В наркомате обороны СССР растерянности не было.

На совещании приняли решение отправить на Западный фронт Маршала Советского Союза Б. М. Шапошникова, а на Юго-Западный фронт – генерала армии Г. К. Жукова. Народный комиссар обороны Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко поставил фронтам задачу нанести 23-го и 24 июня контрудары по флангам противника на сувалкском и люблинском направлениях и взять Сувалки и Люблин. Советские танкисты ринулись в бой на шяуляйском направлении и на гродненском направлении.

Немецкие солдаты при поддержке бронетранспортера вступают в горящую белорусскую деревню. 26 июня 1941 года

За двенадцать лет до начала войны Триандафиллов, а чуть позже Тухачевский разрабатывали «теорию танкового корпуса». Теперь, когда началась война, советским танкистам пришлось платить жизнями за то, что это дело, хотя бы тайно, в академиях, не проработали до конца. Ошибка? Ошибка. Об ошибках нужно говорить после войны. На войне все ошибки нужно исправлять и чем быстрее, тем лучше. «Не ошибается тот, кто ничего не делает». Ошибается тот, кто не исправляет свои и чужие ошибки. И учится побеждать. Контрнаступление на северо-западном и западном направлениях отменили уже 25 июня. Не получилось здесь. Но даже эта осечка сыграла положительную роль: немцы приостановили натиск, советский народ получил два-три дня.

На Юго-Западном фронте дела шли лучше. Здесь советские танкисты нанесли по врагу контрудары. В районе между Луцком, Бродами, Ровно и Дубно до 29 июня продолжалось крупное танковое сражение. С обеих сторон участвовало более 1,5 тысячи танков. Общее руководство четырьмя танковыми корпусами осуществлял Г. К. Жуков (но его вскоре вызвали в Москву), и твердую руку бывшего крестьянского сына, а теперь – генерала, почувствовали немцы. Генерал Гальдер в дневнике записал 26 июня: «Группа армий „Юг“ медленно продвигается вперед… неся значительные потери. На стороне противника… отмечается твердое и энергичное руководство… Противник… значительными силами танков перешел в наступление на южный фланг 1-й танковой группы».

Немцев здесь потрепали изрядно. Но Жукова отозвали в Москву, а немецкую танковую группу поддержала авиация. Вражеские самолеты бросали на танки бомбы, поливали их горючей смесью. Наступление советских механизированных корпусов пришлось остановить. Но даже генерал Гальдер отметил, что удар русских между Бродами и Дубно вызвал у немцев панику. Он же написал 27 июня, что «русские всюду сражаются до последнего солдата». Немцы хотели точно выполнить план «Барбаросса». Они имели громадное военное преимущество, они не знали, что такое паника. Но уже на пятый день войны на Восточном фронте они запаниковали.

К 9–10 июля фашисты продвинулись вглубь СССР приблизительно на 300–600 километров, оккупировав Литву, Латвию, Белоруссию, часть Молдавии и Украины. Советский Союз потерял огромные запасы горючего, боеприпасов, вооружения, боевой техники, много солдат и офицеров. Западнее Минска в окружении оказались несколько дивизий. Многие из бойцов прорвались из окружения, кто-то организовал партизанские отряды и продолжил борьбу. Немцы мечтали добить противника летом-осенью 1941 года. Они рвались к Смоленску, надеялись взять его сходу, чтобы таким же быстрым темпом отправиться на Москву. Они не обращали внимания на потери, которые составили в первые дни войны «около 100 тысяч человек, свыше тысячи самолетов, до полутора тысячи танков (50 процентов всех имевшихся в начале войны)» (Г. К. Жуков в книге «Воспоминания и размышления»). Немцы знали, что промышленность Германии, ее союзников, а также ресурсы стран, оккупированных Третьим рейхом, уже несколько лет сориентированы на производство военной продукции, выпуск которой увеличивался буквально с каждой неделей. В Советском Союзе, потерявшем большие промышленные районы и города, ситуация была близкой к хаосу. Гитлер гнал и гнал свои армии на Восток. Важен был каждый день, каждый час, каждый, даже небольшой, промышленный город.

А уж такой, как Смоленск, – особенно.

Это и стратегически, и исторически важный город, и крупный промышленный центр.

Гитлеровские генералы в начале июля почему-то подумали, что война в Восточной Европе уже выиграна.

Начальник генерального штаба германских сухопутных войск генерал Гальдер записал в дневнике: «Задача разгрома главных сил русской сухопутной армии перед Западной Двиной и Днепром выполнена. Поэтому не будет преувеличением, если я скажу, что кампания против России была выиграна за 14 дней».

Он проанализировал исход сражений в первые две недели войны и вполне обоснованно решил: Советскому Союзу не выстоять, слишком большие потери он понес.

Адольф Гитлер заявил 4 июля 1941 года: «Я все время стараюсь поставить себя в положение противника. Практически он войну уже проиграл. Хорошо, что мы разгромили танковые и военно-воздушные силы русских в самом начале. Русские не смогут их больше восстановить». Гальдеру и Гитлеру в голову не могло прийти, что поверженные русские не сдались, что возмущенный советский народ борьбу только начал.

«Все для фронта, все для победы!» – этот лозунг стал стимулом, символом, смыслом жизни всех мирных жителей Страны Советов, но почему-то немецкие аналитики не обратили на него внимание. Они не понимали, почему русские солдаты, офицеры и генералы стоят насмерть, сражаются за каждый клочок родной земли, за каждый холмик, за каждую кочку. Со стороны, с немецкой стороны, это выглядело ненормально: зачем русским сопротивляться, если 10 июля немцы подошли к Ленинграду, Смоленску, а на следующий день – к Киеву? Если у русских и воевать-то (по мнению немцев) было нечем и некому? Гитлеровские генералы, абсолютно уверенные в своей непобедимости, разработали с 14-го по 27 июля планы завоевания Кавказа, Ирана, Ирака, Урала. Они уже готовились в начале сентября отводить победоносные войска в Германию, сокращать армию. Для этого уже в июле группа армий «Север» должна была взять Ленинград. Группа армий «Центр» – окружить ударами с флангов войска противника, уничтожить их, расчистить пути продвижения войск вермахта на Москву. Группа армий «Юг» – взять Киев и подготовиться к захвату Украины, Донбасса, Причерноморья. Финская армия помогала войскам вермахта в сражениях за Ленинград, Мурманск и Кировскую железную дорогу. Такие же вспомогательные задачи немецкие стратеги поставили перед румынами на юге Украины.

Все рассчитано, все предопределено, все подчинено плану «Барбаросса».

И первые дни боев между Западной Двиной и Днепром и в Смоленской области вроде бы шли по «немецкому сценарию». Они еще не догадывались, что начинается одно из ключевых в начале большой войны Смоленское сражение, которого в планах авторов «Барбароссы» не было.

Ударами на Великолукском направлении немцы взрезали оборону 22-й армии генерала Ф. А. Ершакова, окружили ее. На Витебском направлении фашисты одолели сопротивление 10-й армии генерала И. С. Конева и к 20 июня продвинулись на 150 километров. На юге группы армии «Центр» обошли Могилев с юга и с севера, взяли Оршу, Смоленск, Кричев, продвинулись на 200 километров. Немцам нужно было сделать еще одно усилие, и они окончательно сломили бы героическое сопротивление противника – так думали все (!) военные аналитики тех времен. Все.

Так не думали советские люди. Они продолжали упорно сопротивляться, они – и на это не обратили внимание ни немецкие боевые генералы и стратеги, никто в мире! – проигрывая начало Смоленского сражения, выигрывали его! Странно звучит, нелогично?

За десять дней немецкие танковые колонны продвинулись на 200 километров – это же победа! Нет, это не победа! Это всего 20 километров в день при подавляющем преимуществе немцев в технике, в личном составе. Это подвиг советских воинов. Они, теряя боевых товарищей, отступая, проигрывая, выигрывали главное – время.