Он вскинулся и осмотрелся вокруг: лежал он на диване, на стене висел парижский рисунок Белки в виде Эсмеральды, обнаженное бедро ее было выставлено вперед, голова закинута назад, рыжие волосы развевал ветер – она танцевала. Горло его першило, страшно хотелось пить, в паху полыхал факел эрекции. Он кинулся на кухню, выхлебал всю кружку холодного чая, сел на стул и закурил. За окном вечерело, он включил ноутбук и добавил новые товары к себе на сайт, потом позвонил Сердюкову, отвечавшему за доставку, поузнавал как дела, пообещал открутить хвост, если будут жалобы от клиентов, и дал отбой; загрузил фейсбук и ВК, надеясь поболтать с Белкой, но в сети ее не было. Он написал ей «всех человеков починила?» и отправился в гостиную. Там он упал на диван, включил тюнер и телевизор и стал ходить по порноканалам. Охи и ахи были крайне ненатуральные и вызывали раздражение вместо возбуждения. На «Хастлере» его внимание привлек фильм, где две сочные девки на кровати весело поливали друг друга молоком из огромной бутылки с соской, одеты они были в какое-то подобие детских распашонок, но задницы и сиськи у них были совсем не детские. Господи, чего только люди не придумают. Для кого-то же это снято, в космос запущен спутник, и оттуда вся эта дурня идет на весь мир. Свихнувшийся мир. Больные люди. Да ладно тебе. Ты-то вполне здоров со своими задвигами? Ну а что я. Ну люблю наручниками Белку к кровати пристегнуть, это да. Так это дает тебе ощущение, что она от тебя никуда не денется. Помнишь, она купила в Каннах кожаный ошейник с сердечком, а ключ отдала тебе. Вот ты радовался. Ну отдала. Все так. Но вот она не отвечает, а в тебе поднимается тревога. Вечер. И что она там на своем дежурстве делает? В сети ее нет, хотя обычно она там висит. Пошли лучше покурим.

На кухне он закурил и глянул в экран ноутбука – ответа не было. И сигарета горькая какая-то. Надо чаю попить. Есть неохота. Пошли на девок смотреть. Ну пошли.

В телевизоре стояла «гильотина» с горизонтальной перекладиной, в которую были заключены голова и руки обнаженной женщины, согнутой буквой Г, другая женщина, в высоких черных ботфортах, охаживала ее задницу флогером. Ну, в этом хоть какой-то смысл есть, хоть и дурацкий. Но здесь она хоть натурально охает – кожа вон покраснела вся. Сюжета никакого. Сделали бы что-то типа не ходи Красная Шапочка к Серому Волку, а то выпорю тебя как бл*дскую сидорову козу. А она все равно пошла. Ибо зов природы не победить. Хоть с волком, хоть с кем. Хоть с козлом. А если у тебя уже есть свой баран? Ну есть. Но он в командировке. А лес рядом, Волк – красавчик со щетиной. Да, так вот все и начинается: сидела девушка скучала. Нет сообщений? Нет. Надо покурить.

На кухне он опять уставился в экран ноутбука: новые наручники уже продались три раза; глаза его косили на страницу фейсбука в надежде увидеть единичку уведомления. В сети нет. И чай остыл. И сахар ты забыл положить. Да что ты, блин! Возьми и позвони. «Абонент временно недоступен». Ну твою ж мать! С Вячеслав Иванычем там развлекаются. У него в кабинете. На диване. Стой, Майкл. Она же твой любимый Бельчонок. Может, на больницу напали террористы? Белку захватили в плен… надели наручники… Тьфу, ты, блин морской, дались тебе эти наручники. Ну что ты нудишь сидишь. Ехать двадцать минут. А нож брать? Да в жопу. Поехали.

Он глотнул чая, сходил отлить, распихал по карманам сигареты, бумажник, телефон и ключи и вышел из квартиры. Верный конь его негромко квакнул сигнализацией, Михаил уселся за руль и завел мотор. «Куда едем, хозяин?» «А то ты сам не знаешь. Давай дуй быстрей». Вечер уже вступил в свои права, машин было мало, светофоры мигали желтым, он курил и выдувал дым в окно.

Стоянка перед больницей была пуста, только красный «Мустанг» Белки одиноко стоял в углу. Фасад трехэтажной сталинки молчал темными окнами, но он сразу заметил, что в крайнем левом на первом этаже горит свет. Ну, и чего не брать трубу. Вход закрыт уже, надо с тыла. Какой-то червяк засверлил у него в груди. Или посмотреть сначала? Ну давай.

Михаил прошел до левого края здания, уцепился за подоконник, стал на приступку и заглянул в окно. Белка в белом халате сидела на стуле рядом с офисным диванчиком, на котором, с трудом поместясь, разлегся грузный мужчина. Он лежал на боку, на нем была рубашка и брюки, Белка склонилась над ним, губы ее шевелились. Больной, что ли? Плохо стало человеку, а ты… развел тут… террористов. Тут Михаил заметил еще один стул, на нем висел мужской пиджак, а сверху галстук и брючной ремень. А чего это он ремень снял?! Он вперил взгляд в мужчину, был тот почти лыс, на лице его не было заметно и тени страдания, даже наоборот, глаза его лучились удовольствием. Странный, бл*дь, больной. И тут его ударила молния: он вдруг увидел, что мужчина на диванчике держит во рту и сосет детскую соску на голубой ленточке и что мужчина этот – мэр их родного Мухосранска. От неожиданности Михаил отпустил руки и рухнул вниз, приземлился на носки, встал и побрел, не глядя, за угол здания. Там он присел на корточки, достал сигарету и закурил.

Что ж за х*йня такая творится, товарищ майор? Куски увиденного в кабинете калейдоскопом вертелись у него в мозгу. Его поразила избирательность человеческого зрения и памяти. Епт, да на столе ж у нее букет стоит здоровенный! И куда ты смотрел? На ее халат? Пуговицы считал? А соску как ты сразу не заметил? Зиппер взглядом проверял? Успокоился? Больной? Обрадовался даже. Какой же ты дурак. Она же весь вечер на юбилее города с ним пробыла. Он ее потом Королевой объявил. Куда уж там на сообщения тебе отвечать. И щас будет врать что-нибудь про субсидии для больницы… помощь детям… Мать Тереза. Так, хватит. Ты Одинокий Бизон из племени команчей или фуцик мухосранский? Да, теперь уже одинокий. Даже говорить с ней не хочу. Поедем, упакуем ее вещи, пусть возвращается к матери. Щас покурим и поедем.

Он закурил и выглянул из-за угла здания. По боковой дорожке с правой стороны больницы выезжал огромный черный джип «Линкольн». Ага, насосался уже. И не боится на служебной машине приезжать, сволочь. Хотя… больница… И нет уже никого. Заехал давление померить. Что-то у тебя в висках бамкает, Майкл. Может и себе…? Нет, надо ей сказать, поставить точку, не носить на душе наковальню. Идем.

Михаил обошел здание, служебный вход был открыт, на вахте сидела бабушка-божий одуванчик.

– Закрыто уже. Нет никого.

– Никого? А вот мы проверим.

– Да Вы кто?! Я полицию щас вызову.

– Я из полиции и есть. Датчик сигнализации у вас мигает на первом этаже. Проверить надо. Может у вас там… террористы.

– Да типун Вам на язык! Проверяйте скорей.

Он поднялся по ступенькам, повернул направо и устремился в конец коридора; под дверью кабинета Белки видна была полоска света. Он рванул ручку и вскочил в кабинет.

– Миша! Ты как тут?!!!

– Не ждали?

– Ннн… нет.

– Ну а я вот звонил тебе, писал. Решил заехать. Проверить. Не украли ли тебя пираты.

– Ну что ты такое говоришь. Ну кому я нужна. Сижу себе, к сессии готовлюсь.

– Да, телефон выключила. И по полной программе.

– Мишунчик, чего ты какой-то взлохмаченный. Иди ко мне.

– А ты чего такая красная?

– Я? Жара ужасная. Духота. Пустыня прямо.

– Дааа, и в пустыне растут вот такие букеты.

– Ах, это? Да понимаешь…

– Белка. Я все понимаю. Занесу твои вещи к маме. И вперед.

– Ты что, с ума сошел?!

– Сошел. И давно. Теперь вернусь. Прощай.

– Мишка!!! Стой! Не уходи!

– Ты что-то хочешь мне сказать?

– Ну что ты. Ничего же не было. Ну успокойся. Ты мой хороший, мой родной…

– Не было?! Никого тут только что не было?!

– Тут… было… был… Но это совсем не то, что ты думаешь!

– А откуда ты знаешь, что я думаю?

– Ну я же тебя знаю, как облупленного. Я только не могу понять – ты сейчас больше на быка похож или на матадора. Давай посидим, я чаю сделаю, ты успокоишься…