— Так как мы с тобой больше не увидимся, скажу обо всём сразу, — на её лице появилась наигранная улыбка. — Во-первых, у нас с Кроули был договор, но не на мою душу, не бойся. Так вот, этот черноглазый постоянно всё оттягивал, пока я изо всех сил помогала вам. Ну, в большей степени именно тебе. А теперь я просто-напросто сваливаю, так как пользы от нахождения здесь уже нет. Вы получили своё, и мне тоже хочется получить своё, поэтому, прошу, отпусти меня, и я пойду отсюда подальше, — она говорила достаточно быстро и без запинок, словно заранее подготовила эти объяснения. Хоть охотник и был сильно недоволен её сделкой с демоном, он не мог насильно держать Холли в убежище под пристальным присмотром и понимал это.

— И что же ты будешь делать, как только покинешь бункер? — ему хотелось быть уверенным в том, что девушка не наделает серьезных глупостей в порыве гнева. Такие эмоциональные всплески не всегда заканчивались безобидно.

— А вот это тебя совершенно не касается, красавчик. Да, нам обоим определенно было очень приятно и очешуенно всё это время. Ты, вроде бы, так говоришь. Но я не обязана перед тобой или перед кем-то ещё оправдываться. Нас ничего не связывает, и ты это знаешь, — Лике было невыносимо больно признавать это, однако в её выражении лица это не прослеживалось. Она вопросительно глянула на Винчестера, и когда он осторожно и молча разжал пальцы, добавила: — Удачи в спасении мира.

Он и вправду не являлся ей отцом, парнем или братом, чтобы останавливать её и пытаться вразумить. Поэтому Дин спокойно проводил Холику взглядом, прекрасно осознавая свою ошибку, но не желая что-либо менять. Девушка бы точно не пришла в восторг, если бы охотники начали вмешиваться в её жизнь и давать полезные наставления и советы. Возможно, их ничего серьёзного и не связывало, но отрицать пусть и небольшой вклад Лики в снятие метки и одержимости старшего из братьев было бы довольно глупо.

***

1869 год

С самого утра её опечалила столь тоскливая и грустная погода в свои пятнадцатые именины. Небосвод ещё ночью затянули серые и бледные тучи, закрывающие весеннее солнце и не пропускающие бойкие лучики, желающие согреть землю. На молодой траве виднелись прозрачные хрустальные капли — блестящая и свежая роса, появившаяся вследствие недолгого утреннего тумана. В воздухе витал прохладный и бодрящий аромат, разносящийся по лесу и диким полям легким тёплым ветром.

Из-за каких-то возникших проблем, которые отец намеренно не разглашал, Холика уже четвёртый день сидела в пустом, как ей казалось, доме в одиночестве, полностью взяв на себя хозяйство, готовку еды и уход за маленькими клумбами с цветами у самого входа. Хотя, после смерти Колетт ей пришлось в обязательном порядке выполнять эти обязанности: сначала нехотя, а потом — по привычке. В свои пятнадцать лет Лика была достаточно самостоятельна, ведь иначе Каин не оставлял бы её одну в такое неспокойное время.

Когда же он вернулся и около полудня появился на пороге особняка, она бросилась ему на шею, попутно смеясь и искренне улыбаясь. Пока они в обнимку кружились, её длинные волнистые волосы развивались, а подол персикового платья слегка приподнялся. Пожалуй, после долгого отсутствия его приход был лучшим подарком на именины. Но он решил не оставлять дочь без долгожданного сюрприза. Отложив маленькую и уже раскрытую коробочку в сторону, Холли без остановки принялась рассказывать ему о том, как провела эти несколько дней и что интересного произошло в деревушке. Разлив по кружкам безалкогольный глинтвейн с благородным ароматом, она не собиралась садиться напротив отца за стол, эмоционально готовясь к реакции на её просьбу.

— В общем, помнишь, о чем мы разговаривали два года назад в этот календарный день? — в её карих глазах читалась надежда и нарастающий трепет. — Пока ты был в отъезде, я смогла обдумать все то, что сейчас скажу тебе… — она на пару секунд опустила взгляд вниз, затем подняла его и глянула на отца. — В связи с тем, что мне уже пошёл шестнадцатый год, я бы хотела попросить у тебя вернуть мне мои силы, — эта тема в их доме ещё с её раннего возраста являлась табуированной и даже запретной, поэтому Холика говорила об этом с заметной неуверенностью. — Точнее… Снять проклятье. Ты, вроде бы, так говорил.

— Холли, моя дорогая, — спокойно начал он и томно закатил, пытаясь подобрать правильные слова. Однако девочка, не в силах принять отказ, мгновенно перебила его, желая сразу высказать всё своё мнение по этому поводу:

— Тогда ты говорил, что мне нужно стать самостоятельнее и старше. Отец, я внимательно взвесила все «за» и «против» и считаю, что теперь достойна этого. Я имею право владеть ими. Прошу, — видя её неимоверное желание обладать законными способностями и подростковый максимализм относительно всего, он не мог допустить, чтобы в руки неуправляемой пятнадцатилетней девочки попала такая необъятная мощь.

— По-моему в прошлый раз я выразился понятно и сейчас не собираюсь менять принятое решение, юная леди, — зная её упорство и упрямость, Каин перешёл на настойчивый и грубый тон, пресекая все просьбы своей единственной дочери. — Это огромная ответственность и ноша, которую ты вряд ли когда-нибудь сможешь понести, — мужчина уверенно встал из-за стола, показывая, что их недолгий разговор закончился. Он быстрым шагом направился к своей комнате на первом этаже, однако у Холли ещё было, что сказать.

— Что мне нужно сделать, чтобы угодить? Чтобы получить то, что с самого рождения принадлежало мне? Это нечестно, — в её словах слышалась приукрашенная обида и недовольство, когда она сложила руки между собой, стараясь сдержать подступающие слезы. — Это… — голос девочки на миг дрогнул. — Ненавижу тебя. Лучше уж провести всю жизнь одной, чем с такими запретами, — Холика специально отвернулась, вытирая с румяных щек мокрые соленые капли. Ей хотелось сделать ему также больно, как он сделал ей когда-то, полностью отобрав силы. Но она просто не знала истинной тайны своих способностей.

— Раз ты так уверена в своих изречениях и считаешь себя достаточно взрослой, то так тому и быть, — холодным и непривычным для него тоном заявил Каин, нарочно не поворачиваясь к ней, чтобы не передумать в самый последний момент. Он решил преподать ей самый важный и главный урок в её жизни.

Не сразу уловив суть его слов, девочка вдруг опомнилась и резко обернулась, желая извиниться и признать свою вину, но было слишком поздно. На месте, где только что стоял Рыцарь Ада, уже никого не наблюдалось. Огонь на тонких свечах перестал колыхаться, замерев. В двухэтажном особняке повисла гробовая тишина, изредка прерываемая сильными порывами ветра снаружи и назойливыми каплями с крыши после недавнего ливня. Сердце девочки в каком-то смысле остановилось, а розовые тонкие губы едва приоткрылись, негромко и нерешительно шепча:

— Папа?

***

Достаточно громко покашляв, девушка пару раз глубоко вдохнула, пытаясь окончательно отойти от сна и проснуться. Эта фраза до сих пор отдавалась эхом в её сознании, вызывая самые неприятные воспоминания. Из-за продолжительного дождя и отсутствия отопления в конце лета в одноместном номере мотеля у дороги той ночью было прохладно и во всех смыслах тоскливо. Холика зачесала распущенные волосы назад и молча легла на бок, все ещё мысленно находясь в своём сновидении. Глаза быстро привыкли к царившему в комнате полумраку, а хрупкое тело, одетое в свободную рубашку, — к осенней свежести. Одеяло частично сползло на пол, закрывая небольшую часть её ног.

По чуть загорелым щекам непроизвольно потекли слезы, как только она ещё раз прокрутила в голове неправильные и грубые слова, сказанные ею в сторону отца в тот роковой день. Ей буквально не хватало кислорода, чтобы полностью наполнить лёгкие воздухом и окончательно успокоиться. Плечи едва уловимо вздрагивали. Зажмурившись, Лика хотела абстрагироваться от постоянного холода и пустоты внутри неё. Девушка посильнее сжала белую ткань наволочки, уткнувшись лицом в подушку. Её переполняли неописуемые эмоции, поэтому та была не в силах сдерживать себя.