«Как бы она меня не расплющила»

Схватив его за шею, Мамад пригвоздила вампира к стене. Скорчившись, он безуспешно ловил ртом воздух, смутно осознавая, что она не касается туфлями земли.

Как такое хрупкое, такое маленькое тело могло обладать столь разрушительной силой? Никогда за свою долгую жизнь он не видел ничего подобного.

Ее окровавленные губы улыбнулись:

–Моя коллекция– промурлыкала она сначала ласково, как вдруг ее голос превратился в скрежет и вопль демонического существа– Мертва!– И сильнее сдавила его горло.

Ужасная, в своей ярости, она внушала жуткий страх, и Зохан понял, что может умереть. Единственное, что ему оставалось сделать, так это просто наблюдать, как она будет отрывать его голову. Но что-то ей мешало это сделать. На ее лице виднелось разочарование от того, что Мамад не может этого сделать.

«Почему же?»

Завыв от еще большей ярости, ведьма призвала к себе все свое терпение, ибо сейчас она могла просто его уничтожить. Ей мешала сделка, что ведьма заключила с Патрицией. Именно эта сделка не давала ей убить этого ублюдка просто так.

Только сейчас Мамад заметила, что вокруг них бушевал сильнейший ветер, врываясь в потрепанный особняк. Все вокруг кружилось, образовывая своеобразный кокон, где находились только она и Зохан.

Посиневший вампир, перестал ощущать боль, зная, что уже некоторые конечности его тела будут регенерировать несколько часов, причиняя еще большую боль, чем сейчас. Продолжая давить в стену Зохана, Мамад продолжала шептать что-то неразборчивое. Череп вампира грозил расколоться, не говоря уже о ногах, которых он давно не чувствовал. Его связки порвались, мышцы виднелись в некоторых участках его кожи, они тоже рвались. Не выдержав, Зохан сделал то, что собирался сделать тысячу раз с того момент, когда они встретились– Поцеловать ведьму. Как только он потянулся к ней, Мамад с диким ужасом в глазах, перестав удерживать его, отскочила в сторону и завизжала. Зохан упал на пол и прикрыл руками уши, визг ведьмы еще долго звучал в особняке и снаружи. Трещины пошли по стенам, одна из них обвалилась и рухнула на поврежденное тело вампира. Боль снова вернулась.

«Проклятье– Застонал он-Это надолго»

«В моей голове пусто»– про себя думала Мамад. Впервые за свою долгую жизнь, она ощутила невесомость и свободу. Как будто невидимая скала сдвинулась с места и перестала давить на нее. Сейчас же она возвращалась в реальность, отмечая, что своей местью сделала только хуже. Ведьма отметила, что обстановка в особняке превратилась из «Хаоса» в «Апокалиптическое логово». Везде лежали доски, на полу зияли дыры, пыльные обломки мебели находились не только в доме, но и вылетели из разбившегося окна. Стены треснули, и одна из них обвалилась на вампира. Зохан стонал под ее обломками и, судя по стону, раны были серьезные.

Мамад прикусила губу и щелком пальцев подняла обломки с вампира, перетащив их в другую сторону. Он не двигался. Вампиру не хватало левой ноги, ведьма попыталась найти ее среди обломков, но безуспешно. Из другой ноги выглядывала кость. Она подошла ближе к нему и, присев, ощупала широкую спину. Рубашка, что была на нем, перестала быть модной. Ее рваные тряпки также валялись где-то среди обломков. Кожа разорвана, мышцы тоже.

«Похоже, я переборщила с наказанием»

«Зато, Зохан будет знать, что Мамад с ним сделает, если он еще раз тронет ее вещи. Ведь так, верно?»

Ведьма попыталась перевернуть его, но не смогла. Вампир был очень тяжелым, поэтому Мамад снова воспользовалась магией. Когда она увидела его лицо, ведьму заклинило, не иначе, ибо Мамад убежала бы отсюда подальше.

«Черт, я бы обыграла самого Билли Рокса»-попыталась себя упокоить Мамад.

Хотя, здесь бы даже Билли не выжил. Лицо Зохана расквасило, у ведьмы выступили слезы.

«Слишком жестоко с моей стороны»

Он попытался перевернуться, но тут же издал рев, полный боли, отчего ведьма затряслась, боясь за его жизнь.

«Почему я так на него реагирую? Что со мной творится?»

Мамад стало жаль вампира, даже после того, что он сделал с ее коллекцией зеркал. Зохан не заслужил такой участи, почему я так жестоко обошлась с тем, кого пыталась соблазнить?

«А потом убить»

В который раз, проклиная себя за это, Мамад бросилась вниз, сбегая по еле-выжившим ступенькам. Ей стоит с кем-нибудь поговорить, срочно. Но только не ее сестры. Она бы им никогда не жаловалась, не раскрывала бы свою душу, зная характер этих двух потаскух. Закаленные в боях, сумасшедшие, не зная жалости, они бы просто разорвали ее на части за то, что Мамад проявляет слабость к вампиру.

Однажды, когда Зохан переспал с нимфой, они расстались. Ведьма пришла к сестрам и хотела вылить все в слезах, но сестры восприняли это, как слабость:

–Ой, смотри Пряха. Мамад вернулась. Пиявка сегодня не угодил нашей мисс?– Катарина громко гоготала, прежде чем подавилась.

–Не говори, Старушка. Наша сестра пошла на попятную – Патриция смогла только хрюкнуть, потому что уже душилась слезами от смеха.

За это они долго звали ее Сопливой Мамад или просто, когда она была рядом, всхлипывали, делая вид, что ревут.

Остановившись у дверей особняка, ведьма повернулась. Рабынь не было. Видимо, она принесла вред не только вампиру. Что ж, ей всегда не нравились эти две убогие прислужницы.

«К черту это все»– подумала Мамад-«Я дам Зохану время».

Выходя из особняка, она обновила барьер.

Пусть только попробует что-то еще разнести. Теперь прямым ходом ему осталось пройти лишь на мемориальный камень.

Нацарапав ему записку на стене в его комнате, Мамад решила, что этого хватит. Когда он проснется, то уже будет знать, что ведьмы не будет, и он остается сам на себя.

Теперь моя душа спокойна.

«Ты лжешь»

Да, немного, но ведьмам свойственно лгать.

Мамад переместилась в пустыню, где находилась Аполексис, башня заката, в которой обитала ее давняя подруга. Существо, с которым она могла поделиться тайнами и секретами сейчас восседала на троне, перед ведьмой. Гротескно-мумифицированная королева безумия, Севилья Магдалина, сверкала своим одним оливковым глазом. Она была похоже на зомби, от которого, словно, оторвали половину тела. Мамад взглянула на съехавшую огромную, золотую корону с плетениями во все стороны, на деформированной голове. И голову, половину головы тоже оторвали. Чародейка– Королева была подстать своей силе, а значит безумная, сумасшедшая и веселая, как казалось только Мамад. Севилья разрешала ведьме звать ее Магдой, это было по-дружески. Если сравнить в степени сумасшествия Патрицию и Магду, то, безусловно, первое место заняла бы чародейка. Она была более, чем безумна и часто теряла ощущение времени и реальности. Но это не как не отражалось на ее ослепительной красоте. Еще раз, посмотрев на Севилью, Мамад хмыкнула. В прошлом, она была без этой вонючей марли. Все считали ее отвратительной, но ведьма…. Долго не могла отойти от такой красоты, как у чародейки.

Магдалина сидела на троне во всем своем яростном величии, вселяя трепетный страх и ужас, но только не у Мамад. У нее такая подруга ассоциировалась с гоблинами из «Властелина Колец», отчего ведьма становилась еще радостней. Грязная, вонючая марля обматывала большую часть ее затхлого тела, спускаясь до самого пола, как платье, типа того, что до сих пор надето на ведьме. Нелепый золотой нагрудник скрывал ее грудь, угрожая раздавить это провонявшее бурбоном тело. В корону были вплетены ее висящие сосульками черные локоны. Но в таком виде она никогда не была, ибо столкнулась с проблемой, под названием «Божественная Задница». Боги прокляли ее скрывать свою красоту за этими лохмотьями, Магда никогда не снимет это проклятие. Ей могла помочь только Мамад, но зачем? Севилье итак идут эти уродливые повязки. Рядом с ней, ведьма чувствовала себя богиней. С божественной грацией, Магда встала и продефилировала к ней. Запах разложения окутал ноздри Мамад, отчего та подавила желание отвернуться и проблеваться, как следует. Вместо этого, она выдавила улыбку: