- Или огневой поддержки.

С Ринатом и его командой, Томас был знаком, а вот остальные сотрудники таких киборгов видели впервые. Нет, сотнями пестрых косичек или неформальной одеждой эти DEXы публику не эпатировали, но от людей их отличали исключительно эмблемы DEX на одежде. И если честно, они смотрелись как эмблема какого-то армейского подразделения, чем идентификационная метка. Или надпись на одежде, в смысл которой никто не вчитывается.

Первый раз Томас удивился что у киборгов фамилия Кобарина. Но оказалось, что он их официальный опекун.

- У господина Волкова тоже есть подопечные? – спросил он тогда.

- Нет. Он у нас метит выше, – буркнул Кобарин, – собрался дать фамилию тому с кем в брак вступит.

- Киборгу?

- Да.

- И есть кандидат?

- Ринат.

- А как опекуну, – съехидничал тогда Томас, – вам не кажется, что ваш потенциальный зять слишком стар для Рината?

- Не кажется. Я надеюсь, что из этого просто ничего не выйдет!

Высокий, темноволосый Ринат Кобарин, такого же роста Ник Кроль. Внешность третьего киборга, Тома Кобарина, видимо, составлялась по фенотипу среднестатистического европейца. Светловолосый, чуть коренастый, светлоглазый.

- Максим Сергеевич, – коротко кивнул Кобарину Ринат, – мы готовы.

- А Ву где потеряли?

- Ву на Маску уехал. Сегодня мы взяли в команду Ганса.

Кобарин не стал это комментировать. Раз Борис Кроль, директор реабилитационного центра DEX Company, разрешил “семерке” выйти на задание, значит все в порядке. Может это даже его экзамен, а Ринат и его бан… команда то есть, но на язык упорно лезло именно слово банда, выступают в роли экзаменаторов. Как новенький отреагирует на нестандартную ситуацию, какой способ решения выберет.

- Наша задача?

- DEX-6, – начал рассказывать Кобарин вслух, исключительно для многочисленных зрителей, так как все файлы киборгам он уже переслал, – восстановлен из комы. Несколько лет был в полной изоляции. Несколько недель или месяцев использовался как подопытный.

- Недель? Или месяцев? – уточнил Ринат, не понимая, почему такой разброс. – База данных повреждена?

- Хакер поработал. Степень разумности неизвестна, уровень работоспособности тоже.

- Хакера нам можно допросить?

Максим нахмурился и Ринат поспешил убавить уровень сарказма.

- Постарайтесь договориться. Только если попытается прорваться используйте силу.

- Сделаем.

Сказать в какой момент он пришел в сознание Антон не мог. Запись в цифровой памяти имела протяженность больше десяти суток с момент включения, но именно себя он осознал только сейчас.

Были несколько отрывочных осознанных фрагмента за эти 247 часов и все.

Чувствовал он себя плохо, слабость во всем теле. Система работала в режиме ускоренной регенерации. Процесс был запущен не киборгом, а командой извне. Но контроль над системой легко удалось восстановить.

Человек бы ужаснулся, но боевые киборги выкарабкивались и из ситуаций с куда большим уровнем повреждений. Каждое в отдельности уже не критично, но требует длительного восстановления. Без активации имплантов он едва может двигать ногами. Нижняя часть живота неприятно ныла, датчики много чего еще фиксировали.

Больно. Тяжело. Но он живой.

- Ему нужно серьезное лечение. Покой, лекарства, сон. Сегодня я его осматривал, он может выдержать перевозку. А там, дома, мы его на ноги поднимем.

- В транспортировочный модуль уложим? – Юрас, как и раньше, занимался организацией всего, что не было связано с лечением.

- Я бы не советовал, – после паузы произнес Никита, – но только если не будет перегрузок.

- Не будет. Это хорошо, полетим налегке.

- А криокамеру?

- Зачем?

- Ее вернуть надо. Это дорогое оборудование.

- Да эта бандура три метра в длину!

- Еще скажи, что она в корабль не влезет!

Юрас не так чтобы хотел оставить камеру себе, у него она была и даже классом повыше, но не просто так ее нужно тащить, ее ведь на место как-то потребуется водрузить. Но главное сейчас – попасть на планету, а там он придумает как осуществить возврат имущества.

- Я думала киборги поправляются быстрее, – задумчиво произнесла Руслана, – а Антон все еще очень слаб и воспаление только начало спадать.

- Киборг-то здоров, – объяснил Юрас, – а органическая его часть – нет. Регенерация – это хорошо, но не мгновенно.

- Насколько он быстрее поправляется?

- Среднего человека? Именно заживление в двадцать раз быстрее. Восстановление же в одиннадцать раз.

Руслана попробовала перевести это в более понятные ей сроки.

- То есть глубокий порез или ожог…

- Вместо пары недель заживут за сутки. С поправкой на уровень энергии, может быть двое. Такая операция на человеке – это несколько недель постельного режима, то есть сейчас он в состоянии, когда прооперированный первый раз встает с койки.

- И тогда расчетный восстановительный период займет около полутора-двух месяцев, – подсчитала Руслана. – Но… говорят же, что киборги встают в строй через несколько дней.

- А сколько они в этом строю стоят не говорят? – иронично спросил Юрас. – Не смешивай работающие импланты и тело без их подключения. Импланты его могут сейчас поднять и он даже в бой пойдёт.

Руслана невольно поежилась, представляя какую боль испытывал бы отправленный на такую пытку человек. И весь перелет обратно она не разрешала Антону вставать, разве что только до санузла. Они с братом долго спорили, не оставить ли пациента полностью на постельном режиме, но Никита убедил ее, что движение положительно скажется на выздоровлении. Это же не километр идти. Да и парню будет неудобно. Он же в сознании, а лежать с катетером и прочими трубками очень дискомфортно.

Антон слышал, как они в подробностях обсудили план возвращения и лечения. И был все в большей растерянности.

Кто эти люди? По некоторым словам и плану, как они будут проникать в помещения, обходя камеры и охрану, он понял, что они его, оказывается, украли. Но откуда? Со станции? Как они там оказались?!

Он не понимал их и поэтому не доверял. Украли, перепрограммировали, плюс – у нового хозяина навыки очень специфичные. Он явно был специалистом по киборгам, и у киборга нет ни единого шанса скрыть бракованность. Стоит запустить тест…

Тут Антон снова терялся в догадках. Система хранила данные о запуске сервисных тестов, они должны были показать, что он неисправен. Но он по-прежнему у хозяина.

Он специалист DEX Company или хакер? Если не вор, почему пробирается на планету тайком? Не мог же неправильно расшифровать результаты?! Или мог?

Конечно, не мог. Он узнал, понял. Рассказал остальным. И теперь люди задавали очень странные вопросы. Словно человеку. Антон был в постоянном напряжении, боясь себя выдать. В каждом вопросе подозревал скрытую проверку.

Он полностью передал управление процессору, отвечал только машинными фразами. И твердил себе, как заведенный: «не думать – не думать – не думать», реагировать должна только программа. Если они его восстановили, значит, знают, где он сломался. Раз знают где, знают и что произошло. Исправная машина не могла сделать того, что он сделал. Тогда? Что тогда? Антон пошел в своих вопросах по сотому кругу, так и не зная, что делать. Он все еще был слишком дезориентирован происходящим, травмой, восстановлением. Настолько, что даже не испытывал благодарности за спасение, потому что не знал для чего он им.

Странно. Если о его состоянии известно, то почему его молчание и малоподвижность люди считали нормальным, но при этом пытаются провести коммуникационный тест? И так ведь поняли, что сломан, так зачем? Это пугало киборга еще больше, заставляя чуть ли не дышать под счет.

Да, воспоминания о медцентре были слишком свежими, ведь для него не было больше двух лет в криокамере, он отключился в разгромленном зале и включился на стенде.

Но, все-таки, он не мог не думать, то и дело возвращаясь мыслями к вопросу – кто эти люди?