Он лишь молча подошёл поближе и не без грусти посмотрел на диковинных существ.

— Я давно считал, что они все погибли, — точно самому себе, прошептал Доктор. — Удивительные, необычные… Создания, видимые только тем, кто знает, что такое смерть…

— Значит, ты их видишь? — переспросила девочка.

— Я видел слишком много смертей, — ответил он. — Знаешь, кто-то даже считает, что я сам смерть — где бы я ни появился, повсюду происходят катастрофы, начинаются войны и революции. Правда, они забывают, что именно я их и останавливаю, — с едва заметной улыбкой прибавил он.

— Моя мама умерла, когда я была ещё совсем маленькой, — прошептала Полумна. — Иногда мне кажется, что у нас много общего, — прибавила она, указав на фестралов. — Мы просто другие, а остальные не хотят этого понять и считают нас неправильными и лишними, неважными. Отчего, Доктор? Неужели я ни для чего не сгожусь? Может, я, действительно, лишняя?

— Полумна Лавгуд, — начал он, подойдя к девочке поближе, — за всю свою долгую жизнь я не встречал ни одного ненужного и лишнего человека. А жил я немало.

— Это видно, — лишь ответила она. — Твои глаза кажутся молодыми, полными веселья и жизни, но в них слишком много горя и боли. Они видели слишком много, — пояснила Полумна, заметив недоумение на лице Доктора.

— Ты права. Я видел многое, я терял очень многое. Я потерял так много…

— Ты старался обо всём забыть, чтобы не причинять боли, однако не можешь.

— Тебе только тринадцать, а ты будто бы знаешь больше, чем я! — воскликнул тот. — Я думал, что так будет лучше, что чем меньше я буду думать об этом, тем будет мне легче. Я старался уверить себя, что все те, кого я потерял, нашли новый, лучший приют; я старался не думать, о том, что меня ждёт в будущем… Но я снова потерял ставших очень дорогими для меня людей. И так будет постоянно.

— А кем они были? — полюбопытствовала девочка.

— Удивительные люди, поразительные, — улыбнувшись, сказал Доктор. — Девочка, которая долго и преданно ждала, и человек, который охранял её две тысячи лет. Самая крепкая пара во всей Вселенной, — вздохнул он. — Они не погибли, с ними всё в порядке — но я никогда не смогу их увидеть. Никогда. Однажды со мной было подобное. Но… Тогда всё было совсем иначе.

Полумна больше не стала ни о чём его спрашивать, хотя она чувствовала, что Доктор мог бы рассказать ей о многом, только вряд ли он этого захотел.

— Я иногда всё ещё скучаю по маме, — неожиданно даже для самой себя прошептала она. — Порой кажется, что она здесь, где-то рядом, а оглянусь — никого, — лицо девочки тут же погрустнело, а взгляд стал каким-то потерянным.

— Те, с кем мы расстаёмся, не уходят навсегда, они с нами — в наших сердцах, — Доктор замолчал и посмотрел куда-то далеко в небо, точно там скрывалось что-то, что много значило для него.

Какое-то время они ещё пробыли на поляне. Полумна весело рассказывала Доктору о своей жизни, о друзьях, о всём том, что происходило в школе, и всё больше и больше удивлялась тому, что тот постоянно твердил: «Именно так я думал» или что-то в этом роде. К концу разговора, чтобы хоть как-то оправдать эту его странность, девочка решила, что её новый знакомый, скорее всего, путешественник во времени, только вряд ли он использует маховик времени… Версия была, как всегда, безумной, но никакого другого ответа для себя Полумна найти никак не могла.

— Ну, что ж. Думаю, пришло нам время расстаться, — сказал Доктор, когда они вернулись на поляну, где и произошла их встреча. Он на мгновение заглянул в будку, проверил там что-то и тут же вернулся. Полумна же с трудом сдерживала себя от соблазна заглянуть вовнутрь.

— Прощай, Полумна Лавгуд, — тот галантно поклонился и улыбнулся уголками губ. — Никогда не отчаивайся, даже если будет совсем плохо. Будь сильной и смелой, — девочка широко улыбнулась в ответ.

Доктор уже собирался уходить, как Полумна окликнула его:

— И что ты теперь будешь делать?

Он обернулся и пристально посмотрел на девочку. Солнце на мгновение ослепило его глаза и из-за этого ему показалось, что перед ним стоит совсем другая, рыжеволосая, такая же смешливая и храбрая девчушка. Доктор помахал головой, прогоняя болезненный образ. Он с грустью посмотрел на будущую героиню и лишь ответил:

— Не знаю. Мне нужно время, чтобы привыкнуть, что я опять один, чтобы привыкнуть к мысли о том, что кого-то я уже больше никогда не увижу.

— Что, будешь просто сидеть и ничего не делать?

— Может. Может, мне для этого понадобится слишком много времени… — он замолчал и снова с грустью посмотрел на небо. — Знаешь, если тебе кто-то будет говорить, что вечная жизнь хорошо — не верь им. Такая жизнь — это проклятие и ничего кроме.

— Для того, чтобы залечить одну рану, нужна новая, — многозначительно прошептала Полумна. Доктор удивлённо посмотрел на неё, но ничего не сказал. — Не забывай о тех друзьях, что у тебя по-прежнему есть. Они тебе помогут. Именно они, а не время. Время — плохой лекарь.

Доктор по-прежнему стоял совершенно неподвижно, точно пытаясь обдумать весь смысл того, что ему сказала эта ещё, казалось бы, совсем маленькая девочка. Затем, точно очнувшись ото сна, он вздрогнул и снова сказал:

— Ну, что ж. Время не ждёт. Уж кто-кто, а я-то это знаю. Прощай, Полумна.

— Прощай и ты, Доктор, — девочка улыбнулась.

Тот зашёл в свою будку и больше из неё не вышел. Снова поднялся сильный ветер и раздался странный шум, источник которых теперь был вполне понятен Полумне. Девочка улыбнулась сама себе и весело побежала по тропинке, ведущей к замку, думая о том, что всё-таки её предсказание сбылось. Она уже предвкушала, как опишет эту таинственную встречу в письме к отцу, и с грустью думала о том, что расскажи она эту историю своим товарищам — ей никто не поверит. Впрочем, Полумну мнение её сокурсников всегда маловолновало, поэтому она всё же планировала им поведать о своей встрече со странным человеком из синей будки при первом же случае.

А в это время, где-то в далёком космосе, в совершенно другую эпоху и в абсолютно другом мире, одинокий Доктор, точно манекен, неподвижно стоял, склонившись над консолью. Он ненавидел прощания, особенно, если это прощания, действительно, навсегда. В его долгой жизни было слишком много прощаний, прощаний, причинивших ему слишком много боли. И этот день не принёс ничего, кроме горького напоминания об этой боли. Ещё один день, окончившийся прощанием и не исправивший ничего.

Отчего-то сейчас ему хотелось забросить привычный образ жизни и стать эдаким волком-одиночкой. И с каждой минутой это желание всё возрастало. Он не хотел причинять больше боли ни себе, ни кому-либо ещё. Резким движением руки Доктор дёрнул рычаг и отправился в неизвестность. Тогда он и понятия не имел, что когда-нибудь слова Полумны сбудутся, и он вновь станет прежним, но сейчас внутри была лишь гнетущая пустота, лишь растущая с каждой минутой.

«Доктор, ты видишь фестралов?» — вопрос Полумны неожиданно всплыл в его памяти.

— Я потерял слишком многих, чтобы избежать этого, — прошептал самому себе Доктор, — и рано или поздно я должен это прекратить. Любым способом.

Всё пространство вокруг огласил резкий, до боли знакомый звук, который раздался там в последний, как казалось, раз, и замолк на долгие годы.