«Очевидно, что европейские народы потеряли духовную опору своего бытия. Другими словами, разрушена движущая сила, созидающая цивилизацию. И как следствие, если говорить о реальном прогрессе, то сегодняшнюю Европу можно считать пустой землей» (с. 251–252). Будущий святитель обращает внимание на то, что реальный прогресс, понимаемый как духовное возрастание, подменяется суррогатами, называемыми прогрессом научным, техническим, экономическим, материальным. «Но материальным прогрессом мир способен только прельщаться. Ведь вполне ясно, что в истории человечества ни одна цивилизация не погибла от недостатка хлеба, – все империи умирали от духовного голода. Духовная жизнь европейских народов нашего времени весьма скудна и жалка» (с. 252).
Святитель называет переломным моментом в истории Европы XVIII век. В это время был нанесен удар по христианской религии со стороны французских философов-«просветителей». После этого атеизм стал превращаться в норму среди «просвещенной» европейской элиты. Фридрих Великий стал первым европейским монархом, признавшимся в своем неверии в Бога. Еще более тяжелые удары были нанесены по европейской цивилизации в XIX веке. Удары исходили от так называемой науки, которая решила занять место Бога и христианской религии. Произошли три «научные революции», перевернувшие сознание европейца и даже всего мира. Они связаны с тремя демоническими именами, о чем Николай Сербский пишет в журнале «Христианская мысль» в 1939 году: «Три фатальных духа европейской цивилизации суть Дарвин, Ницше и Маркс. Дарвин – носитель фатальной естественнонаучной теории. Ницше – носитель фатальной этической теории. Маркс – носитель фатальной социальной теории… Обычные люди, у которых сердце еще выступает цензором и надзирателем истины, ощутили три эти теории как опасные фантазии. Однако большое число европейских интеллектуалов, у которых подавлена сила сердечного восприятия истины, отнеслись к этим теориям со всей серьезностью, как к великим откровениям. В наши дни мы ясно наблюдаем, что сердце народа было право, а разум интеллектуалов оказался недальновидным судией. Ведь именно теперь выходят наружу горькие и судьбоносные плоды этих теорий, вследствие чего европейская цивилизация покрыта густым и тяжким мраком, а весь мир оказался на краю пропасти, варварства и гибели» (с. 256–257).
Замечу, что эти слова были произнесены в сентябре 1939 года, когда в Европе началась Вторая мировая война. Также хочу обратить внимание на то, что из трех «научных» теорий, ставших фатальными для Европы, святитель особенно выделяет дарвинизм. Без него трудно себе представить появление ницшеанства и марксизма: «Дарвин – духовный родитель философии Ницше и социологии Маркса. Он провозгласил новую биологическую науку, выраженную главным образом в трех тезисах: эволюция, борьба за существование и победа наиболее приспособленного. И в космосе, и во всей вселенной, как представлял себе Дарвин, а еще выразительнее – его последователи, наличествуют всевозможные силы и факторы, за исключением Бога, духа и морали. Именно на этом вымышленном отсутствии Бога, духа и морали в теории Дарвина Ницше основал свою антиэтическую этику, а Маркс – свою коммунистическую социологию. Поэтому отправная точка и первый параграф ницшеанства и марксизма – это отрицание Божия бытия» (с. 257).
Во многих своих работах и проповедях святитель справедливо говорит о том, что, если бы не было дарвинизма, не было бы ницшеанства и марксизма, а если бы не было бы последних двух «научных теорий», то не было бы и нацизма и Третьего Рейха с его многомиллионными жертвами по всей Европе, не было бы и октября 1917 года, за которым последовали ужасы большевизма и «диктатуры пролетариата», а также попытки распространения «пролетарской революции» из России на Европу.
Здесь позволю себе небольшое отступление. К сегодняшнему дню и в Европе, и во всем мире вроде бы достаточно исчерпывающе подвергнуты критике и ницшеанство, и марксизм. В сотнях академических исследований и тысячах публицистических работ раскрыто разрушительное воздействие этих двух учений на человечество во ХХ веке, особенно в первой половине прошлого столетия. Дарвинизм же оставался и продолжает оставаться в тени. Более того, различные социологические исследования показывают, что это на первый взгляд «невинное» учение сегодня стало доминирующим во многих странах. То есть большинство людей действительно верит в свое происхождение от обезьяны, в «естественный отбор» как «двигатель прогресса» и т.п.
Из всего, что Николай Сербский писал о европейской цивилизации, пожалуй, один его тезис вызывает у меня сомнение. Святитель полагал, что все три упомянутые выше «научные теории», принесшие неисчислимые страдания человечеству, обречены на смерть. При этом сначала должно умереть учение Дарвина – корень зла, а потом уже ницшеанство и марксизм, как два побега от этого корня. «Есть ли надежда на то, что этот небывалый пожар можно остановить?» – спрашивает святитель, имея в виду начинающуюся большую войну и возможную гибель Европы. И отвечает: «Есть. Родитель этих двух близнецов – при смерти. Дарвинизм – на смертном одре. Новейшая наука, как английская, так и немецкая, и французская – но особенно английская, – погребают в наши дни теорию Дарвина как мертвеца. Увы, происходит это после грандиозного опустошения, которое оставила она в целой веренице поколений, и густого мрака, который внесла она в мир!» (с. 260).
В реальной жизни, увы, получилось иначе. Уже после смерти святителя было много небезуспешных попыток вырвать два побега, но вот корень в виде дарвинизма остался незыблемым. Несмотря на то, что и при жизни Николая Сербского и после его смерти появлялось все больше и больше доказательств лживости дарвинизма. Дело в том, что дарвинизм утратил всякое подобие науки, сегодня это в чистом виде идеология, существование которой никоим образом не зависит от естественнонаучных аргументов.
Что касается побегов от корня дарвинизма в виде ницшеанства и марксизма, то вроде бы они подрезаны. Но, во-первых, в любой момент они опять могут начать буйный рост. Во-вторых, на оставшемся корне дарвинизма могут появиться новые стволы и ветви. И они уже появляются. Например, в начале XXI века появился побег в виде учения трансгуманизма, которое предполагает полное преобразование человека, превращение его в киборга. Трансгуманизм без дарвинизма вряд ли был бы возможен. Сверхчеловек Ницше – это лишь «цветочки» дарвинизма, а вот киборг – уже «ягодки». Также появилась теория постиндустриального общества, которая пришла на смену коммунистическому социальному идеалу. Сегодня эта теория трансформировалась в теорию «цифрового общества». Коммунизм Маркса – это лишь «цветочки» дарвинизма, а вот «цифровое общество» – уже «ягодки». Их еще можно назвать «электронным концлагерем».
Святитель Николай Сербский прекрасно понимал, что все три «научные теории», особенно дарвинизм, надо уничтожить, иначе они уничтожат Европу. А что можно им противопоставить? – Только христианство. «Четыре идейные силы и поныне действуют из Европы, распространяясь по всему земному шару. Три из них – негативные и смертоносные, и лишь одна позитивна и спасительна. Негативны суть лженаука, лжеэтика и лжесоциология, выраженные первоначально в трех известных фигурах: в Дарвине, в Ницше и в Марксе. Позитивной же и спасительной силой, человеческой и благой является лишь христианство» (с. 263). С момента кончины святителя прошло уже более полувека. Увы, христианского возрождения Европы, на которое рассчитывал Николай Сербский, не произошло. И враги, и сторонники христианства уже с конца ХХ века стали небезосновательно называть Европу «постхристианской».
Стало быть, Шпенглер был прав, когда сто лет назад сформулировал диагноз для Европы: закат и смерть. И то, что формально она еще существует, не отменяет правоты немецкого философа. Умирание цивилизаций может растягиваться на длительное время. Вспомним, что первые признаки «заката» Римской империи появились в 20-е годы III века по Р. Х, а ее окончательное падение произошло в 476 году (смещение императора Ромула Августа вождем германских варваров Одоакром), то есть через два с половиной столетия. «Закат» Европы, как писал святитель Николай Сербский, начался при французских «просветителях». Пик этого «просветительства» пришелся на 70-е годы XVIII века. Если спроецировать «римский закат» на современную Европу, то ее окончательный захват современными «варварами» должен произойти в ближайшие годы. Понимаю, что метод простой аналогии в истории не годится. И тем не менее он дает серьезный повод задуматься.
