обучение по программе могли юноши с университетским образованием не старше 26, а с высшим профессиональным — не старше 24 лет). Первоначально программа была открыта только для финансировавшейся военно-морским флотом дивизии Японской студенческой авиационной лиги — воздушно-спортивного общества, привлекавшего образованную молодежь по всей стране. Высшие чины военно-морской академии противились предоставлению возможностей резервистам для продвижения по службе, и в результате до начала войны на Тихом океане программа не могла стать достаточно масштабной. В первый год приняли лишь пять курсантов, а в 8-й набор (в апреле 1941 г.) зачислили сорок три человека.
Несмотря на узколобые взгляды традиционалистов японского императорского Флота, уже во второй половине 30-х годов стало ясно, что мир катится к войне, а военная авиация нуждается в расширении программ по подготовке пилотов. В мае 1937 г. была принята новая программа, рассчитанная на обучение молодых людей в возрасте от 16 до 19 лет, прошедших в течение 3,5 лет учебу в средней школе. По общеобразовательной программе они учились 14 месяцев, а затем 12 месяцев у них длилась лётная подготовка. Первый класс этой программы приступил к учебе в сентябре 1937 г., вскоре после начала необъявленной войны против Китая. Курсы получили наименование Ко-су Хико Йока Ренсю Сей (подготовка летного резерва класса «А»); вскоре именно эти курсанты превратились в самую многочисленную группу летчиков-учеников.
Одновременно бывшие Йокарен переименовали в Отсу-сю Хико Йока Ренсю Сей (Курсы подготовки летного резерва класса «В». 28 месяцев общеобразовательной и 12 лётной подготовки.)
