— Ну что же, блять, за херня, — зло прошипел Нико, рассматривая одежду на себе. Он сильно хмурился, пока выжимал край чёрной футболки, а Уилл молча пялился на него, не заботясь о собственном состоянии.

— Я… Я… Думаю… Мы… В комнату? — бессвязно, но все же вытянул из себя Уилл, стягивая с себя кожаную куртку.

— Ага.

Поднялись они в полной тишине. Нико явно злился, а Уилл просто пытался выкинуть горячий образ промокшего соседа у себя из головы. Гребанные гормоны.

— Прими горячий душ, я схожу у Лео, — скомандовал Уилл, сразу же беря соседа за плечи и подталкивая его в сторону ванной комнаты. Тот устало вздохнул и покачал головой, а затем зашёл за дверь, закрывая её за собой на защелку. Солас достал из шкафа сменную одежду и полотенце, после чего быстро свалил в ванную своего лучшего друга.

Закончил Уилл, очевидно, быстрее, потому что когда он вернулся в свою комнату, та все ещё была пуста, а из-за двери доносился шум включённого душа. Солас кинул свои сырые шмотки в корзину для белья, после чего плюхнулся на свою кровать и уставился в окно. Шёл ливень и был отчетливо слышен гром. Кошмар.

— Эм… Уилл? — послышалось из ванной, когда шум воды прекратился. — Я не взял ни одежду, ни полотенце… — вздохнул Нико из-за двери, а Уильям постарался не представлять образ соседа прямо сейчас.

— Оу… Хорошо, подожди секунду, — Уилл встал, подошёл к шкафу и стал рыться на полках Нико в поисках боксеров и пижамы. Полотенце он нашёл моментально, а с остальным возникли некоторые проблемы.

— Дай мне, пожалуйста, что-нибудь с длинным рукавом… Толстовку или… Просто мне холодно, — послышалось из-за двери, и Уилл вздохнул. Он только нашёл какую-то пижамную майку, как пришлось закинуть её обратно. Спустя минуту или две он, наконе-то, справился.

— Открой дверь и протяни руку, — хриплым голосом продиктовал Уилл, преждевременно постучавшись. Дверь в ванную покорно отворилась, и из-за неё показалась тонкая и бледная рука. Солас немного приблизился, чтобы положить стопку вещей в раскрытую ладонь, как заметил порезы. Огромное их количество.

— Блять, — Уилл взял руку Нико в свою, разглядывая порезы, после чего почувствовал, как обладатель этой самой руки бьется головой об дверь.

— Прости, Уилл… — шепчет парень с той стороны двери, а у блондина на глаза слезы наворачиваются.

— Нет. Ты сейчас оденешься и выйдешь ко мне. У нас будет серьёзный разговор, сопровождаемый обработкой твоих идиотских порезов, — твёрдым голосом сообщил Уилл, вложил в руку Нико стопку с вещами и отошёл от двери, садясь на свою кровать и закрывая лицо руками.

***

Нико хотелось распороть свои запястья нахрен, но он понимал, что от этого станет только хуже. Уилл видел, что он с собой делает. Теперь он, наверное, разочарован или очень зол. Или расстроен. И точно не хочет больше дружить с Нико. По щекам парня бегут слезы, и он проводит по запястью лезвием в последний раз на сегодня, после чего промывает ледяной водой из крана свежие царапины и надевает уютный растянутый свитер, который Уилл дал ему. Вытирает слезы рукавом, смотрит на своё отражение и выходит из ванной так тихо, как только может. Надеется, что Уильям уже заснул, но не тут-то было.

За окном гроза, и Нико становится страшно. Он с детства боялся этого погодного явления. Его мать умерла во время грозы. Такая потеря в любом возрасте напугала бы до жути, но в 5 лет, когда ребёнок совсем впечатлительный, это отражается особо печально, оставляя за собой извечный след.

Уилл поднимает голову и хлопает по кровати рядом с собой, не говоря при этом не слова. Нико послушно садится, куда попросили, потому что чувствует вину. Вину, от которой жжёт в глазах, колет в животе (возможно, это от голода). Эта вина вполне ощутимо сжимает брюнету горло, отчего становится труднее дышать. Он всхлипывает и чувствует на себе взволнованный взгляд соседа. Это всё плохо закончится.

— Прости, — тихо бормочет Нико, не осмеливаясь поднять взгляд и разглядеть в глазах Уилла его чувства. Если он, единственный человек, который захотел быть другом для Ди Анджело, сейчас отвернётся от него, узнав о ненависти Нико к себе, то парень точно останется один-одинёшенек. По крайней мере, сейчас ему так кажется.

Уилл все так же молча открывает аптечку и достаёт оттуда вату, перекись водорода и бинты. Разложив это на кровати, Солас нежно берет в ладони руки Нико, бережно закатывает рукава его свитера и смотрит на израненные до локтей запястья. Ди Анджело поднимает на него взгляд и видит бегущие по щекам парня слезы. Он выставляет вперёд правую руку, которая почему-то не перестаёт дрожать, подносит её к лицу блондина и вытирает большим пальцем слезы с его щеки. Уилл мученически улыбается и начинает дезинфицировать порезы на руке парня, дуя на них, когда Нико начинает морщиться от боли.

Закончив с дезинфекцией, Уилл перематывает запястья Нико бинтами. Его касания нежные, осторожные и мягкие, словно он старается не испортить фарфоровую куклу. Завершив оказание первой помощи, Солас сделал то, чего брюнет совсем не ожидал. Он, черт возьми, оставил полосу из поцелуев от кисти до локтя сначала на одной руке Нико, а затем на другой. В этих простых действиях таилось столько трепетных чувств, что Ди Анджело застыл. Его сердце наполнилось болью и любовью одновременно. С одной стороны, к нему не проявляли такой непринужденной и искренней заботы и любви уже многие годы. Это обижало. С другой стороны, наконец-то нашёлся человек, который эту заботу к Нико проявил.

— Ты ещё где-то резался? — спросил Солас шепотом, а Нико молча показал на живот. Блондин приподнял свитер парня и стал рассматривать раны. — Подержи так, пожалуйста, — ласково попросил будущий врач, придерживая свитер Нико поднятым. Темноволосый взял в руки вязаную ткань, наблюдая за спокойной работой Уилла. Тот скоро закончил, но на этот раз не оставлял поцелуев. Ди Анджело это слегка разочаровало, но тот не подал виду, вместо этого содрогаясь от очередной молнии за окном и последующего раската грома.

— Почему ты это делаешь? — спросил Уилл, разрывая натянутую тишину между ними. Он убрал аптечку под кровать и повернулся к Нико, залезая на кровать с ногами.

— Я просто ненавижу себя, — прямо сказал Ди Анджело, прижимаясь правым плечом к стене, не отводя при этом глаз с лица Уилла. Его взгляд был печальным и каким-то опустошенным. Жаль, Нико не мог читать мысли. Если бы мог, обязательно понял бы, чем так ранил этого очаровательного юношу. Хотя здесь, наверное, и суперсила не нужна, только мозги и вменяемость.

— За что? По-моему, ты просто замечательный. Ты должен любить себя, — нахмурился Уилл с непониманием в глазах, но тут же пожалел о своих словах, потому что они явно разозлили Нико. Он вспомнил, как их ему говорили на протяжении всей жизни. Даже Джастин Бибер со своим «Love yourself». И, как не прискорбно, это всегда было тем единственным, чего у Нико не получалось делать.

— Должен ли я быть тем единственным, кто любит меня таким, какой я есть? — голос Ди Анджело стал холодным как лёд, совсем не похожим на обычный его тон безразличия. Словно говорил кто-то другой, а не Нико. — Да. Но я, черт возьми, по какой-то причине являюсь тем, кто, блять, ненавидит себя за всё, что во мне есть. Эти гребанные карие глаза, темные волосы! — Нико с отвращением провёл рукой по своим волосам. Он чувствовал, что снова выплёскивает всю свою злость на Уилла, и это очень плохо. — Что, если я хотел быть голубоглазым, блять, блондином, как ты, Солас?! Никто меня об этом не спрашивал! Я ненавижу это! Я ненавижу то, что всех отталкиваю, потому что я безнадежный мусор и уже отчаялся, разочаровался в людях! — голос парня задрожал, и он сделал глубокий вдох, восстанавливая сбившееся дыхание.

— Ненавижу свой музыкальный вкус и то, что я ненавижу апельсиновый сок! Меня бесят мои оценки и то, что я не стараюсь достаточно хорошо! Я ненавижу себя за мою закрытность и вечное молчание, потому что мне, на самом деле, есть что сказать! Меня раздражает моя идиотская одежда и одержимость «Мифами и магией». Меня тошнит от осознания того, что мой шампунь ничем не пахнет, а зубная щетка синего цвета, ведь мне было плевать, когда я покупал их. Я ненавижу то, что тогда, в ебучем Таргете, выбирал, какие лезвия лучше взять, а не парился из-за ебанного шампуня. Я ненавижу то, что люди продолжают смотреть на меня с жалостью или отвращением. Я ненавижу то, что никто, блять, не заметил, что я практически не ем и каждый день режусь. Потому что единственный человек, блять, кто всегда замечал это — угадай что? — умер! — послышался всхлип, и Нико понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что это он сам его издал. Парень резко поднял руки и размазал по щекам лишнюю влагу.