– Ну!

Бар потихоньку наполнялся, Бенисио не собирался брать её за руку, и Дора от нечего делать разглядывала прокуренный танцпол. Диджей крутил жгучую латину, и Дора заметила, как неотрывно Бенисио таращится на огромные груди и пышные мексиканские зады смуглых пляшущих женщин. Они действительно завораживали своей самостоятельной подвижностью, габаритами и крутизной. Дора поёрзала на том, на чём сидела: в её школе среди девочек господствовали глянцевые стандарты, некоторые даже пытались соблюдать диету – конечно, в промежутках между посещениями «Дайнеров», «Старлайтов» и прочих соблазнительных закусочных. Подруги бы пришли в ужас от этих толстух, но Бенисио (уже почти её Бенисио) нервно подёргивался на табурете и всё больше мрачнел, что должен пасти эту капризную маленькую козу. Но, несмотря на недалёкость, он понимал свои обязанности, и раз уж его наняли, отрабатывал деньги. У него были три разновозрастные сеструхи, и он точно знал, какое шило водится у девчонок в задницах: только отвернись, найдут приключений, а его, Бенисио, потом в «Джекки» на порог не пустят.

Дородная немолодая официантка, покачиваясь, принесла колу и пиво.

– Детки, – она оперлась на стол, демонстрируя щедро набитое декольте, и оглядела их расширенными зрачками. – Джош сказал, у вас пятнадцать минут и проваливайте.

– Ок, Мэгги! – Бенисио с готовностью присосался к кружке. Он не хотел потерять место, где иногда удавалось подцепить покладистую девицу.

Дора взялась за свой стакан, но он оказался липким, с отпечатками чьих-то пальцев, и она не смогла сделать ни глотка. Подождала, пока Бенисио допьёт, и встала.

– Пошли.

– Эй, заплати за моё пиво, мисс. Телохранитель всегда пьёт за счёт хозяйки.

Она молча высыпала на стол мелочь и вышла.

Уже стемнело, они быстро покатили в сторону дома по тёмному полупустому шоссе. Деревья нависали над дорогой, редкие автомобили окатывали их светом фар и проносились мимо. Где-то на полпути Бенисио остановился, и Дора, которая уже успела всё простить, пока обнимала его спину, тут же затрепетала: «сейчас поцелует».

– Подержи велик, – буркнул Бенисио. – Я поссать.

Отошёл на пару метров и, ни капли не смущаясь, зажурчал. Потом вернулся, без приключений довёз её до ворот и уехал, не прощаясь.

Дора вошла в дом, не включая свет поднялась в детскую, разделась, бросилась на кровать и заплакала. Тихо вернулись родители, похихикали и улеглись спать, а она ревела от разочарования, пока не заснула. Утром проснулась и подумала: «Красное всё же невезучее».

Через несколько дней наступил тринадцатый день рождения Доры, странный праздник, который в последние годы мучил её несоответствием внутреннего и внешнего возраста. Особенно сейчас, когда сердце её было разбито, она познала разочарование, тайно посетила гнездо разврата, впервые обняла мужчину, а ей дарят розовый торт и медвежонка. У неё в душе бездны, а мама и папа заставляют задувать именинные свечи перед камерой смартфона. Дора испытала некоторое удовольствие от семейного праздника, но единственного подарка, которого жаждала душа, она не получила: Бенисио не пришёл её поздравить. После всего, что между ними было!

Казалось, обида сковала сердце льдом и уничтожила любовь, но в середине недели она вдруг поймала себя на мысли, что подаренные папой пятьдесят долларов было бы неплохо прокутить. Она использовала именно это слово: кроме прочих мелочей, Дора получила от мамы хорошенький блокнот в блестящей обложке и решила в очередной раз завести дневник. В нём она первым делом описала недавнее приключение с Б., подбирая для этого самые красивые и лихие выражения. Поэтому их поездка называлась кутежом в шикарном притоне, которые она, Дора, щедро оплатила восемнадцатью баксами, раз уж привыкла ни в чём себе не отказывать. Весь вечер она была звездой танцпола и остановку на обратной дороге тоже представила несколько иначе: Б. внезапно затормозил, остановил свой подержанный, но крутой «Кадиллак» и покрыл её поцелуями, всю. Отложив ручку, Дора слепо уставилась в окно: придуманная картинка виделась отчётливее, чем были настоящие воспоминания, и она отчаянно захотела повторить. Поэтому, спрятав блокнот в ящик стола, Дора спустилась в сад, нашла Бенисио и почти спокойно предложила:

– Поехали в пятницу в «Джекки».

Он оторвался от работы и сплюнул:

– Ну уж нет, мисс, я не хочу неприятностей.

– Пять баксов, – веско уронила Дора.

– Ладно, – ухмыльнулся он, – чёрт с тобой.

– Тогда в восемь, и не опаздывай. – Она гордо удалилась, чрезвычайно довольная собой.

Дора едва дождалась, когда родители укатят на свою еженедельную вечеринку, и помчалась в их комнату. Она придумала, как решить проблему с одеждой: мамино золотистое шёлковое платье! Мама считала его слишком праздничным для похода в гости в этой дыре, привозила на случай выезда куда-нибудь поприличнее. Оно обтягивало её, как перчатка, а на хрупкой Доре болталось, зато открывало плечи и бо́льшую часть груди. Подол доходил до пят, так что пришлось затянуть талию тоненьким ремешком, получилось красиво. Ровно в восемь Дора стояла у ворот и осторожно выглядывала на улицу. Бенисио опоздал всего на пять минут и ничего не сказал о платье, только фыркнул. Их, кажется, никто не заметил. Потом были блаженные полчаса дороги, издевательский хохот вышибалы, весёлое недоумение барных завсегдатаев и нестерпимо скучный час всё в том же тёмном углу. На этот раз Дора едва не влипла: одна из пьяненьких девиц приметила рядом с придурковатым Бенисио диковинную птицу и двинулась разобраться, но на полпути поняла, что перед ней разнаряженная соплюха, недоумённо потрясла головой, отвернулась и тут же обо всём забыла. Но Джош, тревожно поглядывавший в их сторону, всё видел, и бесцеремонно выставил парочку в половине десятого с традиционной присказкой про неприятности.

– Заладили… Можно подумать, неприятность – моё второе имя, – тихонько бормотала Дора, присаживаясь на багажник. – Хотя, конечно, от роковых женщин всегда много проблем.

Дора гордо выпрямилась, потеряла равновесие и свалилась с велосипеда. К счастью, они ещё толком не разогнались, она только ушибла коленку и немного испортила платье – так, разрез на бедре стал чуть выше, мама ничего не заметит. Бенисио выругался и рывком поставил её на ноги.

«Может, – понадеялась Дора, – он меня сейчас поцелует?» Но парень скомандовал садиться и быстро поехал в сторону дома. Дальше добирались без приключений, Дора спрятала платье поглубже в шкаф и улеглась в постель. «Хорошо бы понять, – размышляла она, – можно ли считать эту поездку удачной? Ведь я произвела впечатление, а с другой стороны, он опять меня не поцеловал». Она так и сяк прокручивала в голове события вечера, потом заснула. Поутру пересчитала оставшиеся после вчерашнего разгула деньги, надела длинные штаны, чтобы прикрыть разбитое колено, и спустилась к завтраку, стараясь не прихрамывать. Наблюдая, как мама заливает золотистые кукурузные хлопья тёплым молоком, подумала: «Интересно, хватит ли двадцати девяти долларов, чтобы Бенисио согласился меня поцеловать?»

Выяснить этого ей не удалось, потому что в понедельник случилась катастрофа.

Дора неторопливо возвращалась из парка, когда увидела несущуюся навстречу машину. Она с удивлением опознала в безумном водителе своего отца. Автомобиль развернулся, затормозил рядом с ней, папа распахнул дверцу и сквозь зубы бросил: «Залезай».

– Что-то случилось, пап? – спросила она, усаживаясь на переднее сиденье, но он молча захлопнул дверцу и резко набрал скорость.

Въехав во двор, отец даже не стал загонять машину в гараж, выдернул Дору и потащил в детскую.

Там их ждала заплаканная мама.

Дора увидела у неё в руках свой новенький дневничок и почувствовала, как жар, идущий из груди, заливает всё тело, как сжимается горло и кровь закипает в голове, а живот скручивает резь. Это были страх и стыд, она знала эти чувства, но никогда её не захлёстывало так сильно. Она едва могла стерпеть, согнулась вдвое, потом медленно опустилась на пол.