Карина Сарсенова
– Как же сейчас, в условиях тотальной глобализации, когда почти все занавесы подняты, когда этносы смешиваются в какой-то особый генетический бульон, когда происходит процесс постоянного перенятия друг у друга культурного багажа, сохранить этническую идентичность, и нужно ли это делать, или уже время этнической идентичности ушло, надо смириться и в потоке событий следовать за судьбой?
Олжас Сулейменов
– Мне кажется, да. Если идентичность помогает или существует только для того, чтобы общество выживало в сложном сочетании других этносов, тогда – да, здесь надо отстаивать эту самую идентичность, свою обособленность, законсервированость. А в условиях глобализации, которая сейчас, в XXI веке, вполне ощущаемо и осознанно существует, мы должны, безусловно, внушать и нашей молодёжи, и всему обществу, что независимость как таковая – явление или лозунг прошедших времён, когда мы были в той или иной степени от кого-то зависимы в буквальном смысле – политическом, экономическом и прочих.
Если мы обрели самостоятельность, это не значит, что мы оградились от всех. Нет, мы продолжаем быть зависимыми, но это особый вид зависимости, я бы сказал – взаимозависимость, и глобализацию я понимаю только как результат или повод начать осознавать всеобщую взаимозависимость людей на Земле. Мы взаимозависимы с соседями по региону и с дальними соседями по планете. И если это осознание сделать осознанием нашего общества и любого другого, тогда легче будет выживать, а потом и полноценно жить на планете. Когда мы понимаем, что вид, который мы собой представляем, в любой момент может прекратить своё существование, что мы уже дошли до предела, а тот самый человек мыслящий насочинял себе столько всего, что в любой момент глобальный эксперимент может закончиться, и тогда начнётся другой. Уже другой мутант появится через какое-то время, когда остатки нашего вида выживут или уйдут окончательно, и спасти ситуацию сможет именно философия взаимозависимости, осознанная философия, которую воспримут элиты нынешних государств, особенно мощных государств, влияющих на судьбу человечества и природы. Если они осознают, если интеллигенция станет элитой, тогда люди будут легче понимать друг друга.
Карина Сарсенова
– Олжас Омарович, есть ли резон бороться с коррупцией? Можно ли её искоренить? Или это такая особо хитрая игра?
Олжас Сулейменов
– С коррупцией, конечно, очень трудно бороться. Это не я первый сказал, у нас каждый это твердит. Я сравниваю Францию, где работал 12 лет, Италию, где я работал 6 лет. Была ли там коррупция? В какой-то степени, конечно, была. Но сравнить её размеры с нашей – невозможно.
Карина Сарсенова
– Почему? Государства там более взрослые, устоявшиеся?
Олжас Сулейменов
– Нет, народ уже воспитан, можно сказать, в условиях борьбы с коррупцией. Заработал – получай, не заработал – брать нельзя, а так как чиновники регулярно меняются, приходят на свои места из народа, то в элиту попадают уже воспитанные, с усвоенным правилом: воровать у государства нельзя. Поэтому в этих странах случаи коррупции очень редки.
Алихан Мусатаев
– Сколько времени, как думаете, должно пройти, чтобы воспитать наше общество?
Олжас Сулейменов
– В будущем и наше общество таким будет, безусловно. Потому что другого выхода просто нет.
Карина Сарсенова
– Это сто, двести лет должно пройти?
Олжас Сулейменов
– Нет, я думаю, всё пойдёт очень ускоренно.
Карина Сарсенова
– Демократия – такой стиль правления, до которого нужно дозреть народу, правильно? Или она для некоторых этносов в принципе невозможна, не нужна и даже вредна?
Олжас Сулейменов
– Нет, равенство необходимо. Люди должны быть равны социально, национально и расово. Я надеюсь, что эта идея распространится именно там, где идёт борьба с диктатурами, станет лозунгом вчера ещё закабалённых народов, особенно в Азии, Африке. Я неоднократно бывал в Африке, когда она боролась за свою независимость, был знаком со многими руководителями национально-освободительных движений, являлся заместителем председателя советского комитета по связям со странами Азии и Африки – как раз наш комитет помогал этим странам. Я видел, как руководители народных движений, становясь президентами, добивались деколонизации своей страны и цветущую колониальную страну, к примеру, Зимбабве, все её ухоженные плантации через год-другой превращали в абсолютно нищую землю.
Карина Сарсенова
– Как и Гаити – самая первая республика с чёрным населением, добившаяся независимости, сейчас на втором месте по уровню бедности в мире. С ней случилось то, что Вы описали: во главе с президентом из местного населения страна скатилась в нищету.
Олжас Сулейменов
– То есть с диктаторами можно бороться, но при этом необходимо, чтобы элита, чтобы народ выбирали грамотных людей, способных управлять, организовывать, добывать хлеб, постигать экономику и так далее. Но такого не было. Поэтому период деколонизации для Африки стал настоящей бедой. Потом мы приезжали в эти страны, где сидят президенты лет под 90, но страна разрушена, бушуют межплеменные, гражданские войны. Приходят даже такие мысли, что людям было лучше при колониях. И всё же этот процесс правильный, через него, к сожалению, человечеству надо пройти, через все страдания, через невежество вождей.
Карина Сарсенова
– Болезни роста, да?
Олжас Сулейменов
– Да. Я, например, уважаю и ислам, и христианство, и буддизм, всё это понимаю, но вижу ограниченность каждого из этих потоков сознания в отдельности. У одних средневековое сознание осталось, у других сохранилось очень древнее, ещё из периода ранней истории. Я сейчас чем занимаюсь? Шумером. Шумер – это страна четвёртого тысячелетия до нашей эры, от которой осталось несколько иероглифов и много документов, уже написанных строчно.
Карина Сарсенова
– Шумеры считаются основоположниками письменности?
Олжас Сулейменов
– Наука так считает. Письменность существовала и раньше, но мы только в середине XIX века раскопали Вавилон, нашли глиняные таблицы и оттуда, от Шумера, начинаем историю. Поскольку письменность якобы возникла там. Археология ещё своё слово не сказала. XIX век считается золотым веком археологии, но потом начались мировые войны и раскопки приостановили. На сегодняшний момент шумер – первый человек, который начал писать. Так вот, у шумера, кроме строчного слогового письма, осталось ещё несколько иероглифов.
Карина Сарсенова
– Клинопись – не их изобретение?
Олжас Сулейменов
– Да, сначала клинопись, потом и буквенная письменность появились в конце второго тысячелетия. Но до этого были шумеры, и жили они аж 4000 лет до нашей эры и всего 6 тысячелетий истории, а гомо сапиенс существовал до этого ещё 100000 лет, поэтому письменность появилась не сразу. Люди писали на материалах, которые не сохраняются и до нас не дошли. А шумеры писали на глиняных таблицах, потом обжигали их, превращая в непромокаемую керамику. Шумерские иероглифические знаки показали, как выглядели знаки, названия которых потом стали именами богов. Германский Гот, положим, или Один скандинавский – это всё из Шумера. И Иуда оттуда же, из Шумера. Об этом я сейчас пишу. Христос, святой крест… откуда возник крест, почему? Именно это мы объясняем. И кто вообще подсказал идею креста святого? Майя, которые в те времена были в древнем Средиземноморье, которое стало промежуточной прародиной человечества.
Карина Сарсенова
– Олжас Омарович, мне очень интересно узнать Ваше мнение. Получается, пришёл один человек, например, Иисус Христос, и создал религию, которая длится тысячелетия, а за ним пришёл пророк Магомет и тоже создал мощное учение. Если сейчас я захочу какую-то идею пронести в люди и попробую для начала убедить в этом хоть одного человека, к примеру, Алихана, мне вряд ли это удастся. У Алихана найдётся куча аргументов как «за», так и «против», и мы останемся каждый при своём мнении. Что способствовало укоренению идеи одним человеком, всепланетному распространению, сохранению её в умах миллиардов людей, тысяч поколений, развитию во множествах ответвлений? Это исторические условия? Откуда бралось столь грандиозное, завораживающее по масштабам влияние этих личностей?
