— Немедленно вставайте с пола и приведите себя в порядок! Вы должны выглядеть, как самые красивые люди галактики, — вообще-то, Гринхилл ему нравилась, нравилась внешне даже сейчас, когда для неё самой он стал воплощением кошмаров, хотя девушка немца, Джесс, кажется, была все-таки красивее. — Вы, а не Оскар Таль! — Ромео и его «Джульетта» уже натурально задолбали, но разобраться с ними магией было невозможно — мешал их кудрявый «кот всевластия». — Я не хочу из-за вас пропустить начало показа! Ты что, еще и без туфель?! Я, вроде, Месламтаэа, а не Фея-крёстная…
— Да наплевать, — зло бросила дочка Гринхилла. — Если бы не отстранение, меня бы здесь не было!
— Мне тоже. Сериал идиотский, — добавил немец. — Я, может, всю жизнь мечтал пироги печь, только платят мне за внешность.
«Ага, конечно, мечтал он.» Мальчик с золотыми волосами с первого взгляда вызывал совершенно непонятную, иррациональную ненависть — буквально хотелось накрутить его локоны на кулак и приложить лицом об стол или что еще твердое, разбить в кровь. Как будто он отобрал что-то очень важное, разрушил всю жизнь… Хотя, вроде, ничего реально плохого он и не сделал. «Но может видеть Месламтаэа. А я вообще хотел быть историком, а не этим.»
— Помнишь, ты про Сталинград говорил? Ну, когда моего отца нашел? — за тот случай златовласку все еще хотелось придушить в отдельности, но применять к нему магию все же не стоило. Месламтаэа немного подумал и тоже сел на пол. Тогда слова этого Райнхарда выбесили его — было ощущение, что он вроде как гордится своими предками. Ян никогда ни думал о людях плохо из-за их национальности, хотя какой-то генетической памятью не слишком любил японцев — во время Второй Мировой те отметились в Китае, откуда бежал в Штаты его дед, чуть ли не большими зверствами, чем их истинно-арийские союзники в остальном мире. Поедание пленных для жителей страны восходящего аниме было в порядке вещей, например, и не с голода и отчаяния, как каннибализм в Сталинграде, а потому что тех же китайцев и корейцев считали за скот. Впрочем, политика Германии по отношению к своим преступлениям никогда не была такой лживой, как японская — казнённым по приговору международного трибунала не возносились почести, как тем, что устроили геноцид в Нанкине, история не переписывалась в угоду обеления, самих приговорённых было больше. Но все-таки отношение к Войне конкретно этого немца его бесило, хотя сам Вэньли родился в Штатах в смешанной семье и даже не говорил по-китайски. — Ты, наверное, думаешь, что по сравнению со Сталинградской битвой современные войны не так страшны? Что ж, масштабы действительно не те. Но когда реальные люди вокруг тебя погибают, это очень хреновое утешение…
— Чего ты хочешь?! — воскликнул вдруг немец. — Да, тебя убили в Ираке, это печально, но чего тебе вообще надо, Вэньли?!
Звук собственного настоящего имени обжег, словно его ткнули зажженной сигаретой или снова бросили в пески Ирака. Когда-то древняя Месопотамия была плодородным регионом, именно там, судя по ряду исследований, изобрели земледелие, одомашнили ячмень, научились печь хлеб и варить пиво, начали разводить рогатый скот. Ирригационные системы, от которых тысячелетиями зависила жизнь земледельцев, привели к засолению почвы и опустыниванию. Но пески скрывают нефть, а значит, колыбель цивилизации терзают и будут терзать войны. Много ли значат бесценные исторические артефакты по сравнению с миллиардами долларов?
Лучше бы он давно забыл своё имя, как забыли те, кто знал его раньше, кроме разве что отца, но пока на получалось…
— В Ираке? — Гринхилл закрыла лицо руками, размазывая недоразмазанное. — Серьезно?!
«Ах да, она же целовалась со мной. Наверное, то, что я не живой, узнать неприятно…»
— Не произноси моё имя! — бросил он в слух. — Да, в Ираке. Если бы не приказ за подписью твоего отца, я, возможно, не умер бы.
— Возможно, — проговорила Гринхилл, все ещё закрывая лицо руками. — Возможно.
— Да, люди вообще умирают, особенно на войне! Но, может, я бы хоть не стал Месламтаэа! В Аль-Фасиле был алтарный камень из Куты…
— А причём здесь Оберштайн? — задал довольно глупый вопрос немец. «Конечно, для него Аль-Фасиль — просто название фильма! А остальных слов они вообще не знают.»
— При том, что вы пропустили начало показа, — режиссёр стоял в дверном проёме. — Ваши заплаканные лица просто обязаны попасть на фото, это даже затмит бенефис Оскара, который вы ему невольно обеспечили; — он скрестил руки на груди. — Так что, детки, хватит рыдать в туалете, тут не средняя школа, — «детки» послушно поднялись, как зомби в кинофильмах. Режиссёр задержал взгляд на Месламтаэа. — А тебе, белоснежка, что, нужно отдельное приглашение?
Смерив их нечитаемым взглядом, Оберштайн с достоинством покинул туалет.
«Надо было попросить у него автограф!» Вэньли замер, глядя ему вслед. Он просто обожал скандального режиссера. Кажется, только ему во всей Америке было не наплевать, что на самом деле произошло в Аль-Фасиле, было важно донести до людей правду.
— А ты мне, вообще-то, по-настоящему нравился, — прошипела Гринхилл, снова проведя кулаком по глазам и убежала вслед за режиссером.
— Там же фотографы! — пробормотал немец и вдруг вцепился в руку хотевшего её догнать Яна. Его серые глаза казались просто огромными, были полны какого-то почти животного ужаса, и, кажется, действительно, слез. — Скажи мне, это правда?! Ты должен знать… Я правда проклят за то, что сделал?! Все, кто мне дорог, попадают в беду… Это из-за меня?!
========== Глава 19. На свет ==========
Eins
Hier kommt die Sonne
Zwei
Hier kommt die Sonne
Drei
Sie ist der hellste Stern von allen
Vier
Und wird nie vom Himmel fallen
© Rammstein — Sonne
— Что он сделал?! — воскликнул Вольфганг. — Надеюсь, Минс просто ошибся! Не верю я в эти фокусы…
Мысль о том, что Оскар проводил столько времени на съёмочной площадке с убийцей, была мучительной. У Майера не получалось бояться какого-то шумеро-аккадского бога смерти, который по мнению этих колдунов-самоучек шлялся по Городу Ангелов, но живой психопат, уже один раз обманувший полицию, в непосредственной близости от его друга… как будто мало разбившей Оскару лицо Гринхилл!
— Минс не ошибается! — вступился за собрата по сверхспособностям Оскар. В голове никак не укладывалось, что вся эта фигня с ведущими расследование экстрасенсами реальна. — Он поднял всю информацию о семье Мюзелей! А ты узнал про отца этой гарпии?
— Про кого? — Майер не сразу вспомнил, что гарпией его друг обычно называл свою партнёршу по съемкам, которую, как и «фею шампуня», не любил из-за Оберштайна — тот зачем-то взял её в сериал несмотря на полную бездарность. В смысле, как актрисы — в боевых искусствах она вполне талантлива, Минс говорил, даже слишком. Однако, попав на фотографии с предпьемьерного показа с заплаканным лицом и размазанной косметикой, она ухитрилась украсть у Оскара зрительские симпатии. По крайней мере, он так решил, после чего и начал звать ее гарпией. Что это такое, Вольфганг предпочитал не уточнять. — А, Дуайта Гринхилла? Да. Самоубийство странное, про него одно время было много слухов. Все считают, что склонности не было, но такое бывает. Может, он не из-за Ирака.
На самом деле Вольфгангу некоторое время назад пришло письмо с угрозами. Пользователь под ником Белоснежка требовал прекратить любым образом лезть в историю с самоубийством, угрожая в противном случае сделать достоянием всего интернета какое-то порно-видео с Оскаром. Выследить эту Белоснежку не удалось — Минс предположил, что он «профессиональный» хакер. Оскар же клялся, что у него нет никакого порно-видео. Но Вольфганг на этот раз был уверен — оно существует, Таль просто не желает говорить об этом. Впрочем, угроза наоборот заставила его думать, что биография Гринхилла не такая чистая, как кажется, и правда для кого-то опасна.
— Его убил Месламтаэа, это точно связано с Ираком! — безапелляционным тоном отрезал Оскар. — Гарпия никогда до такого бы сама не додумалась — карта из числа старших арканов таро, белые джинсы, это же фантазию иметь надо! Она — типичный силовик, психология аллигатора, мозга столько же. Значит, говорит правду! И с показаниями свидетелей совпадает — костюмерша проговорилась, что фея шампуня тоже видела белые джинсы…
