Он посмотрел на нее как на недоумка.

– Это страна на юге от Северстана. Не знаешь, что ли? Хотя, если ты из крестьян, то откуда тебе про это знать?

Привыкнув к его высокомерной манере изъясняться, Амирель на пренебрежительный тон не отреагировала.

– А, вспомнила! – обрадовалась она неожиданному просвету в мыслях. – Оттуда к нам приехала королева Лусия. Это от нее у меня королевская кровь.

Он недовольно хрюкнул, задрав нос.

– Говорят, королевская кровь голубая. Она у тебя что, голубая? – Феррун провел по ее затылку рукой и показал ей красную от крови ладонь. – Что-то не похоже.

– Это же просто так говорится, – недовольно выдохнула Амирель. – У людей крови голубого цвета не бывает.

Феррун брезгливо вытер окровавленную руку о траву.

– У тебя кровь не останавливается. Сочится и сочится. Перевязать есть чем? Я свою одежду из-за тебя портить не собираюсь.

Она оглядела себя. Если б она была в платье, можно было бы оторвать полосу от нижней юбки. Но рвать и без того порванную рубаху значило остаться полуголой. Снова попросила:

– Давай пойдем ко мне домой, там у меня есть чем перевязать рану. Это недалеко. Правда, там на меня засада была устроена. Наверное, это опасно. Вдруг кто-то там остался и подкарауливает? – Амирель тут же пожалела о сказанном. Ей казалось, что после этого предупреждения Феррун тут же откажется с ней идти.

К ее удивлению, эти слова возымели обратное действие. Парень тут же взбодрился и удовлетворенно заявил:

– Никаких засад я не боюсь, это для меня развлечение, так что пойдем к тебе, уговорила. Но тебя перевязать надо сейчас, быстро, пока кровью не истекла. Может, от твоих штанов кусок оторвать?

Амирель представила, как ее голые ноги мелькают сквозь драные штанины. Да еще и сапог на ней нет, кому они вдруг понадобились? Мало того, что ноги босые, так еще и мужские штаны на ней будут рваными! Вот позор-то какой! Если кто-то встретится, не миновать оскорблений.

Решительно запротестовала:

– Меня и так чуть не убили за то, что я по-мужски одета, а если еще и ноги наголо будут…

– Ну и отсталая же у тебя страна! – он посмотрел вокруг с выражением превосходства и задрал подбородок.

Она поразилась.

– А у тебя что, не так? Женщинам можно в мужской одежде ходить? В самом деле? Ты не врешь?

Феррун озадаченно почесал в затылке.

– Не знаю, я на баб вообще не смотрю. Какое мне дело, в чем они ходят? Хотя Агнесс в штанах от графа убегала, это я помню. – И угрюмо сказал: – Ладно, пошли к тебе. Хотя времени жаль. У меня его мало. Меня ждут.

Амирель обрадовано кивнула и вскрикнула от острой боли, пронзившей череп. Приложив руку к пульсирующему затылку, простонала:

– Надеюсь, засады мне больше устраивать не будут. А то еще одного такого удара мне не пережить.

– А вдруг будут? – это было сказано с тайной надеждой. – А что, тебя именно там и стукнули?

Она нервно подтвердила. Вспомнились злорадные слова «попалась, голубушка» и последовавшая за этим сильная боль. Ей не хотелось возвращаться в ставший опасным дом, но там осталось все нужное для жизни. Теперь, когда у нее страшно болела голова и сосредоточиться она не могла, управлять людьми не получится. Без денег ей не прожить. Идти все равно придется.

– Ладно, сейчас, – невесть чему обрадованный Феррун посвистел, на его зов примчалась симпатичная тонконогая лошадка. Похлопав ее по крупу, он представил ее, как человека: – Это Агфе. Она все понимает. Умница.

Амирель прикрыла глаза и попыталась позвать свою, вернее, угнанную лошадь, но ничего не получилось. Стоило ей напрячься, чтоб вызвать в голове образ лошади, как боль нарастала, не давая ни о чем думать.

Видя ее слабость, Феррун легко поднял девушку на кобылку, заскочил сам. Она бессильно положила болевшую голову ему на плечо, пачкая кровью его дорогой кафтан. Он поморщился, но промолчал.

Агфе легко донесла их по пустынной дороге до посада.

– Никого из горожан нет. Похоже, все в городе, отмечают нашу свадьбу. Там какого-то пойла выкатили несколько десятков бочек, пока все не опустошат, не опомнятся. – Феррун оценивающе смотрел по сторонам, отмечая и невзрачность местных домишек, и неприбранность дворов. – Ну и убого тут у вас, – сделал он неприятный для Северстана вывод. – Я бы здесь жить не хотел.

Амирель услышала только одно и переспросила, решив, что от боли ей слышится что-то несусветное:

– Чью свадьбу отмечают?

Он фыркнул:

– Я уже сказал: нашу. После удара плохо слышишь?

Она помолчала, осознавая сногсшибательную новость.

– А зачем ты на мне женился? – сил возмущаться у нее не было, но все равно голос прозвучал разочарованно.

– Можно подумать, это мое желание! Я также хотел на тебе жениться, как ты выходить за меня замуж, – скандально заявил Феррун. – Мне пришлось, чтоб спасти тебя. Кстати, я хотел все это быдло просто-напросто порубить в капусту, но ты мне не дала! Поэтому без претензий! Сиди тихо и не возмущайся попусту! – и уничижительно добавил: – Милая женушка!

Амирель вообще не помнила, что произошло на городской площади, поэтому решила не злить своего вспыльчивого спасителя. Указав на крайний дом перед логом, радостно воскликнула:

– Вот стоит мой домик. Вернее, не мой, а колдуньи, которую за что-то сожгли на площади в прошлом году.

Феррун возмущенно округлил глаза.

– Какие дикие тут обычаи. Я не помню, чтоб у нас кого-то жгли. Вот разбойников вешают, бывало. Но и то редко. При мне ни одной публичной казни не было. А тут это развлечение, что ли, такое, вроде балагана скоморохов? Живете скучно?

Остановившись возле невысокого штакетника, он спешился, открыл калитку, завел Агфе внутрь заросшего сорняками дворика, осторожно спустил Амирель с лошади и посадил на низкую скамеечку возле чаши колодца.

– Вот, пей сколько хочешь, а я проверю, что там у тебя в доме делается. Интересно, из засады кто-то остался? Хорошо бы… – с предвкушением проговорил он.

Вытащив из ножен меч, одним прыжком заскочил на крыльцо, распахнул незапертую дверь и вошел внутрь.

С трудом наклонившись, Амирель набрала в ладони холодную чистую воду и принялась пить маленькими глотками, то и дело вздрагивая от раздающихся внутри стуков и шорохов. Напившись, прилегла на скамейку, сил сидеть не было, слабость донимала.

Феррун вышел наружу, уже убрав меч в ножны, и разочарованно заявил:

– Нет там никого. А жаль. Давно мечом не махал.

Амирель с укором спросила:

– Тебе нравится убивать людей?

Легко подхватив девушку на руки, он понес ее в дом, поясняя на ходу:

– Нормальных людей нет, врагов да. – И как само собой разумеющееся заявил: – Знаешь, какой я сильный воин? Лучше меня на всем белом свете нет!

Амирель верила, что это так, но неумеренная похвальба резала уши. И чего он постоянно хвастает? Не знает, что так не принято?

Усадив ее на кровать, он спросил:

– Чем тебе голову перевязать? Кровь все еще сочится. Это плохо. И как тебе помочь, я не знаю. – С укором добавил, будто это исключительно ее вина: – Всех лечил, а тебя не получается.

Она велела достать из сундука белую ночную сорочку. Подняв крышку, Феррун присвистнул:

– Да ты девица с приданым, однако! Чего тут только нет! – вытащил отделанные тонким кружевом нежно-розовые панталоны и небрежно растряхнул.

Амирель стремительно покраснела. Лучше бы она сама что-нибудь нашла!

Феррун приложил их к себе, дрыгая длинными ногами и кокетливо поворачиваясь то одним боком, то другим, вихляя при этом тощим задом.

– И как я тебе, нравлюсь? – пропищал, подражая высокому женскому голосу.

– А ну положи обратно, глупый мальчишка! – прошипела Амирель, напрасно пытаясь встать. От усилия кружилась голова, и чернота застилала глаза.

Рассмеявшись, он небрежно швырнул панталоны обратно в сундук и достал тонкую белую сорочку.

– Эта, что ли? – она кивнула.

Рубашку было жаль, ее шили для нее по заказу Мелисси еще в Холлтбурге, но что делать? Больше рану перевязать было нечем.