— Я думала, что они вообще не разговаривали друг с другом.

— Тут скорее, Мадж поспособствовала. Она встретила нас, когда гуляла в компании Гейла и рассказала, как всегда, о том, что узнала от своего отца. Она уже давно подслушивала его разговоры, видеодоклады, а потом рассказывала Китнисс. А тогда рядом оказался Гейл. Насколько я помню, она сказала ей, чтобы она в крайних случаях, сообщала всё это ему, чтобы он успел что-то сделать. Я смутно помню, что тогда было, — довольно нескладно поясняет Пит. Видимо, сам не хочет о том вспоминать. Мы почти дошли до медицинского отсека, как вдруг до меня доходит одна из фраз.

— Подожди, — говорю я, — какая договорённость с Хеймитчем? Китнисс знала, что меня заберут? Или она это в последние минуты ему говорила? — я мало чего понимаю. Последнее вряд ли может быть правдой: Китнисс тогда была на грани истерики, а Хеймитч был слишком пьян для подобных соглашений.

— Потом, — обрывает меня он. — Тут уже не до таких разговоров, — говорит он, открывая двери.

Ещё сегодня утром тут царила стерильная чистота и молчание. Сейчас же тут всюду грязные следы и слабые крики, доносящиеся из кабинетов. Отчего-то возникает странное ощущение, что это — только начало.

— Всё нормально? — спрашивает Пит, заметив, что я отстала. Я прогоняю эти мысли и догоняю его.

Маму временно поместили в палату неподалёку от Коры. Она сидит на койке и, поплакивая, о чём-то говорит с Китнисс, пока ей обрабатывают ожог на руке. Время от времени она отвлекается и начинает советовать медсестре, какое лекарство ей лучше наложить.

— Прим, — шепчет она, заметив нас. Я протягиваю ей руку, которую она тут же крепко сжимает. — Что же тогда произошло? Я думала…

— Мы их вытащили с Питом, — отвечает за меня сестра. — Я думала, что Хеймитч тебе хоть что-то рассказал.

— Я не особенно ему поверила. Решила, что он снова сорвался и начал бредить, — немного виновато бормочет она. — Как же я рада, что всё это кончилось, — говорит она, глядя на нас. — Не хочу помнить, о том, что произошло. Только так не хочется сидеть без дела, — продолжает мама, поправляя завернувшийся край несколько неровно наложенной повязки.

— Не волнуйся, им врачи нужны, без работы не останешься, — слегка улыбается Китнисс. — Когда закончите, пройдите в эту комнатку, она наша. Прим тебя проводит, — говорит она, протягивая ключи с номерным брелком.

— А ты? — несколько испуганно спрашивает она. Мне кажется, что она до сих пор боится того, что они снова начнут отдаляться друг от друга.

— Нам с Китнисс нужно идти, Коин просила зайти, — вмешивается Пит.

— Коин, — успокоившись, говорит мама, — это которая говорила? С прямыми серыми волосами?

— Да, — кивает он, а у меня снова подкатывает дрожь к горлу. Значит, это её я тогда увидела…

— Ну, Прим, расскажешь мне, что тут было без меня? — доносится ласковый голос мамы. Китнисс и Пит уже ушли. А я начинаю кратко, без всяких упоминаний моих истерик, пересказывать все эти мучительные дни ожидания…

***

Мы находимся в нашей комнатке, или отсеке, если говорить, как местные. Мама с удивлением осматривается вокруг и то и дело говорит, о том, что совершенно не может привыкнуть к отсутствию окна.

— Ночью, наверное, омерзительно темно, — шепчет она, а я неожиданно осознаю, что даже не замечала этого.

Нам выдали одну из самых возможных больших комнат. Тут две двухэтажные кровати и даже собственная крошечная ванная. Я же задумываюсь о том, что теперь Рори точно к нам не подселят — и не только из-за отсутствия ещё одной кровати — скорее, из-за брата.

— А что тут ещё у них есть? Чем они вообще занимаются? — мама задаёт тысячу разнообразных вопросов. И, к моему огромному счастью, ни одного про Арену. Она уже на примере Китнисс знает, что о таком лучше не заговаривать ни в каком виде. Я подробно рассказываю ей, как попасть в местную столовую, в какое время они питаются, на каком этаже библиотека и больничный отсек — словом, всё, что знаю сама и по обрывкам чужих фраз.

Наш разговор прерывает чьё-то постукивание в дверь. Я открываю дверь и вижу там Эртера. Он несколько растерянно смотрит в сторону моей мамы, точно не ожидал её тут увидеть.

— Здравствуй, Эртер, да? — вежливо говорит она.

— Да, — несколько ошарашенный внезапным вниманием к своей персоне бормочет он, — здравствуйте. Прим, Китнисс просила за тобой зайти.

— Что-то случилось? — не понимаю я. — Куда идти?

— К Коре.

— Странно, она же говорила, что завтра, — Эртер только пожимает плечами.

— Иди, обо мне не беспокойся. Я тут пройдусь, осмотрюсь, проверю наших, — успокаивающе улыбается она. Я оставляю ей ключи и обнимаю перед тем как уйти.

— А почему ты не пришёл тогда, утром? — спрашиваю я, когда мы уже вышли.

— Не нашёл причин, чтобы быть там, — пожимает он плечами. — Я для них чужой. Им нужны вы, а не я.

— Я думала, что мы для тебя что-то да значим, — шепчу я.

— Вы и… ваши люди — разные вещи. По крайней мере, не сейчас, — добавляет он, развернувшись ко мне лицом и пожав плечами. Он резко поворачивается обратно и при этом задевает прохожего. Эртера точно ударяет током: видимо, он подобного совсем не ожидал. Взгляд быстро скользит по коридору, дыхание несколько учащённое: кажется, в нашей весёлой команде параноиков пополнение. Он едва слышно извиняется. Мужчина в сером комбинезоне по инерции проходит несколько шагов, а затем останавливается.

— Парень, поаккуратней, — возмущённо ворчит потревоженный Тринадцатый. Он, присматриваясь, подходит чуть ближе к Эртеру. — Э, да это же ты! Помнишь меня? Я Баст. Помнишь, три года назад, в лесу?

— Да, помню, — голос Эртера меняется. На губах — почти улыбка. Отчего-то мне кажется, что этот лесной знакомый много для него значит. Странно, что же тут может делать кто-то из Второго? Не мог же Эртер встретить его ещё где-то?

— Знал же, что ещё встретимся, — слегка смеётся Баст, хлопая Эртера по плечу. — Все дороги сюда ведут, — бормочет он, уходя.

— Откуда ты его знаешь? — спрашиваю я у Второго, провожая взглядом странного мужчину. Эртер не отвечает. Только повернувшись, я замечаю, что он уже на другом конце комнаты, и мне приходится бежать к нему.

— Будешь отставать — не скажу, — наигранно говорит он. — Потом, при остальных.

Мы подходим к лифту, и Эртер нажимает кнопку вызова. Затем — по его прибытии — отправляет нас в медицинский отсек. Этажи проносятся мимо нас почти единой стеной.

— Сколько их тут?

— Кого? — не понимает моего вопроса он.

— Этажей. Ты не задумывался об этом?

— Поначалу. Потом перестал. Слишком страшно о таком думать, — я лишь вопросительно смотрю на него. — Я о том, на что готов человек, чтобы спасти свою шкуру.

Двери лифта вовремя открываются, и мы выходим. Стоит нам направиться в сторону входа в палаты, как из соседнего коридора выходит Рори.

— Вовремя же вы, — слегка запыхавшись, говорит он.

— Как Гейл? — спрашиваю я, при этом внимательно изучая его лицо: сейчас выглядит он вполне обычно. Только в глазах немного нездоровый блеск. Явно не тот, что был утром.

— Ну, лучше, — бросает он. — Я сказал ему, что думаю. Ему ещё нужно всё это переварить. Он слишком подавлен. Слишком устал. Слишком привык, — последнее Рори произносит совсем шепотом. Что значило последнее «слишком»? Слишком привык к потере или слишком привык к своему прежнему положению? За последнее время он, действительно, слишком затих. Мне кажется, даже почти не охотился. Судя по рассказу Пита, наверняка не одобрял «шпионство» жены за её же отцом. Действительно, слишком привык.

В коридорах уже не так людно. Разве что только слышны редкие разговоры в палатах. Почти все люди из Двенадцатого, кроме вынужденных остаться, уже ушли получать жильё.