Коней накормили ветвями кустарника, которых путники нарубили на предыдущем привале целую охапку. Кай прислонился спиной к холодному и гладкому стволу железного дерева, вздохнул, но тут же согнал со своего лица тоску и с преувеличенным жаром принялся за грибы. Вот еще, не хватало перед болотниками нюни распускать. Да он, если надо, будет этот серый мох жрать! Или стволы железного дерева обгладывать. Все, что угодно, только бы выглядеть своим среди этих чудесных людей.

После ужина Кай получил первый урок «жонглирования» – таким диковинным словом назвал Крис искусство поддерживать в воздухе одновременно несколько предметов. Сначала медленно, просто перекладывая из руки в руку два тряпичных мячика, набитых мхом, мальчик освоил схему действий. Потом ускорил движения.

– Неплохо, – сказал Крис в конце, – главное, не смотри на них и не думай, как ловить да как подбрасывать. Твои руки сами за тебя все сделают. Они уж научились, руки твои. Теперь не мешай им… Неплохо! Поработай еще чуть, а завтра я третий мячик сварганю…

Путники уже легли спать, а Кай успел уснуть, когда Pax поднял голову из капюшона своего плаща и оглянулся вокруг, как будто что-нибудь можно было увидеть в непроглядной тьме, и негромко произнес:

– Близко кружат, слишком близко.

– К полуночи следует ждать гостей, – зевнув, подтвердил Трури. – А то и раньше.

– Спите, – посоветовал Герб. – До полуночи времени много, а нам следует выспаться. Я намерен к завтрашнему вечеру выбраться из этого места.

Ужасающий рев вырвал Кая из спокойного сна. Он вскочил, мигом отрезвев от сонной одури, точно и не спал. Душераздирающий рев – словно сотне людей разом каленым железом прижгли пятки – снова долетел откуда-то из молчащих во тьме деревьев. Но еще до того, как услышать это, мальчик почувствовал, как вскочили на ноги четверо болотников, услышал короткий лязг выхватываемых из ножен мечей.

Какой-то огонек замелькал совсем близко, красный огонек, от которого побежали тусклые отблески по стволам железных деревьев. Один огонек, второй – с другой стороны… Кай закрутился на месте: еще огонек и еще… Не меньше шести или семи красных огоньков, прорезая тьму, закружились вокруг маленького лагеря. Шесть или семь, но от быстрых отблесков на гладких стволах казалось, что огоньков много больше – с полсотни.

Рев раздавался теперь отовсюду. Он вылетал из множества глоток и сливался в единый, непрекращающийся, вызывающий дрожь, низкий гул, похожий на то, как ревет заточенный в подземелье древний страшный дракон.

– Что это? – стараясь, чтобы его голос звучал спокойно, спросил Кай.

Неясные тени медленно и бесшумно передвигались вокруг него. И одна из теней резко ответила голосом Герба:

– Ляг и накрой голову плащом! – А потом добавила чуть мягче: – Не бойся. Скоро все кончится.

Кай послушно улегся. Но голову прятать не стал. Огоньки приблизились. От несущегося отовсюду рева закладывало уши. Теперь можно было разглядеть, что под этими красными пятнышками света скалились громадные, искривленные в разные стороны – точно зубья непоправимо испорченной пилы – белые клыки; таращились мутные, словно клочья белесого тумана, глазищи.

– Рах и Трури, – внятно произнес где-то совсем рядом старик, – держите север и запад. Мы с Крисом – восток и юг. Без моей команды ничего не предпринимать. Ждем…

Тут голос Герба как-то странно изменился – стал шелестящим и призрачным, точно старик заговорил на языке демонов. Несуразные слова, исковерканные и страшные, поднялись в воздух стаей черных ворон…

И вдруг – не успело еще эхо этих неслыханных слов растаять в черном воздухе – ослепительная паутина зеленых молний заметалась меж черных стволов. И в свете мгновенной этой вспышки мальчик увидел какие-то громадные шары на тонких и длинных ножках, оскаленные чудовищными клыкастыми пастями. Над пастями на коротких усиках качались круглые наросты, упруго налитые светящейся красной кровью. Вот и все, что успел рассмотреть Кай до того, как зеленые молнии извивающимися иглами впились в страшилищ. Рев скукожился и превратился в истошный визг.

Потом Герб оглушительно крикнул:

– Вперед! – И засвистели в кромешной темноте клинки. Битва длилась не больше десяти ударов сердца. Лязгали мечи обо что-то твердое, будто камень, несколько раз звучно хрустнуло костяным хрустом – и красные огоньки стали взрываться снопами пунцовых искрящихся капель…

Когда стало тихо, мальчик ощутил рядом с собой кого-то. Он напрягся, пытаясь побороть навалившийся страх, но невидимый крепко и тепло сжал его руку, и Кай услышал голос Трури:

– Перепугался? Ну все уже, все…

«Я… не перепутался», – хотел ответить Кай, но из его глотки вышел только сиплый свист.

Трури коротко хохотнул и тут же осекся.

– Я уже не боюсь, – поправил себя мальчик уже более внятным голосом.

– Вот и славно, – откуда-то сзади проговорил Рах и, судя по кряхтению, уселся на землю. – А ничего страшного и не было.

– Тем более что все закончилось, – раздался голос Криса.

– Скоро утро. – Это сказал Герб, и, как показалось мальчику, недовольно. – Спите, не время сейчас много разговаривать. Чуть свет – надо продолжать путь, если хотите завтрашним вечером поужинать чем-нибудь более съедобным, чем эти грибы.

Все тут же замолчали. Кай послушно улегся, накрылся плащом и прижался к лежащему рядом Трури. Какое тут спать! А он почти что и забыл рассказ Криса о «чудовищах, для которых люди не нашли имен». Вот, значит, что он имел в виду! Но юноша рядом с ним уже дышал ровно. Близость болотников, а главное – спокойный и ровный разговор сразу же после битвы с ужасными тварями утихомирили дрожь. Очень скоро Кай и сам не заметил, как заснул.

Утренний свет прошел сквозь сито листвы железных деревьев серым тусклым крошевом. Когда Кай проснулся, в центре лагеря неярко горел костер, на котором аппетитно потрескивали насаженные на прутья куски мяса.

– Прямо к завтраку, – приветствовал пробуждение мальчика Pax и весело подмигнул.

Болотники уже рассаживались вокруг костра. Трури протянул Каю котелок, наполненный горячим и пахучим травяным отваром. Хлебнув несколько раз из котелка, мальчик почувствовал прилив сил, а вместе с тем – жуткий голод. Он схватил из рук Криса, который, похоже, кашеварил в этот день, прут с мясом, невнимательно подумал о том, что прут на ощупь какой-то странный, и впился зубами в самый большой, исходящий пахучим соком кусок.

Вкус мяса оказался непонятным – трудно было даже определить, что это – мясо или рыба. Кай, осторожно проглотив, поднял глаза на болотников. Они сосредоточенно жевали, вытянув ноги к уже начавшему гаснуть пламени. Мальчик посмотрел на прут в своих руках и вдруг понял, что никакой это не прут. Это что-то вроде гибкого рачьего уса, только очень длинного и прочного. Где-то он уже видел такой ус…

И тогда в памяти Кая мгновенно вспыхнуло ночное происшествие. Страшный рев из темноты, ужасные клыкастые пасти, налитые кровью наросты, которые покачивались вот на таких вот усиках…

Мальчик закашлялся. Проглоченный кусок неудержимо полез вверх по пищеводу.

Трури засмеялся.

– Я бы на твоем месте, – сказал он, – не брезговал горячей пищей. Ее и так немного.

– Это… – едва выговорил Кай. – Это те, которые ночью?

– Они самые, – подтвердил юноша. – Недурно, да? Я первый раз их ем.

– Питательное мясо, – отозвался Герб, принимаясь за очередной кусок. – Немного, правда, солоновато.

– Были бы травы, – сказал Крис, – хоть какие-нибудь, получилось бы вкуснее.

– А брюшной жир этих тварей – отличное топливо, – сказал Рах, – правда, конечности больше плавятся, чем горят, но, смоченные жиром, представляют собой неплохие дрова.

Кай посмотрел на свою порцию мяса. Аппетит его испарялся быстро, словно роса на жарком летнем солнце.

– Какие они были страшные… – вымолвил он. – А как они… называются?

– Я же говорил, что у этих тварей нет имен, – напомнил Крис. – Откуда взяться именам? Сами себя они, понятное дело, никак не назовут, а люди в этих местах появляются крайне редко. Почти никогда. И разве эти твари – страшные? Вот доберемся до Туманных Болот, тогда ты увидишь, что такое настоящие страшные и опасные твари.