Там мы получили все, что так стремились получить. Об этом рассказывать не стоит. Больше попало Андрею: он постарше на год, семейный, курсант ЛВИМУ. Особенно попало за увольнение в белой форменке навыпуск. До следующего инпорта нас лишили увольнения на берег. Свое время должны знать твердо. "Стоило б сообщить в училище, - отчитывал Лев Аркадьевич Андрея, - да руководитель у вас такой сволочной, что жалко вас. Должны стать моряком, раз пришли на флот".
На следующий день Арминда приходила к нам на судно. Угощали ее чаем с лимоном. О своем опоздании ничего не сказали. Она подарила нам сувениры: мне - испано-русский словарь, Андрею - свой большой портрет в военной форме, как на фотокарточке из альбома. Мы с Андреем вручили ей макет парусника, приобретенный в Англии.
А еще через день мы уже готовились выйти в Сантьяго-де-Куба, добирать в трюмы сахар-сырец. Арминда знала, что мы уходим и за два часа до отхода пришла к трапу. Сначала вызвала меня, через меня - Андрея. Сама грустная... Во, думаю, втюрилась в Андрюху. Я позвал его. Минуты
две мы стояли на причале у трапа, о чем-то разговаривали. Затем Арминда протянула Андрею вчетверо сложенный тетрадочный листок и предупредила, чтобы он отвечал на каждый вопрос отдельно. На листке по- английски были записаны двенадцать вопросов, на которые он должен был ответить. Я хотел было уйти, но она просила остаться. "Как свидетель", - подумал я, оставаясь.
Андрей читал вслух вопросы и отвечал. Прочитал первый вопрос и ответил на него. Прочитал второй - ответил. Третий: "А ю мерид?" ("Ты женат?"). Ответ: "Йес, ай ду". ("Да, я женат".). Каковы были следующие вопросы, ни я, ни он не знаем. Вероятно, считая, что Андрей холост (его возраст был в пользу такого счета), Арминда хотела дополнительно что-то узнать о нем. Повидимому, его положительный ответ на третий вопрос зачеркнул для нее необходимость остальных вопросов. Она вырвала листок из рук Андрея и молниеносно спрятала его у себя на груди. Так и не узнали мы, что хотела выяснить Арминда.
Расставалась с улыбкой, но уходила с опущенной головой и такой медленой грустной походкой. Уже издалека, обернувшись, помахала рукой и крикнула: "Чао!" Так мы расстались.
Шло время. Минуты, дни, месяцы проходили, словно морские волны: то степенно переваливаясь, то обгоняя одна другую.
Андрей закончил училище и был распределен на одно из судов, но не Балтийского, а Черноморского пароходства. С тех памятных пор я больше его не встречал.
Я к тому времени, как и Андрей, стал женатым, у меня рос его маленький тезка - Андрюша. Работал я матросом первого класса на теплоходе "Льгов". Мы ходили в Европу, Канаду, не забывали и дорогу на Кубу.
Однажды получили назначение в Касильду. Перед глазами встали ее тенистые улочки, наш старый деревянный причал, знакомые лица Раймонда, Арминды. О, как я хотел в Касильду! Будто Касильда была моей малой родиной. Наконец, долгожданный причал, складские сооружения, нефтебаки... Как-то там, на ее зеленых улицах? Прошло ведь около трех лет. Между той Касильдой и Касильдой сегодня было множество разных рейсов, в том числе и на Кубу. Туда возили технику, оттуда - сахар. Были и спецрейсы: сложнейшая буксировка из Североморска в Мариэль МПК (малого противолодочного корабля), два рейса из Балтийска в Гавану с нашими браво-ребятушками в трюмах, по 360 человек в каждом рейсе. Операция "клетчатые рубашки".
У первых, поднявшихся на борт грузчиков, я спросил про Раймонда, про Арминду. Даже не очень верилось, когда грузчики дружно отвечали, что знают Арминду. Но попросил при встрече передать ей мою просьбу прийти на "Льгов".
На другой день один из грузчиков подошел ко мне, я стоял вахту у трапа, и обЪяснил жестами, что Арминда придет к концу рабочего дня. К концу вахты я все глаза проглядел, вглядываясь в каждую фигуру, появлявшуюся на причале со стороны берега...
А она появилась неожиданно с другой стороны. Какая-то лодчонка пристала к причалу с кормы нашего теплохода. Много их таких пристает. И тут появился опять тот же грузчик. Показывает в сторону лодчонки и говорит: "Арминда. Арминда." Действительно, по причалу к судну шла молодая женщина. Вглядываюсь пристальней - не могу узнать. Вот она подходит к подножию трапа и смотрит вверх. Да, конечно, это - она. Я сбегаю по трапу вниз. Видно, она тоже не узнает меня, но догадывается. Но вот, когда я уже перед ней: "Николя!" Мы породственному обнялись. Спросит про Андрея или нет?.. Первый вопрос был об Андрее. Я рассказал ей, что знал. Арминда пригласила меня на вечер отдыха в молодежный клуб. Сказала, что будет весело. Может быть я не совсем понял, но она еще сказала, что наших там будет много.
После вахты я пошел к помполиту и предложил организовать культпоход в молодежный клуб на вечер отдыха. "Помпей" согласился, что неплохо бы потанцевать, но мы уже официально приглашены в это же время на встречу с кубинскими военными моряками - вечер дружбы. Не пойти нельзя. Так что надо готовиться почитать стихи о Кубе. Я понял. Оставалась
надежда, хоть на минуту вырваться с этой встречи, найти Арминду и хотя бы извиниться за то, что не смог явиться на вечер.
Вечером нас человек пятнадцать прибыли в красивое здание на главной улице Касильды, внешне напоминающее наши дома культуры. Кубинцы нас радушно встретили, ввели в дом. Внутри тоже было все, как в наших клубах: сцена, трибуна, несколько рядов сЪемных на случай пожара и танцев стульев. Выскочить оказалось неудобно: вот-вот должны были начать. Однако, малость запаздывали.
Вдруг толпа ожила, задвигалась, стали занимать места. По рядам прошел гул, что-то вроде нашего: "Идут! Идут!" По коридору, образованному расступившимися людьми, шло долгожданное начальство, и впереди всех, как генерал, окруженный свитой, вышагивала, приветливо кивая головой направо и налево, моя знакомая Арминда. оказывается, встреча с моряками и вечер отдыха - одно и то же. И Арминда. Ах, Арминда!.. Комиссар! политический руководитель Касильды. Вот как!
Играли "Интернационал", произносили речи. Я читал стихи. Аплодировали. Но больше всех аплодировали нашему помполиту: он специально построил свое выступление из многочисленных "измов", лозунгов кубинской революции, и собравшимся казалось, что он говорил по -испански. После каждой фразы скандировали: "Куба си, янки - но!", что означало: "Куба - да, американцы нет!" И всем понятное: "Фидель - Хрущев, Фидель - Хрущев!"
