Вернувшись через четверть часа, он увидел все те же недоверчивые выражения на их лицах и поторопил, показав на часы.

– Время. Переодевайтесь в соответствии с эпохой и на месте уже получите все дальнейшие разъяснения. Вижу, что пока своими глазами не увидите, будете сомневаться,– прикинув на глаз размеры женщин он, чтобы не разжигать еще большего любопытства, вернулся в свой кабинет и нащелкал различной одежды. Собрав все, вынес огромной кипой в гостиную и принялся раскладывать на диванчике.– Выбирайте, кому что понравится. Вас Станислав Борисович, сделаем военным в отставке. Ботфорты, бриджи и мундир. Примерьте, если не в пору, поменяем.

– Не носил я такой одежды никогда, Михаил, как же узнать-то впору или нет?– Станислав Борисович вертел мундир, рассматривая пуговицы с орлами.

– Удобно если, то значит впору. Размер ноги у вас сорок третий?

– Да,– кивнул Станислав Борисович.

– Ну, значит, с обувью я не промахнулся. Вы, Станислав Борисович, в ванну пройдите, а женщинам мы на полчаса спальню предоставим. Все, время пошло. У нас его к сожалению не много.

Через полчаса переодевание почти закончилось. Никак не могли разобраться с платьями сестренки Вениаминовы Галка и Надюшка. Наряды века девятнадцатого, преобразили семью Красильниковых совершенно. В двух молодых барышнях, двух школьниц теперь узнать было невозможно. Шляпки и длинные платья с оборками и рюшками, превратили их в невест на выданье и даже Вениамин присвистнул, когда их увидел.

– Ну, сестрички, теперь за вами в Питере нужен будет глаз да глаз. Время лихое, похитит какой-нибудь грузинский князь и увезет в горы.

– Да ладно, Вень, какой князь?– засмущалась старшая Надюшка. А Марья Егоровна, превратившаяся в матрону преклонных лет, всплеснула руками, разглядывая внучек:

– Прав ведь, Вениамин. Как вас таких красавиц без присмотра на улицу теперь выпустишь? Я бы и в наше-то время беспокоиться теперь стала. А в те дикие времена и вовсе шага сделать не позволю.

– Не такие уж и дикие они, бабуль,– Вениамин обнял ее за плечи.– Лампа керосиновая и спички уже изобретены. Парового отопления, правда, нет, но квартирку я вам прямо в центре на набережной Мойки снял. Хорошая, просторная. Больше, чем здешняя. Отопление печное и дрова покупать придется, а так вполне жить можно. Газ плиты, правда, нет.

– Как же без плиты?– всполошилась Наталья Сергеевна.

– Все в то время так живут. Привыкнете,– попытался утешить ее сын.

– А если я не хочу привыкать?

– Это я неправильно выразился. Привыкнуть вы не успеете. Вернемся назад после моей свадьбы.

– Так твоя Машенька она что же из 19-го? Или из нашего времени? Что-то я не поняла?– Наталья Сергеевна, поправила шляпку, которая делала ее лицо необычным, так что даже муж поглядывал на нее удивленно.

Станислава Борисовича мундир тоже несколько изменил и он шлепал в ботфортах, привыкая к высоким голенищам и морщась от непривычных ощущений.

– Из девятнадцатого,– Вениамин одернул на отце мундир и осмотрев его придирчиво, произнес задумчиво.– Чего-то не хватает.

– В руки нужно что-то типа трости,– предложил Сергей и вышел из гостиной. Вернулся он с тростью в руках и протянул ее Станиславу Борисовичу.– Презент от меня. Дубовая. От собак и городовых отмахиваться.

– Городовых?– Станислав Борисович, принял подарок и примерившись к трости, остался ей доволен.– Шутите? Так ведь в 19-ом постовых называли. И зачем мне от них отмахиваться? Они должны за порядком следить, а не на отставных офицеров набрасываться. Ох, Сергей, не путайте нас. Крыши и так у всех шифером шуршат, как молодежь нынче выражается. Я в каком чине в отставку вышел? И документы может какие-то полагаются?

– Документы полагаются и их вам на месте Вениамин выдаст. А в отставке вы кто угодно. Хоть генерал.

– Да это уж ни к чему. Вдруг там все генералы наперечет? Что-нибудь поскромнее. Майор какой-нибудь пусть,– принял решение Станислав Борисович.

– Хорошо. Вениамин, слышал? Впиши майора отцу.

Еще через десять минут, присев на дорожку, все шумное семейство Красильниковых благополучно отбыло в квартиру на Мойке и Михаил облегченно вздохнул. Активность спецгрупп вокруг его квартиры, нравилась ему все меньше и меньше. Федор Леонидович с Силиверстовичем отправились в "мазаришарифку", а Сергей с Петром Павловичем, в режиме "стелс", пили чай на кухне. Наблюдать со стороны за этим чаепитием было потешно и Михаил, присоединившийся к ним, не удержался от улыбки. Замершая над столом чашка с чаем и бутерброд, сделали пирует, развернувшись в его сторону и голос Сергея произнес.

– Чего оскалился, как вурдалак на овцу?

– Да так. Вспомнил анекдот смешной.

– Расскажи, мы тоже поухмыляемся. И почему мы сидим тут, как призраки, а ты разгуливаешь, как кот по забору?

– Потому что нет тут пока рядом начальства, судя по всему. Группы ведут себя спокойно. Когда появится "четверка" все зашевелится несколько иначе. Начнут подтягиваться ближе.

– Куда еще ближе-то? Вон как голосит на лестнице этот "гарный хлопчик". Шугнуть может его? Надоел своим воем. Слуха ведь нет ни черта,– проворчал Сергей.

– Пусть поет. Это у него душа болит. Сам-то он не понимает, что вокруг происходит, а душа чувствует и скорбит.

– Думаешь? Ну, пусть тогда воет. Звук бы только слегка убавил. Уж больно голосистый попался.

– Это не сложно,– Михаил налил себе чаю и присел к столу. Голос на лестничной площадке стал гораздо тише и Сергей поинтересовался.

– Твоя работа?

– Ну да. Попросил парня не шуметь. Твой тезка, кстати. Парень спокойный, как слон. И понятливый. Почти шепотом петь стал.

– Что ты там про "четверку" сказал, сын?– Петр Павлович отключил режим невидимости.

– Что их, судя по всему, пока здесь нет. "Трояны" бдят. Как только начнется шевеление соответствующее их появлению, мы сразу узнаем. Пока они не появятся лично, или кто-то из них, штурма не будет.

– Ты так уверенно это говоришь, что хочется верить. Однако мне кажется, что ты несколько опять их недооцениваешь. И рассчитываешь на то, что они считают нас по-прежнему глупцами. А что если это не так? Зачем им здесь присутствовать при штурме? Достаточно распорядиться о его начале откуда угодно, хоть из летящего самолета и запретить штурмующим входить в квартиру. Расстрелять нас из этих винтовок стенобитных, с хитрыми прицелами и появиться, когда все будет закончено.

– Ты прав, поэтому все контакты тоже контролируются. Как только поступит такая команда, мы узнаем о ней в ту же секунду.

– А если она будет отдана условленными заранее, безобидными словами? И почему ты решил, что "четверка" непременно прилетит с помпой? Может она уже здесь, вырядившись обыкновенными исполнителями? И ворвется в первых рядах штурмующих? Предназначение аппаратуры все равно никто кроме них не знает и им достаточно просто ее активировать, чтобы уйти вместе с ней, куда им вздумается. Фенита. Не слишком ли мы самонадеянны, сын? Я к тому, что сидеть здесь и ждать – глупо.

– Что ты предлагаешь?

– Отправить XZX-а в "мазаришарифку", настроив на нее возврат наших мобил, а самим в режиме "стелс" покинуть квартиру и понаблюдать за этими плясками со стороны.

– Согласен. Так и сделаем, но с одной маленькой поправкой. Я останусь здесь и налеплю десяток глюков с тебя и Сереги. Что бы было в кого стрелять штурмовикам. Ну и чтобы увидеть, кто же ворвется сюда первым. Аппараты я тоже заменю муляжами, чтобы не ошибиться. Кто свистеть начнет рядом с ними, тот нам и нужен. Согласен, что вряд ли они все четверо заявятся. Но один будет наверняка. Посадим ему на хвост столько шпионов, чтобы шагу ступить не мог и выявим остальных.

– Вот этот вариант мне нравится гораздо больше,– согласился Петр Павлович.– Вот только зачем тебе-то здесь быть? Оставь "Троянов", хоть десяток. Нашинкуй квартиру следящей аппаратурой и спокойно наблюдай со стороны.