— Ёлки-палки. Больно то как — вырвалось у меня, когда я выпал из окна туалета прямиком в сугроб и оказалось что это не снег, а слегка присыпанные им ящики.

Поднявшись на ноги, пошевелил плечевым суставом правой руки — вроде не сломал, но боль адская.

«Да что за день такой гадостный? Сначала бывший куратор приперся и втянул меня в какую-то мерзопакостную интригу. Потом за мной увязываются агенты, одного из которых я случайно «кончаю» в сочинской параше. Попадаю на крючок к уркам, они меня прессуют, отбирают оружие, запихивают в ящик, везут к островам. По дороге освобождают из тесного «люкса», я кое-как возвращаю свой наган с патронами, жертвуя тем, чего и так лишился. На острове «толстосумов» меня сбивает с ног девчонка, и мы кубарем скатываемся с горки. Хотел на нее наорать, но оказалось, что она и есть тот самый агент, из-за которого ко мне приходил куратор, и теперь именно ее нужно доставить незнамо куда. Усугубив свою ситуацию перед урками, я отправляю Пашу-Испанца в нокаут в туалете местного кабака, и «делаю ноги» через окно, под которым какая-то сволочь набросала ящиков».

Потирая ушибленное плечо, я принялся осматриваться, но ничего, кроме снега вокруг, который здесь сроду не чистили, я не увидел. А чего я собственно ожидал? Пальм?! Так это километров эдак на пять «тыщ» южнее, где-нибудь в Африке, а здесь Россия. В ней и до катаклизма снега хватало, а теперь-то и подавно. Однако ящики, о которые я чуть не убился, какая то падла сюда зачем то притащила.

Немного помассировав плечо, решил пробираться через снег в обход кабака, чтобы не попасть в поле зрения Пашиных подельников.

Несколько минут я только и делал, что увязал по пояс в сугробе, но, несмотря на усиливающийся ветер и снегопад, я смог добраться до тропинки для обслуживающего персонала. Посмотрел по сторонам — вроде никого не видать — быстренько отряхнулся от снега и «в темпе вальса» пошагал в сторону стоянки. Там меня должна ждать девчонка, имеющая, по моему мнению, явные суицидальные наклонности. И дело не в ее психологической устойчивости — о ней я ровным счетом ничего не знаю — а в выборе транспорта, на котором нам придется «рвать когти» от всех и вся, начиная с ГБ и кончая Искандерами. УАЗ 469 с тентованной крышей, стандартной комплектации, без каких бы то ни было доработок и адаптаций к нынешнему климату, да еще и зеленого цвета, знаете ли, не лучший выбор. Такая непродуманность может привести к гораздо худшей смерти, чем пуля в голову. Но уже поздно поворачивать назад, придется рисковать, тем более что другого выхода, кроме как искать спасения в «хоромах» Бати, я не вижу.?

Все началось с того, что рядом с нашей планетой прошла огромная комета. Как впоследствии утверждали выжившие ученые, она изменила наклон планеты Земля относительно своей оси. Что, мягко говоря, привело к понижению температуры в северном полушарии, а в южном — к потеплению. Юг России по климату превратилось в Мурманск. Но там хотя бы было лето, короткое, прохладное, но все же лето, чего нельзя сказать о других регионах страны. Чем севернее, тем суровее стали условия жизни, не только для человека, но и для животных, птиц, рыб, насекомых и остальных видов живых существ.

К слову сказать, некогда рай для отдыхающих, Черноморское побережье Краснодарского края, стало одним из мест прибежища для белых медведей, песцов, тюленей и вообще, всей северной живности. Как они сюда попали, не мог сказать ни один ученый, они сами были в полном замешательстве. По их мнению, это просто невозможно. Дело не в том, что животные и морские обитатели проделали такой большой путь. А в том, что все земли, находящиеся выше пятьдесят шестой широты, — то бишь, чуть северней Москвы — стали вечной мерзлотой практически мгновенно. Так что вопрос больше состоит не в том, как они сюда попали, а в том, как они вообще смогли уцелеть. Хотя север России не стал необитаемым, там и по сей день продолжают жить люди в созданных ими убежищах. Но все по порядку.

Мировые элиты были в курсе дела задолго до катастрофы и готовились ко всем возможным последствиям от прохода кометы. Строились большие корабли и убежища в горах, на случай всемирного потопа. Для защиты от других катаклизмов возводились подземные города. Да-да, вы не ослышались, целые подземные города. Их строили основательно и денег на это не жалели. Таких убежищ построили много, почти под каждым крупным городом или каким-нибудь стратегически важным объектом. Под прикрытием Росрезерва в подземные города спускалось все, от продуктов до разнообразной техники и запчастей. Черт возьми, в них хоронили целые производства. Дошло до того, что количество запасов в убежищах достигло просто феноменальных объемов. Эти подземные города были разных форм и размеров, но самое главное, их сделали очень много и только благодаря им смогли выжить около десяти процентов людей, населявших планету Земля.

Некогда экваториальные страны, считавшиеся третьим миром, стали самыми благоприятными континентами для проживания. Песчаные земли Ближнего Востока с каждым годом все сильнее зарастали лесами и кустарниками. Пустыня Сахара обзавелась морем и из-за обилия дождей и паводков это море, из года в год, становилось все обширнее.

Мир, который мы знали, остался только в воспоминаниях тех, кто смог пережить последний день старой эпохи и первый день новой эпохи. Каждый из выживших людей помнил их по-своему, я же помню его как день смерти своих родителей.

Меня зовут Савелий Васильевич Рымов, мне было десять лет, когда я со своими родителями, Василием Сергеевичем и Марией Павловной шел декабрьским вечером на день рождения к хозяину всех окрестных земель, фермеру Георгию Александровичу Соколову. Родители работали у него в хозяйстве, отец трактористом-комбайнером, а мать дояркой на ферме и жили мы в основанном Соколовым поселке на побережье Азовского моря.

Фермер, Георгий Александрович Соколов, имел в собственности не только земли, но и свинарник, молочную ферму и небольшой цех переработки молока, вплоть до сыроварения. Все кто жил в нашем поселке, работали у него и, как говорили в соседних поселениях, катались как коты в сметане.

В отличие от других фермеров, за работу он платил хорошо, премии начислял регулярно и тринадцатой зарплатой никого не обделял. Георгий Александрович, или как его называли дети, и я в том числе, дядя Жора, не делал разделения на касты, он ко всем относился уважительно и никого не обижал почем зря. Будь то скотник или бухгалтер, все для него одинаковы. Да и сам коллектив из тридцати семей, работающий у него, был довольно сплочен, и люди всегда помогали друг дружке, случись какая трудность или беда.

Почти у каждой семьи в хозяйстве имелись дети. Кто-то старше меня, кто-то младше, но все мы, как один, любили приходить в гости к начальнику наших родителей, особенно в Новый Год и на Рождество. Дядя Жора каждый год ждал вечерников и дарил подарки, которые мы хотели и заказывали в письмах деду Морозу. Откуда нам было знать, что эти письма даже не покидали поселок, а шли прямиком к дяде Жоре.

Однажды Сережке из соседнего дома он подарил целый компьютер, все дети, и я в том числе, обзавидовались. Так представляете, через год, всем, кроме Сережки, подарили компьютеры.

Все дети поселка искренне верили, что дядя Жора, самый, что ни на есть, Дед Мороз. И все его заверения, что это не так, нами не принимались. Мы думали, что он так поступает из скрытности и сами никому не говорили об этом. Боялись, что у него может не хватить подарков на нас, все раздаст детям из других поселков.

Спустя десятилетия, я понимаю какие это затраты и насколько широкая душа у дяди Жоры. Может это от того, что у него доброе сердце? Но сейчас я склонен считать, что это от того, что у самого дяди Жоры не было ни жены, ни детей и ему просто доставляли удовольствие детские крики. Он любил детей, а в ответ мы любили его еще больше, и в прямом смысле, плели из него веревки. Не дает мамка денег на мороженное — иди к дяде Жоре. Сломался велосипед, а отцу некогда его починить — иди к дяде Жоре, он бросит все дела и отремонтирует.