Господи, сколько раз она воображала, как Горохов приползает к ней на коленях весь в слезах, умоляя простить его. Правда, в ее мечтах он всегда оказывался без коляски. И уж точно не такой жизнерадостный. В глубине души Саша была уверена, что Стас не слишком-то счастлив в браке, а получается, что ему отлично живется с какой-то там Кирой. Саша никогда не видела жену Горохова живьем, только на фотографиях. Зато с ней была знакома ее лучшая подруга Кристинка, которую Саша допрашивала много раз и с пристрастием.

– Ну, как сказать, какая она? – чесала голову Кристинка. – Такая… Высокая, статная, уверенная в себе. Я бы ей палец в рот не положила. С такой женой хорошо ехать покорять неосвоенные земли где-нибудь в Австралии. Будь они переселенцами, ей бы цены не было. Видно, что и коня на скаку остановит, и кукурузу вырастит.

– Кристин, ну какую кукурузу?! – простонала тогда Саша.

– Да что ты хочешь от меня услышать? Что она страшная и противная? Какая разница, как она выглядит? Все, твой поезд ушел.

Слышать такое было горько. Но сейчас, глядя на Горохова, Саша готова была согласиться с Кристинкой. Все кончено. Судя по всему, Стас, в отличие от нее, о прошлом вообще не вспоминал. Он казался очень, очень счастливым. Окрыленным. А это значит, что у них с Кирой все хорошо. И еще – у них есть ребенок. В Сашином представлении ребенок являлся пропуском в какой-то другой, неведомый мир, который в настоящее время был для нее закрыт.

– Слушай, я понял, что на работе у тебя все потрясающе, – сказал Стас. – Вице-президент… Зашибись. Ну а вообще?

– И вообще все супер, – ответила Саша энергично. – Успех – лучшее тонизирующее средство.

– Ясно, – пробормотал Стас. – А то в соцсетях тебя нет…

Саша вспомнила, как после гороховской свадьбы удаляла свои аккаунты, а Кристинка стояла сзади, смотрела на творимое безобразие и держалась за щеку, как будто пыталась успокоить пульсирующий зуб.

– Зачем ты это делаешь?! – спрашивала она через каждые две минуты.

– А за каким дьяволом мне светиться в Сети? – огрызалась Саша. – Чтобы он выходил на мою страницу, проверял, вышла я замуж или нет, и цокал языком?!

Сейчас Стас не проявлял никакой снисходительности и языком, конечно, не цокал. «Наверное, я все же удачно упомянула новое назначение, – пронеслось в Сашиной голове. – Пусть думает, что я – карьеристка. Мечтаю занять просторный кабинет на верхнем этаже небоскреба и обзавестись палисандровой конторкой. И что мне наплевать на любовь».

– Сам знаешь, соцсети съедают половину жизни. Нет у меня времени на всякие глупости, – отрывисто сказала она.

Виталик завозился в коляске, и Стас на секунду отвлекся. Он стоял прямо перед Сашей весь в теплых солнечных соринках, сыпавшихся сквозь листву, и знакомая жилка билась у него на шее… Саше снова захотелось заплакать. Она вдруг отчетливо поняла, что жизнь развела их навсегда. Стас сделал выбор, и они с ним существуют теперь в параллельных мирах. Эти миры могут пересечься лишь случайно – вот как сейчас! – и всего на несколько минут.

Надо было сворачивать разговор и уходить. И, уже подыскивая слова для того, чтобы проститься, Саша внезапно осознала, что ей хочется сказать ему правду – про то, что он своим предательством испортил ей жизнь. Обида на Стаса по-прежнему торчала в ее сердце, как ржавый гвоздь. И будет торчать там целую вечность, мешая дышать в полную силу. Нужно выдернуть этот гвоздь – и чем быстрее, тем лучше.

Она вдруг почувствовала, что внутри у нее все дрожит, как в самом начале землетрясения, когда вокруг нарастает неясный пугающий гул.

– Знаешь что, Стас? – сказала Саша ватным голосом. – Нам бы надо с тобой поговорить о том, что тогда случилось.

Стас вскинул голову и остро посмотрел на нее.

– Обожаю женщин, – усмехнулся он. – Что бы ни происходило – война или чума, – им хочется выяснять отношения.

– Я серьезно, – не пожелала сдаваться Саша. Ей казалось, что она с размаху бросилась в море, а вода оказалась ледяной. – Можем как-нибудь встретиться и выпить кофе. Если Кира, конечно, тебя отпустит.

– Отпустит, но будет жутко ревновать, – заявил Стас не без самодовольства. – Ты занимаешь верхнюю строчку ее личного черного списка. Такая конкретная болевая точка.

– Очень трогательно, – хмыкнула Саша. – Ну так что? Может быть, ты запишешь мой телефон?

– Всенепременно, – ответил Стас и достал мобильник. – Давай ты мне позвонишь, и я сохраню тебя в контактах. У меня тоже изменился номер.

Саша кивнула и извлекла из портфеля смартфон. Сердце билось повсюду – не только в груди, но в горле и даже, кажется, в носу. Она стала набирать цифры, которые произносил Стас, и они выпрыгивали на дисплей, как маленькие чертики.

– Можешь даже закодировать мое имя, чтобы не расстраивать жену понапрасну, – предложила Саша сквозь весь тот грохот, который стоял у нее внутри.

– В каком смысле – закодировать? Подобрать для тебя кличку? – вскинул брови Стас. – Или записать нейтральное: «Рекламное агентство»? О, придумал! Напишу просто: Шурик.

– Ты всегда был невероятно находчивым.

Саша спрятала смартфон в карман и уставилась на макушку Горохова, чувствуя, как в ее личной Гренландии стремительно тают льды. Волосы у Стаса были очень светлые, густые и жесткие, на макушке они всегда торчали – трогательно, как у пацана. Ей вдруг страшно захотелось запустить в них пальцы. Пришлось во второй раз перекладывать из руки в руку портфель.

«Что он наделал? – подумала Саша с тоской. – Как он посмел меня бросить?! Я ведь его любила… А он теперь женат, у него Виталик, вполне счастливая семья, и тут уж ничего не попишешь».

– Готово, – сообщил Стас и потряс мобильником. – Ты теперь в моем телефоне. Ты мне сама позвонишь или как?

– Лучше ты, – быстро ответила Саша. – Я заканчиваю в семь часов. Или, если тебе удобнее, можно встретиться в выходной день.

– По выходным я стараюсь Киру одну с Виталиком не оставлять. Так что лучше после работы. Вторник подойдет? Или среда?

– Подойдут и вторник, и среда, – Саша смотрела на него не отрываясь, словно загипнотизированная.

«Что я делаю? – пронеслось в ее голове. – Я назначаю свидание Горохову. Зачем? Я что, хочу завязать с ним романчик за спиной у Киры? Да ни за что на свете. Тогда какого черта?! Если я хочу простить его и забыть о нем навсегда, то встречаться снова совсем необязательно. Обряд прощания можно провести и без него».

– Лады, – закруглил разговор Стас. – Беги на свою работу, а то получишь выговор.

Саша вспомнила, что он всегда все норовил решить за нее, а она дико злилась. Сейчас не было ни злости, ни раздражения. Он сказал: «Беги на свою работу», а она просто кивнула в ответ.

– Не поцелуешь меня в щечку на прощание? – спросил Стас с идиотской улыбкой.

В его глазах, которые бывали и серыми, и голубыми, теперь стояла оглушительная синева.

– А вдруг Кира увидит? – Сашины брови взлетели до небес. – С ума сошел – целоваться на улице?

– А где? – все с тем же невинным видом спросил Стас и неожиданно признался: – Сашка я, оказывается, дико соскучился. У меня такое впечатление, будто я сестру встретил после долгой разлуки. Я вот прямо сейчас понял, что ты мне совсем не чужая. Давай с тобой дружить.

– Хорошо, давай. В следующий раз я подарю тебе совочек и формочки для песочницы, – сказала Саша. – Ладно, папаша, счастливо. Удачной вам с Виталиком прогулки. Он у тебя… о-го-го!

Прозвучало это довольно глупо, и Саша, неловко ткнув Горохова кулаком в плечо, дала деру. Она скакала по плиточному бордюру, как мячик для пинг-понга. Ее гнали вперед и стыд, и ужас, и сладкий восторг отого, что они с Гороховым скоро снова встретятся. Внутри все горело, мир вращался, словно карусель, – мимо на бешеной скорости пронеслись деревья, машины и строчки пешеходного перехода.

Когда она добралась до офиса, буря чувств в душе несколько улеглась, но сердце все еще колотилось о ребра. Пришлось остановиться перед входом, чтобы отдышаться.