— Сопротивлялась, шеф, — произносит он, а я утвердительно киваю. Если сопротивлялась, значит, есть что скрывать. Оливер сажает её в кресло, и я всматриваюсь в её заплаканные глаза. И что плакать, дура? Тебя не пытать везут, а только поговорить.

— Рассказывай, — произношу, но Жаннет лишь косится в сторону, поджимая свои надувные губы. Повторяю ещё раз, но уже с нажимом.

— Я ничего не знаю, — говорит, но по глазам вижу, что сучка врёт.

— Оливер, продемонстрируй мисс Томпсон, что я делаю с людьми, которые не хотят со мной сотрудничать, — её взгляд сразу становится стеклянным, начинает махать головой и жестикулировать руками.

— Не нужно, расскажу что знаю, — говорит и чуть ли не плачет. Сложно, наверное, предавать друзей, чтобы спасти свою шкуру. — Анабель предложила встретиться с ней четыре дня назад. Встретившись, она выглядела очень болезненно, и попросила помощи. Отказать я не смогла. Многого я не знаю. Только то, что Анабель решила сбежать от такого больного психа, как ты. Попросила снять деньги с карты, помочь с одеждой и документами. И всё, куда направилась, почему, я не знаю.

Судя по её лицу, сука не врала. Деньги с карты? Хм, неужели эта змеюка ещё и карту втайне от меня прятала, да и откладывала деньги для побега? Пригрел же змею на груди.

— Документы? На чьё имя?

— Не знаю, — снова поджимает губы, и отводит взгляд в сторону.

— Врёшь, — выношу вердикт, и махаю рукой Оливеру, тот достаёт пистолет из портупеи и направляет на Жаннет. Та вскакивает с места, и кричит незнакомое мне имя. Моя малышка Бель взяла себе совершенно не подходящее ей имя — Сандра. Такое порочащее, не такая как она сама, грязное и даже пошлое. Словно имя проститутки. Велю Оливеру проверить это имя на последние регистрации в реестре, и ухожу в свой кабинет, заранее давая приказ выпроводить из моего дома женщину.

Спустя несколько часов мне приносят фотографии с камер с моей малышкой, одетую в глупую одежду, которая совершенно ей не идёт. Вот она в Портленде, выходит из старого пикапа и направляется в торговый центр, покупает там странный парик, снова не подходящую для её фигуры одежду, идёт в аптеку, покупает какие-то таблетки. А вот она в аэропорту, покупает билеты до Финикса, а после сидит на стуле в зоне ожидания. Не спит, нервно оборачивается по сторонам и обнимает свой живот. Даже в этой мешковатой и глупой одежде, с париком, я бы всё равно узнал её из тысячи только по одной осанке или походке. И как хорошо, что мои люди распознали её, выпишу им маленький бонус за это. Кто бы мог подумать, что эта женщина укатит в Портленд, да видимо ещё и автостопом?

А вот она уже в Финиксе, заходит в дешёвую гостиницу. Выходит из неё на следующий день, направляется в салон связи, а после обедает в кафе. Очень даже знакомом кафе. Кажется, мы стояли около него примерно часов десять назад. Я был так близко, но не заметил её. Как так могло произойти?

Дам этой чертовке фору, а пока мне нужно поспать после изматывающей командировки. Хотел позвонить своему другу в Финикс, чтобы он устроил за ней слежку, но передумал, зная, что теперь она уже никуда от меня не денется.

6

С тех пор, как я увидела Доминика около кафе, у меня не проходило чувство тревоги. Мне постоянно казалось, что за мной наблюдают, и это сильно нервировало. Спустя несколько часов сидения в душном номере, я не выдержала, собрала свои скромные пожитки, и уехала из гостиницы.

Оплатила билет на автобусе до ближайшего маленького городка, и отправилась туда. Но даже это не придало мне спокойствия. От чувства преследования у меня начали сдавать нервы, и чуть позже меня накрыла истерика. Благо тогда я уже сидела в своём номере на первом этаже в дешёвом хостеле, и никто этого не видел. Здорово перенервничав, я не заметила, как уснула.

Проснувшись ближе к обеду следующего дня, я пришла в ужас, увидев себя в зеркале. Красные глаза, опухшее лицо, а также некрасивое гнездо на голове. Выглядеть хорошо мне было не для кого, но решив, что в таком виде находиться нельзя, пришла к выводу, что неплохо бы искупаться. Встав с кровати, отправилась в душ, чтобы привести себя в порядок. Искупавшись, завернулась в полотенце, за место халата, который хостел не предоставлял, и вышла из ванной.

Сердце упало вниз, паника накрыла с головой, а руки крепче сжались на полотенце, стоило только увидеть знакомое лицо. Доминик сидел на кровати, и рассматривал мой паспорт. Стоило мне только выйти, как он поднял свои карие глаза на меня, и на губах появилась улыбка, которая ни о чём хорошем не говорила.

Нашёл! Нашёл!

Рванула к окну, дёргая за ручку, но открыть его так и не удалось, так как сильные руки Доминика легли мне на плечи и рванули на себя, развернув меня к себе лицом. Моё выражение лицо видимо позабавило его, отчего он глухо рассмеялся. Сердце сразу же закололо где-то в груди от такого редкого явления, и я сжалась всем телом. Его смех предвестник бед. Он замолчал также резко, как начал смеяться. Посмотрел мне в глаза и сжал мои плечи сильнее.

— Мне больно, — произношу впервые за несколько лет эту фразу, всегда умалчивая о своей боли. Ему нравилось, что мне было больно, и я редко дарила ему такое удовольствие. Странно, но Доминик всё-таки ослабил немного хватку, но не отпустил.

Одна его рука отпускает плечо и перемещается на шею. Большим пальцем проводит по влажной ключице и направляется вверх. Тело обдаёт мелкой дрожью, и нет, не от удовольствия или холода, а от страха. Его пальцы блуждают по коже, поднимаясь выше, обводя скулы, а после розовые искусанные губы. В его глазах загорается похоть и желание, и я понимаю, что сейчас случится кое-что плохое. Пытаюсь вырваться, но Дом лишь хватает меня за талию, и под мои истеричные взмахи руками и ногами, валит на кровать, прижимая меня всем своим габаритным телом.

Лягаю ногами, но тот как всегда перехватывает их и блокирует своими ногами. Ударяю его руками по плечу, пытаясь выбраться, но он, перехватывая и руки, фиксирует их над головой. В следующее мгновенье, чувствую горячее дыхание на шее, и снова пытаюсь вырваться. Он не отпускает и даже не ослабляет хватку, сильно кусая за ключицу. Выдаю какие-то звуки из груди, но сразу же замолкаю, стоит Доминику посмотреть мне в глаза.

— Скучала? — хрипит он, и раскрывает уже распустившееся полотенце. Кладёт ладонь на грудь, и я хватаю ртом воздух. Он пальцами дотрагивается до чувствительной горошины и начинает теребить её в пальцах.

— Нет, — выдыхаю, и пытаюсь вырвать из заточения свои ноги. Попытка опять потеряла поражение, и я чуть ли не сдалась, но стоило только руке Доминика пройтись по животу, как меня вдруг ударило током. Ребёнок! Я всё это делала не для себя, а для него. От этой мысли у меня появляется второе дыхание, и я усиленно брыкаюсь в его руках, высвобождая одну руку и ударяя Дома по щеке. Но тот даже и на миллиметр не повернулся в сторону, лишь в глазах загорелся ещё больший огонь, в котором ещё плескалась и ярость.

Он вдавливает меня в кровать с большей силой, и одной свободной рукой спускается вниз к лону, ныряя туда одни пальцем.

— Не скучала, — разочарованно говорит он, и я издаю истерический смешок. Он серьёзно думает, что я буду хотеть его после всего того, что он сделал? Конечно же, за то время, что мы жили вместе, тело иногда отзывались на нежную ласку Доминика, но нежным он был крайне редко. И только в те моменты я теряла голову, получая редкое для себя удовольствие.

— Прошу, не надо, я не хочу, — из глаз вырываются слёзы, и я понимаю, что меня снова накрывает истерика. Получаю за это оплеуху, и замираю. Конечно, Доминик ненавидит мои слёзы, поэтому постоянно, когда он имел меня на сухую, приходилось прятать слёзы в подушку или закрывая глаза руками.

— Здесь я решаю, что ты хочешь, — спустя несколько секунд затишья говорит он, расстегнув ширинку, и вытащив эрегированный член. Он входит в меня резко, как всегда, и жёстко начинает вдалбливаться внутрь меня. Внизу дико больно, и я всхлипываю. Надеюсь, ребёнку это не навредит, но я уже сомневалась, что он вообще будет жить.