– Антон. Остановись. – Выставляет руки вперёд, думая, что ему это как-то помешает. – Давай поговорим…

– Поговорим… конечно же поговорим. Я, к примеру, там, – Кивнул в сторону двери, – минут десять сам с собой разговаривал. Очень занимательно!

– Антон… – Варя не может подобрать слова. – Антон. Я прошу тебя.

– Куртку снимай. – Он не слышит. Он абсолютно ничего не слышит. – И обувь. – прищурился с улыбкой, – Кто научил тебя ходить дома в обуви и верхней одежде?

– Антон. Правда. Давай прекратим это. Я умоляю тебя. Это всё неправильно.

– Согласен. Неправильно. Кто же трахается в верхней одежде? Это неудобно… – Горький продолжает медленно наступать. Их сейчас разделяет большой кухонный стол. Просто бег по кругу какой-то…

В этот момент Варя срывается к своей двери. Чёртова ручка!!! Она заедает очень редко. Но этому надо было случиться именно сейчас! Девушка судорожно дергает злополучную рукоять, как чувство острой боли пронзило всю голову.

– Ааай! – Не сдержавшись, протянула девушка. Антон схватил её за волосы и натянув потуже, запрокинул её голову наверх. Теперь больно было не только волосам, но и шее…

– Так тебе больше нравится? М? – растягивает слова, и разворачивает её к себе лицом. Её маленький рюкзак ударяется об пол, и Антон отпихивает его ногой в сторону. – Знаешь, я тут подумал, и понял, что, оказывается, ещё не пробовал твои губы. Ты же позволишь? Так ведь? – Вопрос, на который ему не требуется ответ. Антон проводит большим пальцем от внешнего уголка глаза к её губам, растирая слёзы по ним. – Мне кажется они солёные на вкус…

Горький наклоняется к ней, но Варя сквозь боль в волосах пытается отвернуть от него лицо. Тогда парень второй рукой сдавливает её скулы. Крепкие пальцы причиняют боль, и Варя снова издаёт писк. Она почувствовала, как во внутреннюю сторону щек врезаются её же зубы. Больно. Ей приходится открыть рот. И вопреки её ожиданиям, Антон очень медленно и отнюдь не грубо касается. Мазнул своими губами по её. Обхватил нижнюю губу, посасывая.

– Мне нравится вкус твоей боли… – Варины слёзы продолжают скатываться по щекам, а руки крепко вцепились в его рубашку.

Парень чуть сильнее сжимает кулак в волосах, и девушка открывает рот немного шире, чем Горький мгновенно воспользовался, грубо ударяясь об неё и толкаясь языком внутрь.

Так унизительно. Так больно. Больнее всего в районе груди. Её сердце не выдержит…

Варвара начинает биться в его руках, как птичка, попавшая в сеть.

Пожалуйста, образумься… Пожалуйста. Не делай… ты убиваешь меня…

Он прижимает хрупкое тело к двери и дергает куртку. Буквально вытряхивает девушку из неё.

– Антон! Антон! Перестань! – Варя сопротивляется. Изворачивается. – Я буду кричать, слышишь?! – В этот момент Антон снова обхватывает пальцами её челюсть.

– Один твой крик, и я пущу тебя по кругу… И снова сделаю снимки на память… А может, даже небольшую короткометражку… Уяснила?! – дергает слегка.

Варя зажмуривает глаза и молча в страхе кивает.

– Умничка! – кивает тоже, и заглядывает ей за спину, – Так, что там с твоей дверью??

Тянет руку, и… О, чудо! Дверь с лёгкость поддаётся, и Антон победно растягивает рот в улыбке.

Толкает её в комнату. Не включая свет, подхватывает под ягодицы и несёт к письменному столу.

Снова…

Она не кричит. Но сопротивляться ведь никто не запрещал? Это единственное, что ей остаётся делать, чтобы не растерять остатки своей гордости…

Он усадил девушку на стол, опрокинув на пол два стаканчика с цветными карандашами, и стал стаскивать с неё рубашку. К чёрту всё. И Антон рвёт пуговицы, оставляя Варю в одном бюстгальтере в прохладной комнате. Свет из общей гостиной разрезает темноту и даёт Горькому рассмотреть всё, что его интересует.

Грудь маленькая, но такая аппетитная, круглая, обрамленная в чёрное атласное бельё. Антон фиксирует Варины маленькие запястья своей большой рукой у неё же за спиной. А сам наклоняется к груди, и целует.

Блять…

У него в башке туман. Второй рукой расстёгивает пуговицу на её штанах и дергает их вниз. Получается не с первого раза. На лодыжках приходится попыхтеть, чтобы стащить их вместе с кроссовками.

Он сегодня постарается. Он знает, что у него есть время. Он поставит мелкую на место.

Она вся перед ним. В белье. И вся в мурашках. То ли от страха, то ли от прохлады в комнате.

Антон удивительно быстро справляется с пуговицами на свой рубашке и снимает её.

– Очень хочется почувствовать тепло… тело к телу… Так же лучше? Правда, милая?

Расстёгивает брюки и за пару секунд подминает под себя трепыхающуюся девушку. Дёргает трусики. Слышен характерный шелест. Презерватив. В этот раз он предусмотрел…

Очередное унижение, очередная боль. Пятничная порция…

Антон, не сдерживаясь, оставляет следы. Он плюнул на то, что она была совсем не готова. Сам, преодолев сухую боль, даже не обратил внимания на её приглушенный крик. А в курточке, что валялась на полу, уже не первый раз звонил телефон…

Переместившись на узкую кровать, парень чувствовал, что уже на грани. Но не хотел заканчивать. Поэтому остановился.

– Поцелуй меня… – С отдышкой… не просьба. Приказ.

Что? Он издевается?

– Я.. иди к чёрту! – вспотевшая, взлохмаченная. Губы искусанные и опухшие от слёз и грубых поцелуев.

Антон прищурился, вышел. И снова вошёл. Резко. Больно. Глубоко.

– Аааа! – проскулила сквозь зубы. Задыхаясь.

Строптивая? К чёрту говоришь?

– С другом встретиться собралась? – Толчок, – Я разве не предупредил тебя? – толчок, – Это тот зубоскал с фотки? – толчок. – Если увижу его рядом – разобью ему е*ало. – Ещё сильнее. – Я понятно изъясняюсь? – Очередной вопрос без ответа…

Около семи часов вечера, Горький был уже одет и приведен в порядок. Варя сидела на своей кровати, закутавшись в простыню и, потупив взгляд в стену.

Застёгивая пуговицы на рукавах, Антон снова услышал трель телефона.

Подошёл, поднял куртку и выудил из кармана нужную вещь.

Сообщение. Три.

Пропущенные вызовы. Шесть.

Открывает. Алекс. Ну, конечно.

Сообщения.

«Ау! Не могу дозвониться до тебя. Ты вышла?»

«Варюш, вообще-то ты опоздала! Что-то никогда не меняется))))»

«Ээй! Приём! Я, между прочим, переживаю! Если не отзовёшься в течение получаса, я поднимаю тревогу!»

Гондон… переживает он…

Подкинул телефон и поймал, словно апельсин.

Подошёл к Варе и бросил его рядом с ней.

– Звони этому утырку и говори, что не приедешь.

Девушка подняла на него припухшие глаза, и без единого движения снова уставилась в стену.

– Окей. Тогда я позвоню. – Так легко. – Думаю, что сумею ему всё доходчиво объяснить. – Наклоняется вновь за телефоном, но не успевает его взять, так как Варвара с широко открытыми глазами перехватывает аппарат.

– Я сказал: «звони». – А она молча сжимает трубку тонким пальчиками. – Если ты не сделаешь этого сейчас, я выкину нахер твой телефон и продолжу наш вечер в твоём милом гнёздышке. – А сам тянет руки к брюкам.

– Стой! – выкрикивает осипшим голосом Варя. – Хорошо… я звоню. Звоню…

– Ты звонишь… И меня не волнует, что ты ему скажешь, но, чтобы я его не видел рядом с тобой, Замухрышка… ты поняла? – Присаживаясь на корточки рядом с кроватью. – И чтобы не слышал больше о нём… Ты ведь умная девочка… ты навредишь своему другу… тебе всё ясно? – Наклоняя голову вбок, чтобы заглянуть в зеленоватые глаза.

– Да…

– Тогда я жду… ставь на громкую.

Дрожащими пальцами Варя набирает номер Алекса. Он берёт уже после первого гудка.

– Алё! Варя! Ты с ума сошла? Где ты? Почему не отвечала?! – много вопросов. Голова у неё сейчас мало соображает.

– Алекс. Привет ещё раз… слушай… я… Я не приду. Сорвалось. Прости.

– В чём дело? Что-то случилось? Варь? Мне не нравится твой голос…

– Всё в порядке, дорогой! – пытается его успокоить. А самой рыдать хочется. – У меня температура поднялась. Я что-то в последнее время совсем ослабла… часто болею. – бесстыдно врёт.