Я стояла на ресепшен в галерее, пока Алла, в чьи основные обязанности это входит, слиняла к зубному. Вообще-то, это совсем не моя должность, но почему не помочь человеку, тем более что мы в одной команде? Я работала в галерее организатором выставок. Работа очень интересная, а главная, насыщенная делами и встречами с людьми. То, что надо. Звякнул колокольчик, и в дверях появилась женщина лет сорока с небольшим, не красавица, впрочем, уродиной ее тоже было не назвать. Но внешний вид отталкивал: неказистая, невысокая, фигура со всех сторон плоская, лицо непримечательное. Маленький нос, маленькие глаза, маленький рот, щеки бледные, косметики на лице нет, волосы мышиного цвета. Но основная проблема была, конечно, не в этом, иначе бы я не застыла, как изваяние, увидев ее. Приблизившись ко мне, женщина сказала:

– Добрый день, я бы хотела поговорить с… – тут она бросила взгляд на мой бейдж и усмехнулась. – По всей видимости, вы мне и нужны.

Не зная, чего ждать от жизни, я жестом пригласила ее в свой кабинет, по дороге представляя, что будет. Тут надо кое-что пояснить, а чтобы было совсем понятно, я лучше расскажу с самого начала.

Детство мое прошло в детском доме. Попала я туда прямо из родильного и о своих родителях не знала ничего. Впрочем, лет в шесть я прониклась к ним презрением, которое с годами перешло в равнодушие. В детские годы нам, обитателем данного учреждения, приходилось несладко: финансирование было средненькое, так что условия проживания после вычета зарплат и различных расходов сводились к минимуму. В детском доме я усвоила главное правило жизни: или ты, или тебя. К сожалению, сколько нам ни пытались привить высокие чувства вроде любви, взаимовыручки и прочего бреда, на деле всегда заканчивалось одним и тем же: или ты, или тебя. Дать себя в обиду я не позволяла, а потому с раннего возраста вступила в ряды "или ты". Общалась, в основном, с ребятами, потому росла не только пацанкой, но и хулиганкой, вечно устраивающей пакости. К двенадцати годам общая ситуация несколько изменилась. Во-первых, благотворительность стала популярным явлением, а так как в нашем небольшом городе финансировать можно не столь много мест, то меценаты потекли в детский дом плотным потоком. Благосостояние резко улучшилось, и за пять лет детский дом превратился чуть ли не в комфортабельную базу отдыха со всеми условиями. Во-вторых, я вступила в переходный возраст, и из тощего подростка стала оформляться в красивую девушку. Мои вчерашние приятели по банде захотели другого, и это внесло в наши отношения разъединение, потому что давать им этого я не собиралась. Таким образом, я оказалась в некотором уединении, стала существовать сама по себе. Впрочем, меня это несильно напрягало, желающих составить компанию не убавлялось, а чем старше я становилась, тем и их прибывало. В шестнадцать я лишилась девственности с мальчиком постарше, и мы пробыли вместе год, пока он не выбыл из стен детского дома.

То лето выдалось на удивление жарким, не в плане погоды, хотя и она не подвела, а в плане различных мероприятий. То ли у нас в городе был год благотворительности, то ли меценаты соревновались между собой, но они наведывались в детский дом чуть ли не каждую неделю. Их торжественно водили по территории, угощали чаями и чем покрепче, и конечно, делали общую фотографию на фоне входа. Для фотографии было подобрано два разных состава, я не попала ни в один из них, педагоги всерьез боялись, что я могу выкинуть что-нибудь эдакое. Я к тому моменту уже никого ни во что не ставила и, действительно, любила издеваться над людьми, наблюдая за их реакцией. Потому в дни приезда высокопоставленных лиц я была обязана сидеть в своей комнате. Но в тот день торчала в библиотеке, развлекаясь перестановкой книг на разные полки, создавая тем самым работу библиотекарше. Услышав голоса, уселась за парту с первой попавшейся книгой и сделала сосредоточенный вид. В зал вошел мужчина и две наших дамы, зам директора и менеджер по общественным связям. Увидев меня, они на мгновенье сбились, но все же прошли по залу вдоль дальнего ряда, а назад пошли уже через мой. Оторвав взгляд от книги, я бросила на них взгляд, и мужчина, шедший с ними, тоже посмотрел на меня. Взгляд его задержался на мгновенье, потом он нахмурился и отвел глаза. Я насмешливо пронаблюдала за семенящими дамами, косящимися в мою сторону. Наверное, выйдя из библиотеки, они перевели дух. Однако этим дело не кончилось. Спустя минут двадцать вернулась Галина Викторовна, та, что по связям с общественностью, и строго сказала:

– Алиса, пойдем со мной.

– Что я теперь сделала? – посмотрела я на нее, откладывая книгу. Она на мгновенье смешалась.

– Поучаствуешь в общем фото.

– Я?

– Да. Пошли, время не терпит.

– А с чего такая честь?

Галина Викторовна снова замялась.

– Андрей Сергеевич, тот мужчина, которого ты видела, поинтересовался, почему не все присутствующие участвуют в фотографии.

– А вы ему не сказали, что я могу случайно кинуть в него тухлым помидором, чем опорочу честь детского дома?

– Прекрати. Я тебя прошу, веди себя прилично. Этот человек жертвует огромные суммы, мы не можем ударить в грязь лицом, показывая такую плохую воспитанницу, как ты. Что о нас будут думать?

Это меня волновало меньше всего, как и ее грозное наставление уже на выходе:

– Устроишь что-нибудь, директор вышвырнет тебя на улицу, не сомневайся.

Я только глаза закатила. Фотограф поставил меня в предпоследний ряд, меценат стоял в последнем в трех шагах от меня. Я все-таки не удержалась и посмотрела на него, наши взгляды встретились, и в этот момент щелкнула фотокамера. Он растерялся, отводя взгляд, фотограф сделал еще несколько снимков. Андрей Сергеевич больше на меня не смотрел.

Спустя три недели мы снова встретились. Я с Киром, моим новым парнем, выбиралась из дальних зарослей сада после уединения, когда увидела Андрея Сергеевича прогуливающимся по дорожке неподалеку. Он нас тоже увидел и на мгновенье замер. Я кивнула Киру, он быстро слинял, я же пошла навстречу меценату. Мой растрепанный вид намекал на то, чем мы занимались, и Андрей Сергеевич, слегка покраснев, ляпнул:

– Что вы там делали?

Я усмехнулась.

– А вы как думаете?

Он, было, растерялся еще больше, но взял себя в руки.

– Сколько вам лет?

– Семнадцать.

– Не рановато?

– Нет.

Вздернув брови и качнув головой, он направился в сторону здания, я последовала рядом, приглядываясь к нему. Он был очень симпатичным: лет тридцати пяти, мужественное лицо, красивые серые глаза, правильный нос. Каштановые волосы коротко пострижены, одет с иголочки, но не вычурно: обычные джинсы и легкая рубашка без галстука, роста высокого, и фигура не подкачала. То есть, это я бы сейчас так могла сказать, в семнадцать я просто отметила, что он симпатичный.

– Чем вы планируете заняться после школы? – поинтересовался он, я усмехнулась.

– Сложно сказать. Боюсь, уровень моих знаний не позволит поступить в высшее учебное заведение, так что придется идти какой-нибудь поломойкой.

– С такой внешностью? – усмехнулся он и тут же продолжил. – А кем бы вы хотели стать? Есть у вас мечта?

Хмыкнув, я посмотрела на него пристально, он взгляд отвел и пошел дальше.

– Я бы хотела учиться на истории искусств, – выдала я, Андрей Сергеевич вздернул брови, – а потом открыть собственную галерею.

– Вы любите живопись? – удивился он.

– В это слабо верится?

Мы снова остановились, глядя друг на друга. Усмехнувшись, он опять отвел взгляд и пошел вперед.

– Что же вам мешает попробовать?

– Я же говорила: ученица из меня никудышная, перекатываюсь с двойки на тройку.

– У вас впереди год. Можно наверстать. Пойти на подготовительные курсы, в конце концов.

Тут мы дошли до здания, и нас увидела Галина Викторовна. Как ее приступ не хватил, не знаю, она аж побелела. Выскочила и утащила от меня мецената под его растерянным и моим насмешливым взглядом. Слава богу, мне потом не влетело, видимо, Андрей Сергеевич не стал распространяться на тему моего досуга, а поведал только наш разговор об учебе. И то ли разговор на него повлиял, то ли были еще причины, но вскоре он пожертвовал детскому дому крупную сумму денег на подготовку старшеклассников к поступлению в вуз. Деньги пришлось использовать строго по назначению, что, конечно, несколько огорчило наш руководящий состав. Таким образом я попала в институт на курсы подготовки. В нашем городишке история искусств была одним из самых крутых курсов, и шли туда в основном дочки и сыночки богатеньких, так что я на фоне их выглядела бы белой вороной, если бы не одно но: моя внешность сыграла свою роль. В один из осенних вечеров я выходила из института с кавалером, когда увидела стоящего неподалеку Андрея Сергеевича, опирающегося на машину. Он был увлечен телефоном, а мне стало любопытно, что он здесь делает. Мы направились по дороге в его сторону, он нас заметил, но сделал вид, что не узнал меня, хотя взгляды кидал, пока я прощалась с парнем. Потом я не спеша приблизилась к нему. Заметив это, он убрал телефон и даже улыбнулся, когда я подошла.