Залетев в кабинет, я бросила сумку на первый стол и, с радостью в глазах, посмотрела на преподавателя. В клетчатом стареньком костюмчике, маленькая расчёска торчит из нагрудного карманчика, а из бокового — носовой платок. На ногах старенькие лакированные коричневые ботинки, на голове седина, на носу очки. Замечательный человек со своими странностями.

— Здравствуйте, Алиса. Что это вы сегодня припозднились? — хриплым голосом из вежливости поинтересовался он, подавая мне тест. Так как я тоже являлась студенткой, то мне положено было делать те же задания, что и остальным. Только вот справлялась я за пять минут, а они все за полтора часа.

— Проблемы в семье, знаете ли, — вяло скривилась, подписывая лист.

— Я являлся свидетелем того разговора в коридоре нашего славного университета. Во-первых, не стоит осквернять стены этого заведения своим дурным тоном. А во-вторых, — мужчина остановился у своего стола, медленно пригласил седые волосы и продолжил движение к доске, — почему вы так грубо отозвались о том юноше?

— Но он же пижон! Это видно!

— Видимость порой обманчива, — красноречиво протянул Людвиг и подошёл к моей парте. — Вот что ты можешь сказать о парне?

Я открыла рот в недоумении. Историк ни разу никого не называл на «ты», как равного. Общение с ним не выходило из рамок студент-преподаватель. Ну и вопрос сам по себе казался немного странным, что определённо только смущало.

— Он насмехался надо мной, — тихо призналась и потупила взгляд. Мужчина, ещё раз пригладив волосы, обратился сначала к Славе, а потом сел на соседний стул.

— Вячеслав, раздайте, пожалуйста, всем тесты и приступайте к их выполнению. А ты, Алиса, ничего не понимаешь. У каждого из нас есть то, что мы скрываем от остальных или пытаемся скрывать, и каждый делает это так, как может. Вот ты, например, о чём не говоришь матери или отцу?

— Им обоим, — честно призналась, значительно понизив голос, хотя рассказывать особого желания не наблюдалось. — От матери скрываю, что хорошо лажу с отцом и собираюсь уйти из дома через год. Отцу не рассказываю про плохие отношения с матерью и увлечение музыкой. Про побег он тоже ничего не знает.

— И ты считаешь это разумным? Уходить? — он посмотрел на меня строго, будто отчитывал маленького ребёнка, который по своей глупости решил погулять там, где это делать не следовало.

— Вполне. По крайней мере, вне дома мне будет намного спокойнее.

— Хорошо, — Людвиг Аристархович закивал головой. В такие моменты он казался мне уже выжившим из ума стариком, но только с виду и в особые секунды, когда он уходил в так называемый транс. Он просто размышлял, отключившись от этого мира. Прошло всего пара секунд, а старичок уже воспрянул духом и с улыбкой заговорил:

— Пожалуй, если ты сделаешь быстро весь тест, я тебя отпущу. И разговор мы отложим на следующий раз, который наступит не так уж скоро. Через две недели, я сейчас ухожу в отпуск, а историю будет вести Михаил Сергеевич, с ним ты вряд ли найдёшь общий язык или попытаешься сделать это. Я вот о чём хочу попросить тебя, Алиса, — мужчина наклонился ко мне и понизил голос до едва различимого шёпота, — постарайся не бедокурить эти две недели и запомни: то, что было плохим, может вдруг обернуться хорошим, а хорошее в любой момент может стать отрицательным. Душой ты на стороне добра, а вот делами, увы, на противоположной. Тебе следует выбрать. И выбор будет зависеть от того, кто ограничен в своей физической свободе, но не духовной. Пройдёт немного времени, и ты поймёшь. А теперь делай тест и иди. На сегодня ты свободна.

Мне бы ужасно хотелось расспросить Людвига, узнать ответы на кучу появившихся вопросов, но он явно не стал бы их озвучивать. Мужчина был также известен на весь ВУЗ своим упрямством и «партизанством», если уж не захотел что-либо говорить, то не станет.

Так и наша с ним первая встреча оказалась не менее интересной. Я разбила окно на глазах Людвига Аристарховича. Нечаянно, конечно, просто полезла на подоконник и упала, локтем попав прямо по стеклу. Мужчина как раз шёл мимо, но я даже не старалась сбежать. Студенты повылезали из душных аудиторий (это было в мае, тогда история у нас только началась, но две пары из двух состоявшихся я успела прогулять, поэтому преподавателя в глаза не знала). Тут, как назло, в коридоре появилась моя мать с криком, недовольно размахивая руками, словно ветряная мельница. Естественно, ближе всех к окну стояла я, а Людвиг в паре шагов. Мать жутко взъелась на меня, начала кричать, а старичок вдруг выдал: «С чего вы взяли, мадам, что эта очаровательная юная леди разбила окно? Где свидетели?». Мать в ответ спросила его самого о произошедшем, но мужчина сразу замахал руками в знак протеста и удалился под громкое высказывание: «Не пойман — не вор!». Мне пришлось втихую бежать за ним, чтоб поблагодарить. «Я не знаю вашего имени, но спаси…» — начала свою пылкую речь, но была прервана. «Если хоть раз посетишь такой предмет, как история, то узнаешь моё имя, Алиса,» — мужчина быстро пошёл дальше по коридору. А я осталась. Надо признать, мне было ужасно стыдно за такое своё поведение, и именно с того момента моя посещаемость по истории стала стабильной, иногда мне удавалось ходить на пары с другими группами, чтоб поговорить с Людвигом Аристарховичем.

Почему-то именно сейчас он замолчал, не давая объяснений. Хотя, если подумать, этот хитрый старичок всегда знал всё лучше всех, его слова никогда не поддавались объяснениям, а некоторые логике. Так что единственным верным решением было доделать тест и идти, куда глаза глядят. Работа заняла не больше десяти минут, я быстро отдала лист и методичку преподавателю и, не попрощавшись ни с кем, ушла.

В голове снова начал крутиться знакомый с утра мотив. Пара закончилась для меня немного раньше, чем я думала, теперь оставалось топать или домой, или шататься по улице, или же… сходить посмотреть на привезённые музыкальные инструменты! Приняв, как мне казалось, верное решение, я побрела к актовому залу. Свобода! Ну хоть сегодня появилась долгожданная возможность прикоснуться к какой-нибудь гитаре, ведь мать не просто забрала «мою верную подругу», но и надёжно её спрятала.

На самом деле мне было прекрасно известно место нахождения гитары, вот только достать инструмент без участия маман было невозможно. Хотя бы потому, что около года назад, она вызвала мастера, который и встроил кодовый замок в дверь шкафа. Именно за этой дверь хранилась моя подружка. Раз уж выбора не осталось, пришлось воспользоваться привилегиями дочери директора и играть на здешних инструментах.

Так как студенческий совет нашего университета частенько сидел в актовом зале и решал какие-либо проблемы, ключ от него давали каждому встречному-поперечному. Ну, а уж мне никак не могли отказать, пусть даже знали, что сейчас в зале находится достаточно дорогое оборудование. На вахте сидел пожилой добрый мужчина, который вот-вот собирался уйти на пенсию. Жалко, но что поделать.

— Можно, пожалуйста, ключик от актового, — вежливо попросила и улыбнулась старичку, который, покопошившись в выдвижном ящике, протянул мне вожделенный предмет с понимающим напутствием:

— Опять пары прогуливаешь? Ох, уж расскажу же я твоей матери всё! Вот как только соберусь на пенсию, так и расскажу! — засмеялся мужчина. Всё дело в том, что вряд ли он мог рассказать что-либо. Во-первых, ключи студентам на руки не выдавались. Он же нарушил правило. Во-вторых, пенсия пенсией, но она должна была наступить у Виктора Семёновича не так скоро… пока не уволят.

— Не-ет, — удовлетворённо протянула, — сегодня просто хочу подумать.

— Ну, думай, — закивал он седой головой и снова уткнулся глазами в книгу. Я же медленно пошла в сторону актового зала.

— Испепелив все чувства, брошу их на ветер, — отчётливо начала, представляя ревущую толпу, адреналин в крови и самый настоящий концерт, чему сбыться не было суждено. Чувства переполняли только лишь от того, что я тут придумала.