— Почему?

— Потому что я не хочу, чтобы она разочаровалась.

— Он кусок дерьма. Думал, ты хочешь, чтобы он держался как можно дальше от нее.

Я поднимаю плечи. Что, черт побери, я должен знать обо всем этом дерьме?

— Он все еще ее отец. Она должна иметь ту маленькую семью, которая у нее есть.

— Ты становишься мягкотелым, — он усмехается. — Так, когда выпускной?

Это выбивает меня из колеи.

— А что?

— Потому что этот клуб теперь ее семья. Может, кто-то из нас должен быть там.

Это был бы милый жест, если бы я не знал истинной причины, по которой он хочет быть там. Я даже не пытаюсь сдержать смешок.

— Ты серьезно, мать твою?

— Почему бы и нет? Два наших проспекта тоже выпускаются.

— Да, и почти совершеннолетняя цыпочка, в которую ты хочешь засунуть свой член.

— Ну, и это тоже, — он смягчает свою грязную улыбку. — Ты не знаешь, у нее есть парень?

— Будто это имеет значение?

— Не, думаю, что нет.

— Я так не думаю. Со слов Карины, ее подруга довольно защищенная.

Это еще мягко сказано.

Глаза Ромео загораются, как у какого-то грязного извращенца, любителя кисок, которым он и является.

— Черт. Такие всегда самые развратные девчонки.

— Ты бы знал.

Карина

Тусоваться с Сэйди не так уж и ужасно. Я имею в виду, я точно знаю, что в прошлом она трахалась с Данте, что немного неудобно, но она всегда была мила со мной. В отличие от другой злобной сучки — Мелоди, которая, я уверена, окончила мою школу в прошлом году.

Как только Сэйди уходит, чтобы что-то проверить, Мелоди набрасывается на меня.

— Ты ведь знаешь, что твой парень изменяет тебе, пока ты в школе, верно?

Она говорит «школа» таким стервозным тоном и морщит лицо. Мне хочется сказать ей, как уродливо она выглядит, делая это, но я сдерживаюсь.

— Очень сомневаюсь, — отвечаю я скучающим голосом. Я с гордостью могу сказать, что не солгала ей. Я доверяю Данте.

— Но не со мной, — поспешно говорит она, как будто внезапно пытается стать моей лучшей подругой. — На днях твоя подруга Сэйди отсосала ему прямо на диване.

Черт, я, действительно, ненавижу девушек, которые начинают все эти драмы и неприятности.

— Ты знаешь, Мелоди, может быть, если бы ты тратила столько усилий на свою собственную жизнь, ты бы не была такой жалкой мандой.

Позади меня раздается смех Сэйди.

— Молодец, Карина. Я собиралась сказать кое-что не такое классное, — она кладет руку мне на плечо и встает рядом. — Хватит пытаться нарваться на нее. Данте вышвырнет твою тощую маленькую задницу за дверь, если ты расстроишь его девочку.

Мелоди показывает мне язык — боже, нам сколько, по пять лет?

— Мелоди, — рявкает Ромео. — Иди, займись чем-нибудь полезным в другом месте.

Я оборачиваюсь и вижу Ромео и Данте в дверях часовни клуба. Данте вздергивает подбородок. Думаю, так он спрашивает, все ли со мной в порядке. Я киваю, и он возвращается к разговору с Ромео.

Сэйди садится на барный стул рядом со мной.

— Повезло тебе. Никогда не бойся постоять за себя рядом с этими сучками. Ты будешь старухой Данте. Все это знают.

— Эм...

— Шлюхи клуба, черт, даже некоторые старухи других членов клуба попытаются проверить тебя, чтобы увидеть, из какого теста ты сделана.

— Почему?

— Так всегда бывало, — она склоняет голову набок. — Думаю, ты справишься.

— Спасибо, — я скорее смущена, чем благодарна, но она принимает мои слова.

— Просто чтобы ты знала, Данте не смотрел ни на одну девушку после встречи с тобой. Даже на меня, а мы регулярно...

Я поднимаю руку, останавливая ее, в паре сантиметров от ее лица.

— Мне не нужны подробности.

Она быстро улыбается извиняющейся улыбкой.

— Извини. Он, действительно, очарован тобой, вот и все.

Очарован. Странное слово, чтобы описать Данте, и я усмехаюсь.

Сэйди делает то же самое.

— Правда? Кто бы мог представить себе большого, плохого Данте, сраженного маленьким котенком? — говорит она, и мы обе начинаем глупо хихикать.

Когда мы, наконец, переводим дыхание, я оглядываю девушку.

— Ты злишься из-за того, что он не хотел, чтобы ты была его старухой?

Это довольно неприятный вопрос для меня, но ничего не могу с собой поделать. Я не могу понять Сэйди.

— О, нет, черт возьми, — она оглядывает клуб. — Эта жизнь не для меня. Кроме того, я трахалась почти со всеми братьями здесь, поэтому этому не бывать.