- А если бы не вытащил? – зачем-то спросила Карла, чуть отстраняясь от парня. Тот снова натянул на лицо улыбку:

- Пришлось бы явиться с того света и накостылять ему за тебя.

- Больше никогда не поддавайся мне в покер, - тоже еле заметно улыбаясь, сказал Найтсмит.

- Больше и не будем в него играть, - кивнул ему Лайонел. Карла засмеялась – только звуки эти были похожи на всхлипывания. Она даже не помнила, как брат осторожно взял её за плечи и вывел из палаты.

***

Зато отлично помнила, как они с Мерфом приезжали к Лайонелу, который, выписавшись с больницы, решил взяться за восстановление старого дома. Семья уже махнула на него рукой, но не Лайонел – он запасся терпением, материалами и поставил себе цель: во что бы то ни стало вернуть здание к жизни.

- Раз так, - пожал плечами его отец, - пускай он будет твоим. Ты ещё найдёшь себе цель всей жизни, я уверен – так пускай у тебя будет собственный дом.

- Его слишком много для этой цели, - ответил тогда Лайонел.

Фетрони-старший ничего не ответил. Видимо, уже заранее знал, что Лайонел, отстроив дом почти что заново, вернёт его родителям, а сам – так и не решится переехать в квартиру, которую получит на своё собственное совершеннолетие.

И может быть, предвидел и то, что когда-то Карла будет пропадать у них часами – в том самом саду, что чудом уцелел после страшного пожара.

Похороны Найтсмита-старшего и Райана прошли тихо и торжественно. Мерф, поддавшись уговорам Карлы, в последний раз собрал всех охотников вместе, и даже надел традиционные торжественные одежды главы ордена. Он не стал говорить долгих речей, как того требовали правила – просто молча постоял возле каждой могилы, а потом взял Карлу за руку и куда-то повёл. Охотники, мрачно переглядываясь, шли за ними – похоже, им было известно, куда ведёт их новый глава ордена.

Найтсмиты остановились возле ещё двух могил – свежих, совсем недавних. Рядом лежали, почти как Рик и Фетрони много лет назад, Стефан Коффен и Майя Шрайк.

На могилке справа, той, что принадлежала Майе, лежали клочки разорванной бумаги – подобрав один, Карла зажмурилась и выбросила его обратно. Это был самодельный бумажный чехол для тех самых карт, что спасли ей жизнь и теперь хранились у Лайонела. Видимо, разрисованный собственноручно Майей и её братом.

- Я видел, как Ньют разорвал его, - негромко сказал Мерф. – Он хотел лечь вместе с ней. Её похоронили уже без него, парня пришлось увести с кладбища.

- А Коффен? – сморгнув слёзы, спросила Карла.

- Считаешь, это был я? – взглянул на неё соул. Она кивнула – скрывать свои мысли было бессмысленно. – Нет. Райан.

- Почему он…

- Потому что мастер закрыл собой дверь и не пускал нас, давал вам время уйти, - Мерф с трудом сглотнул. – Я… вызвал врачей. Они не успели.

- Ты хотя бы попытался, - пробормотала Карла, опуская взгляд. – Это не Райан убил его. Это я убила. Словами, - глухо сказала она.

- Найтсмиты, Саду, Рэднеки, Брэйны – никто больше не убьёт ни одного немеченого, - громче сказал Мерф. Мы освободим Лоу, Магпайев и Эдифайеров. Власть должна быть честной. Учителя должны быть честными. Переводчики должны доносить суть, а не искажать её по нашему приказу.

С того дня охотники больше никогда не собирались. Мерф запер все помещения, где обычно проходили собрания. Он сжёг все списки и отобрал у каждого разрешение на оружие. Раскрыл всех шпионов в ордене немеченых, во многих и многих структурах – куча предприятий потеряла своих работников. Но падение такой громады не могло пройти незамеченным для этого огромного города. Последствия должны быть.

Мерф мог бы уничтожить орден вовсе, но… не стал.

- Я оставлю его, - сказал Найтсмит в тот день, когда все списки нашли свой конец в пламени камина. Карла тогда осторожно обняла его сзади, и он чуть сжал её руку, на которой сверкало отблесками огня колечко – прошло уже так много времени после всего, что с ними произошло…

- Я понимаю, - тихо и безмятежно сказала она.

- Я оставлю его, чтобы потомки помнили, что это такое. Добро и зло будут сосуществовать вместе. Но зло никогда больше не оживёт и не поднимет головы, - он закусил губу. – Я обещаю тебе.

- Я верю, - спокойно ответила Карла. И она правда ему верила.

Знала, что в этой жизни уже нашла своё место.

Знала это также точно, как то, что метка ничего не решает. И что счастье не только в людях – например, Лайонел был счастлив в мирном «почти-одиночестве», которое заполняли его мысли, тексты и подобранный с улицы щенок с нежной кличкой Роза.

И ещё она знала, что даже такой замкнутый человек, как Лайонел, в котором спрятан огромный клад мыслей и сил, тоже может любить. Особенно девушек, что сталкиваются с ним на свадьбе его лучших друзей.

Точнее, девушку – одну-единственную, с которой всё так быстро и в то же время неторопливо и серьёзно у него всё закрутилось. Карла знала, когда впервые приехала к своему другу в гости, что малыш у него на руках чужой, что та самая Марго, с визита к которой много лет назад всё и началось, была бесплодна. Но верила, что эти их постоянно опущенные взгляды и чуть дрожащие руки скоро станут увереннее и крепче, что всё ещё можно будет исправить – Лайонел, в конце концов, был потомком человека, что почти воскрешал мёртвых пятьсот лет назад. Разве теперь нельзя будет исправить то, что случилось с его невестой? Он найдет своё счастье, как нашёл его и Грег, пришедший к ним на свадьбу уже с собственной невестой-соулом. Мир не стоял на месте.

- И метки могли быть, может, и односторонними? Это интересно, - говорила Марго, указывая на свою собственную метку, что явно относилась к Лайонелу.

- Фетрони, - слышала Карла из соседней комнаты – заглянув туда, даже увидела, как Лайонел осторожно загибает пальчики на ладошке у маленького мальчика, - Шрайки. Грегсоны. Тэйлоры. Чоу, - и неожиданно для самой себя Найтсмит поняла, почему от ребёнка отказались безответственные родители – у малыша было шесть пальцев на каждой ладони, - и Скиннеры. Мы вместе, - Лайонел осторожно поцеловал мальчика в лоб. – Ты родился, чтобы соединить нас всех.

- У меня нет метки, - пробормотал ребёнок также тихо и неуверенно, как делал это его приёмный отец много лет назад. Карле захотелось подойти и обнять Лайонела – она вдруг увидела во взрослом мужчине того парня, что много лет назад сидел в своей комнате, точно также опустив плечи, и просто пытался понять, за что его хотят убить.

Но он справился с собой:

- Это неважно, - сказал Фетрони, поглаживая сына по голове. – Совсем неважно. Ты просто принадлежишь сразу целому миру, - и Найтсмит угадала такую редкую и светлую улыбку Лайонела. – Но я не буду лгать, что за это не убивают. Одна девочка уже меня послушала, - он отвёл взгляд. – Просто верь, что опасность миновала. Я сделаю всё, чтобы ты был счастлив. Веришь?

- Верю… - сонно сказал мальчик. Лайонел, снова улыбнувшись ему, выключил ночник и укрыл сына одеялом. – А можешь рассказать мне сказку, папа?

- О милостивом короле? – на секунду замер Фетрони. Мальчик покачал головой:

- Нет. Просто прочитай свою, - и наверное, ещё никогда создатели природы так ярко не улыбались. Когда-то самые лучшие истории стоит забыть или переписать, чтобы они стали ещё лучше, или чтобы дали шанс другой истории… выжить.

Найтсмит услышала мягкие шаги позади себя где-то спустя полчаса после того, как вернулась в гостиную. Она не стала вставать или отворачиваться от камина, лишь приподняла веки и прищурилась, слабо улыбаясь. Лайонел поставил на пол перед ними что-то большое, увесистое, и Карла немедленно перевела взгляд на этот предмет.

- Что в нём? – спросила она, глядя на то, как Фетрони снимает со своей шеи один из ключей и открывает им сундук.

- В нём может быть твоё прошлое, - сказал Лайонел, чуть морщась и садясь прямо на ковёр, откидывая крышку. Тускло блеснули старой позолотой и дешёвой краской дверные ручки самый причудливых форм.