– Ты же знаешь моё отношение к произошедшему. Я не хотел так с тобою постучать, Магнус. Я делаю тебя…

– Счастливым. Пока ты не сказал глупости, которая в очередной раз меня ранит до глубины души, тебе стоит понять: всё что происходит между нами за закрытой дверью делает меня счастливым. Мне нравится открывать тебя для себя и нравиться открываться тебе. Никто не знает, что мы переживаем и как нам это даётся. — Азиат оценочно взглянул на присутствующих, словно говоря « Вам не понять, но меня это не особо парит» — И клеймо, за которое ты испытываешь такую неистовую вину, служит мне кое-чем особенным. Твоя метка вовсе не унижение. Такое мышление – удел скудоумных. Напомните мне, господа, когда альфа клеймит свою омегу?

– В момент глубоких душевных потрясений — Тут же выпалила доктор Лос, словно она всю жизнь жила ради этой реплики. — Чаще всего это высшие пики наслаждения – такие, как оргазм. Но может быть и что-то иное, что порождает в альфе эмоциональный всплеск.

– Алек, — Продолжил азиат — твоя метка была дарована мне в момент нашей близости. Я помню как ты терялся в эмоциях, которые испытывал тогда, как бредил извинениями и признавался, что не чувствуешь больше контроля над своими действиями. Так вот, ангел мой, пока ты так самоотверженно растворяешься в своих чувствах ко мне, я готов принять с твоих рук даже яд.

– Серьезно, Бейн? Тебе что с утра вместо свежей газеты томик Шекспира подсунули?

– Умолкни, Рагнор, пока я тебе не разодрал глотку! Твой цинизм вообще имеет границы? Или ты после того, как решился напичкать какой-то дрянью женщину, с момента встречи с которой, умираешь при каждом гоне от боли неразделенной любви, вообще перестал быть человеком? Я знаю что тебе тяжело и знаю, что ты физически ощущаешь, как болит то, чего, вероятно, никогда не будет. Но Рагс, ради Бога, выключи этого говнюка и верни мне друга. На худой конец – моего врача. Я ведь пришел сюда не за критикой, поддержкой или дружбой. Мы здесь, потому что нуждаемся в квалифицированной помощи.

– Ауч! — Выкрикнул Фелл из-за уязвленного самолюбия. Ранило не то, что Магнус высказался публично, просто Рагнор впервые услышал правду вслух. И со стороны это звучало убого.

Кто бы тогда знал, что именно эта грозная тирада положит начало новым отношениям.

Доктор Фелл отступ к окну. Его тяжелый выдох, словно сорвал с мужчины маску былой беззаботности. Сейчас Рагнор выглядел поистине измотанным и разбитым. Мужчина смотрел вдаль не моргая. Его не унизили, нет. Да и не способен Магнус на такое. Просто за эти годы доктор Фелл слишком сильно сроднился с ролью равнодушного и хамоватого парня. А он ведь не такой. Пора было отыскать путь к прежнему себе.

В этом кабинете каждый был занят своими внутренними переживаниями, потому никто так и не заметил, каким осознанным взглядом мисс Лос одарила своего воздыхателя. Бывшего воздыхателя, судя по его «ПРИЗНАЮ СВОЁ ПОРАЖЕНИЕ» виду.

– Я думаю, что твою метку стоит обновить. — Сказал Рагнор, не прекращая сканировать хмурую линию горизонта. — Если через тактильный контакт ты так чётко чувствуешь то, что испытывает Алек – это отличная возможность взять часть его моральных тягот на себя. Конечно же не сразу всё получится, – вам придётся поупражняться в делёжке чувств. Но если тебе удастся хоть частично разгрузить его изящную психику – это уже будет хорошим результатом; ещё одним плюсом в колонке «Безопасная беременность Александра Лайтвуда». Доктор Лосс, что скажите?

Мужчина вновь повернулся ко всем лицом и его отстранённый вид был красноречивее любого спича.

– Думаю, что в этом есть смысл!

– Стойте !— Подорвался со своего места беременный. — А меня кто-нибудь спросил? Кому-то интересно хочу ли этого я?

– Кончено, Александр.

– Не называйте меня Александром. — Оскалился омега и его ореховая радужка полыхнула чудесными зелеными крупинками. — Я Алек.

– Хорошо. Алек. — Всё так же невозмутимо продолжил Фелл. — Конечно же твоё мнение имеет самоё важное значение, и никто не будет выворачивать тебе челюсть, чтобы сделать ещё один оттиск на не таком уж и хрупком плече Магнуса. К тому же, метят не только ключицы и шею. Так же иногда клеймят лопатки, внутренняя сторона кистей и бёдер – это на случай, если ты хочешь утаить свой проступок. Но скажу тебе честно, даже не видя твоей метки, посторонним она будет очевидна. Вечно пахнущим мокрым лесом Бейн сейчас имеет приторный цветочный привкус.

– Достаточно! — Не по-омежьи зарычал Александр и стукнул кулаком по столу. – Я рад, что вы потешились мистер Фелл, но дальше можете не продолжать. Ваши слова так же глупы, как и вы сам.

– Сказал беременный омега на грани нервного срыва. — Всё так же безмятежно парировал Рагнор. И как этому недотраханному чертяке удавалось сохранять такое спокойствие?

– Рагс!

– Что Магнус? Твой мальчик сам не понимает от чего хочет отказаться. Ты не справишься, Алек, слышишь? Ты теперь не один. Ребёнок берёт от тебя слишком много сил и энергии, а если ты будешь разбазаривать эти ресурсы ещё и на такие стычки как эта – боюсь ваш малыш родиться мёртвым. Если он вообще родиться, а не придётся прерывать беременность для спасения твоей жизни.

Лайтвуд в ужасе осел. Слова доктора Фелла были жестокими, несмотря на всю их правдивость. Омежьи руки нервно задрожали и парень инстинктивно обнял еле оттопыренный живот.

– Виноградинка! — Безголосо зашевелил губами Лайтвуд и прикрыл полные слёз глаза.

Магнус хотел было вмешаться в эту безмолвную истерику (а то что это была именно истерика мужчина даже не сомневался, уж слишком горячо пульсировала почти зажившая ранка), когда на его плечо легла сильная рука.

– Алек, — Присел у ног расстроенного омеги Рагнор — послушай меня, парень. Забудь мои дурацкие шуточки и подколы – это всё не более чем дружеский жест. Я ни в коем случае не хочу, чтобы с тобою, Магсом или малышом, что-то случилось. Даже несмотря на то, что я тебе не сильно то и нравлюсь, думаю Магси всё таки предложит мне стать крёстным. И я буду любить ваше чадо, как любил бы своё. – Мужчина погрустнел, но лишь на миг, а затем собрался и продолжил. – Я обещаю тебе, что постараюсь вам помочь. Но ты должен мне довериться. Метка не сделает Магнуса кем-то другим и не выжжет альфу внутри него. Ты ведь его метил уже и что-то от этого изменилось?

Парень открыл зарёванные глаза и, мельком взглянув на мужа, тут же отрицательно замотал головой.

– Вот видишь. Бейн всё тот же Бейн. Так будет и впредь. Он, как и прежде будет твоим альфой и будет тебя всячески оберегать. Но пойми, сейчас его опека полностью зависит от твоей отзывчивости. Конечно же Магнус может тебя и подчинить…

На этих словах Лайтвуд щедро покраснел, представляя как скулит его нутро под сильным натиском альфы. Ещё одна сексуальная фантазия, перспектива которой раньше пугала, а теперь часто будоражит сознание омеги.

Магнус впитал это стыдливое чувство супруга, пытаясь мысленно унять рваное подёргивание метки. Как странно, пока Александр не потревожил зажившую ранку, Бейн и думать забыл, что его пометили.

– Алек! — Вернул внимание парня на себя доктор Фелл. — Твоя метка на Магсе, даст ему шанс перебирать на себя часть твоих эмоций.

– Разве это не делают через метку альфы. Разве он не может меня успокаивать через своё клеймо?

Лайтвуд пошло на контакт и это не могло не радовать.

– В том то и дело, что через метку альфы, тебя можно всего лишь стабилизировать, но не перебрать на себя часть твоих тягот. А вот обоюдное клеймение – это как второй ключ от двери с двумя замками. Он не просто будет на шаг ближе, Магнус сможет погрузиться в твои чувства.

Погрузиться. Опять эти слова с двойным дном. Быстрее бы вернуться домой. Тело омеги немного устало возбуждаться и гасить приплыви этой энергии на корню.

– Доктор Фелл прав, Александр. — Вмешалась Катарина и с её уст полное имя Лайтвуда никто исправлять не стал. — Сейчас тебе стоит подумать не только о себе, но и о том, что необходимо для малыша. Ты ведь не зря за него боролся?