Отправляться на автобус было уже поздно – Лайонел понял это, бросив взгляд на часы. На мгновение он всё же прикрыл глаза, и в ту секунду ощутил, как спокойно становится у него в сердце. Пустое здание отозвалось почти что реальной волной энергии, прокатившейся по всем этажам и наполнившей его душу силами.

Кажется, в детстве он считал себя маленьким зверем, или странным существом, которое могло поглощать пустоту вместо крови или мяса. Вампир – вот подходящее по значению, но совсем не близкое по сути слово.

Звенящая ненастоящая энергия, которой не было, оказывалась с единственным вдохом в груди, в душе, в которой было… Нет, не пусто. Но Лайонел всегда представлял себе то, что находилось у него внутри, как нечто, похожее на аскетично обставленную комнату – простую кровать, одежду стопкой, приоткрытое окно и воздух, которым легко и приятно дышать.

Милых мелочей не было видно – но всегда было ясно, что все они просто спрятаны в его сестрах. Они и наполняли его комнату-душу: ставили там шкаф для книг, в которых были записаны воспоминания из детства и все знания, что он накопил за свою жизнь. Ставили тумбочки, куда прятали фотографии и фенечки, что плели для него на праздники. Вешали плакаты, потом меняли их, включали и выключали появившийся ноутбук, вытирали пыль со стола – и Лайонел всегда принимал это. Комната-душа – это место, где они и должны быть заключены.

Молодой Фетрони поднял веки и пересёк большой зал, где едва горел свет – только для охраны. Охранник узнал его, но Лайонел всё же протянул ему ключ, на котором были выгравированы его инициалы. Знакомый пожилой мужчина кивнул, пропуская его – и Фетрони оказался там, куда обычно людям был запрещён доступ.

Открыв этим ключом, что почти всегда висел на шнурке у него под одеждой, дверь, парень скользнул в тёмный проход, подняв один из фонарей, стоящих на столе у самого входа. Может, эта дорога была зачарованной, но он всегда возвращался домой гораздо быстрее, чем сделал бы это на автобусе.

И он сделал первый шаг, а потом исчез в глубине хода. Стихли звуки, издаваемые живым существом, и тишина, к которой он так стремился, вновь сомкнулась тьмой за спиной ночного путника.

Он вернулся домой поздно, но почти вовремя.

***

Карла проснулась от того, что на неё кто-то вскочил и начал её щекотать. Девочка упорно не поднимала век, но вскоре сдалась – раздался её смех, она открыла глаза и увидела перед собой тех малышек, что помнила ещё совсем крохами. В дверях стоял Мерф и улыбался – похоже, это он открыл дверь маленьким шутницам.

- Все в тебя, - сказал он, складывая руки на груди. Карла хмыкнула, сгребла детей в огромные и всегда радостные от своей неожиданности «обнимашки». Девочки заверещали, кто-то засмеялся, кто-то попытался подпрыгнуть, чтобы вырваться, но не получилось. – Доброе утро, Стрелочка, - Найтсмит отстранился от двери, придержал её рукой.

- Доброе утро, - отозвалась она. Девочки снова засмеялись.

- Скорее вставайте. Мама уверяет, что нас ждут весёлые выходные, - и Мерф ушёл, сверкнув хитрой улыбкой и оставив дверь приоткрытой. Карла почувствовала, что вновь хочет растерзать своего брата за его привычку недоговаривать фразу – он знал, насколько она обожала всякие сюрпризы, и как часто старалась обыскать весь дом, допросить всех, лишь бы выяснить, что за тайну от неё скрывают.

И в этот раз это «тайное знание», которым Найтсмит владел, его не подвело – спустя минуту Карла кубарем скатилась с кровати и они, успев переброситься парой подушек, всей толпой помчались вниз.

Уже за завтраком она узнала радостную новость. Кузен, тот самый, с которым Карла так часто виделась, пока он учился в её школе, был заметно смущен таким вниманием, и потому иногда отводил взгляд, слегка растерянно улыбаясь. Мерф хлопал его по плечу и что-то говорил, бабушки и тёти обсуждали событие в своём кругу. В столовой стоял шум и гам, то и дело раздавался где-то взрыв смеха, то и дело кто-то вскакивал со стула и перебегал на другое место – а самые маленькие члены семьи поочерёдно прятались за Карлой и показывали друг другу языки.

Однако, собрались они достаточно быстро – может быть, потому, что всегда делали это именно так. Найтсмиты всегда были готовы сорваться в путь – и все дети были приучены к тому же с самого раннего возраста.

Дом будто затих после завтрака, а потом сосредоточенно зажужжал – каждый складывал самые нужные вещи в рюкзаки, дети – в общую сумку. Которую, в итоге, подхватил Мерф.

Машина приехала быстро. Да не одна – Скиннеры тоже никогда не задерживались. Карле нравилось то, что она всегда точно знала, как и что должно произойти, когда речь шла об организации… чего бы то ни было – совсем скоро она уже сидела в автобусе, вновь освещая своей улыбкой слегка помрачневшие лица родственников.

Хмурые Найтсмиты приподнимали брови и растерянно улыбались в ответ, когда встречались взглядом с Карлой, и ей это доставляло удовольствие – сосредоточенность сходила с лиц людей, и они вспоминали о том, что едут отдыхать и праздновать прекрасное событие, ради которого наверняка стоило жить и перетерпеть все те невзгоды, что бывали в жизни у каждого Соула.

Наверняка момент единения соулмейтов будет выглядеть прекрасно – Карла страстно желала увидеть ту секунду, когда всё случится. Быть может, она в такие мгновения даже слегка завидовала людям, что находили своего соула совсем недавно. Она была лишена этого момента, ведь Мерф находился рядом с самого раннего детства, и часто представляла себе, что чувствуют люди, когда понимают, что все страхи, связанные с меткой – ерунда. Когда понимают, что человек, чьё имя указано у тебя на плече, чьи часы идут в такт с твоими, или на кого указывает твоя стрелка – тот самый, что действительно желает провести с тобой целую жизнь.

Она встряхнула головой. Нет, ничто не отвлечёт её от такого радостного и светлого дня. Не стоит вскармливать, помимо проблем и проблемок, ещё и зависть – она может выпить тебя намного раньше, чем те, другие паразиты. Чему ей завидовать? Она ведь имела то, чего многие были лишены много лет – каждый день видела улыбку своего соула, ссорилась и мирилась с ним, они даже смеялись над одними и теми же вещами с самого детства.

Карле стало смешно оттого, что она могла целую минуту думать о том, что, возможно, кому-то завидует.

«Я же не умею», - и она снова весело улыбнулась, вызывая новые ответные улыбки. «Плохая, плохая мысль!» - и эта самая мысль, стыдливо опустив несуществующий взгляд, выпрыгнула в приоткрытое окно, улетая навсегда. Карле вновь стало легко и хорошо – ей нравилось то чувство, которое появилось после того, как она освободилась от зачатка гадких мыслей.

Машины синхронно и мягко затормозили в нескольких десятках метров от пляжа. Где-то вдалеке уже можно было различить их яхту, чуть ближе – несколько небольших двухэтажных домиков, где могли останавливаться отдыхающие, и что принадлежали разным семьям. Тот, что был слева, принадлежал как раз Найтсмитам – и потому они поторопились выбраться из машин и передать свои сумки парням, что немедленно разделили меж собой груз и отправились в здание.

Карла выскочила одной из последних и высоко подпрыгнула, стараясь разглядеть летнее кафе, что находилось на берегу. Но скоро её потянули в домик – нужно было скорее переодеться, причесаться, покрасоваться у зеркала, посмеяться с сестрами!..

И совсем скоро Карла шла под руку со своими «подружками», вышагивая в лёгком пляжном платье и придерживая то и дело сползающую на глаза шляпку, что защищала её от солнца. Быть может, потому для неё и было так важно выбиться в первые ряды – потому Карла совсем скоро оказалась позади того самого кузена, что шёл самым первым – и видимо, та девушка, что шла ему навстречу, и за которой тоже следовали люди, и была его невестой.

Они, смущаясь, остановились в паре шагов друг от друга. Семьи замерли, отступили назад – как же Карла любила этот ритуал, эту традицию, которая исполнялась так легко и будто бы сама собой.