«Кабы была мне сестрой — сказала бы этому зловредному деду, что всю работы мы выполнили вместе; так нет же — сдала с потрохами, что поленилась Рагнильда тем зимним вечером. Ну, ничего: мы с тобой ещё поквитаемся; а зиму я такую ещё закачу, что замёрзнет даже дед Мороз и прибежит ко мне греться! Теперь я хозяйка зимы, я теперь Снежная королева! Противные все… Вы будете меня слушаться», бубнила себе под нос злодейка, пока не провалилась в сон.

Хельга же никуда не девалась и находилась ближе, чем могла себе представить Рагнильда — всего-то в соседнем королевстве, кронстве Сюшер.

Уже год как Рыжая промышляла в восточной части кронства — направлена она была туда за проявленную самоотверженность при раскрытии ряда покушений на сюшерского кронинга.

Восточная часть королевства находилась в непосредственной близи от Срединных земель, и на южной границе то и дело происходили стычки сюшерских пиратов с вониственными номадинами, которым лишь бы перегонять скот с пастбища на пастбище, не спрашивая, их ли это земля. Поэтому кронинг знал, что делал, когда поручил Хельге отряд и велел охранять замки Брисеад («Излом») и Лиддауданс («Врата смерти»), что у Врат смерти, и ветер там выл пресильный; да такой, что сдувало иногда совсем, если не ухватиться вовремя за ствол древа.

И было в отряде Рыжей четырнадцать человек (не считая её): семь мужей — Ансгар, Конн, Гверн, Брейден, Айрелл, Ронан и Фелан; и семь дев — Аластриона, Грания, Гвендолина, Иделла, Мерна, Риннона и Эдана. И, несмотря на число, отряд этот был хорошо тренирован, и девы не уступали в силе и храбрости мужчинам. Все они были, прежде всего, лучниками (пуская стрелы, дротики и пращу), хотя щиты, копья и мечи они тоже порой пускали в ход. И не пожалел, не просчитался кронинг с Хельгой, поскольку с её прибытием в Брисеад распрощались скуловиды с мечтой взять оба замка и закрепиться в восточной провинции Сюшера.

Запросто, либо засев в дремучих зарослях, либо целясь с одной из башен замка, истребляли лучники вражью погань, и на некоторое время воцарился в тех краях мир.

Тогда начали искать негодники другие пути, и пересекли границу Хлади, чем не преминул воспользоваться Годомир — вторжение номадинов стало для него долгожданным. В отличие от отряда Хельги, дружина Лютояра больше предпочитала ближний бой, и основным её оружием являлись прямые мечи, тяжёлые дубины и длинные алебарды, а также щиты и секиры. Лучников у Годомира не имелось вовсе.

И завидел Годомир, что встало у южных границ Хлади вражье войско крупным лагерем, и не похож был их стан на юрты обычных нарушителей. И понял он, что не справится с этой угрозой, хоть и была горстка его людей отборными витязями. И пошёл на хитрость, и напал ночью сам, собственноручно перерезав горло вражьему дозорному. И спохватились было опешившие от внезапной атаки номадины, но были подожжены. И гнал их Лютояр до рассвета; гнал так далеко, что кони выбились из сил. И удирали окаянные в «спасительный» лес, как вдруг с другой стороны поля, прямо из-за веток и листвы хлынул дождь из стрел, и остатки врагов полегли замертво.

И спешился Годомир, и вышел ему навстречу воин в шлеме с забралом; воин молодой совсем, с длинными, до поясницы, волосами огненно-рыжего оттенка.

— Кто вы такие? — Намеренно грубо и хрипло выкрикнул незнакомец, но Лютояр понял, что у того это не обыденный его голос.

— Мы — Хранители руин. — Гордо произнёс Годомир.

— А мы — разбойники с большой дороги, и я — их предводитель. — Не менее хвастливо парировал тот.

— Юн ты ещё воином быть. — Недоверчиво скосил глаза на рыжего спесивца Лютояр.

— Сам не младше ли меня, чужак? — Явно нарывался Рыжий. Годомир не видел его лица из-за закрытого шлема, но чувствовал, что тот словно издевается над ним.

— Да кто ты такой, чтобы дерзить мне, а?! — Окончательно вышел из себя хладич.

— А ты назовись, и я назовусь.

— Я тот, кто переломит тебе хребет! — Глаза Годомира налились кровью. — Да я одним глазом — семерых одним разом!

— Пф, бахвал! Это не ответ; это лай простуженной собаки. — Съязвил наглец. — Посыпал ты слова мои несвежим перегноем. Чем трепать языком — докажи на деле, чего стоишь!

— Так сойдёмся же в великой схватке! — Благим матом заорал Лютояр вне себя от ярости.

И сели оба на коней, и состоялся поединок. И помчались друг на друга с палицами тяжёлыми, и улыбнулась Рыжему удача, и скинул он Годомира с его лошади. И упал тот, но резко поднялся без рук и держался на ногах он твёрдо. И спешился Рыжий, и пошёл в бой ближний. И начал Лютояр одолевать, ибо был повыше и крупней. И со всей дури больно двинул сплеча, и припал Рыжий на одно колено, но устоял. И сошлись на мечах, и было непонятно, кто победит. И стояли все, и смотрели, каждый отряд за плечами своего руководителя; и стояли, и молчали, не в силах шевельнуться от напряжения.

Годомир накануне был измотан боем с номадинами, но противник ему всё же уступал, беря лишь своей изворотливостью. Час боролись они, другой, пока не перешли в рукопашную. И ударил Лютояр незнакомца очень сильно, и увидел кровь. И почти поборол, но извернулся тот что есть мочи, уложил хладича на лопатки и уселся верхом.

И ахнул Годомир, ибо снял победитель шлем, и оказалось, что это дева невиданной красы.

— Итак. — Улыбнулась Хельга. — Юна ли я, чтобы воином быть, али уже нет?

— Чего ж ты сразу не сказала, что ты девица? Я б на пядь не подошёл.

Тогда слезла с него Рыжая и молвила:

— Что за войско, что мы постреляли, как собак?

— Этот отряд мы преследовали несколько дней. — Вставая и отряхаясь, ответил Лютояр. — Он был многочисленнее предыдущих.

— Меня зовут Хельга. Мы фрекинги; лучники из Брисеада и Лиддауданса, которых сторожим.

— А моё имя Годомир, и Лютояром меня прозвали за мой нрав. Мы из самого Златограда.

— Ясно. — Сказала Рыжая, поглядывая на него. — Ваши лошади устали; можете отдохнуть у нас в Брисеаде, вы почти у его стен. Чтобы ты и люди твои не подумали, что Хельга Воительница (как меня кличут) лишь на язык остра и в драке хороша; радушия мне не занимать, я сегодня добрая.

И принял Годомир её предложение, и остались Хранители руин всем отрядом на ночлег. И отдохнули, и поели, и обсушились, взмоченные битвой.

И не торопился хладич в обратный путь; что-то останавливало его теперь. И другими глазами он теперь смотрел на Хельгу, ибо влюбился с первого взгляда, но виду своего не показал. И остался на несколько дней в Брисеаде, и сдружился сильно с Рыжей.

И отправились вдвоём на луг вдохнуть запах природы. И гуляли от заката до рассвета. И напевала Хельга песни, что пела ей мать; и делился Годомир историями, что сказывал ему друид. И разговорились, и узнали судьбу друг друга. И счастьем было для хладича держать Рыжую за руку.

И сказала Хельга:

— В горле пересохло. У меня уже давно ничего не было во рту; ни маковой росинки. И взявшись за руки, ушли в дремучий лес пить росу. И подошла Рыжая к одному из древ, и молвила:

— Смотри — это дубы. Люблю сильные деревья, люблю природу. — И она приобняла ветку. — Они словно наделили меня частью своей энергии.

И смотрел на Хельгу Годомир, и печалился, отчего не встретил её раньше. И поддавшись чувству, со всей нежностью обхватил Лютояр её талию с бархатною кожей, и прильнул к устам сахарным, но отстранила та его.

— Я воин и ты воин. — Повернувшись к нему спиной, ответила Хельга, а в глазах впервые в жизни что-то заблестело, как капли осеннего дождя. — Нужна тебе жена, не я.

Рыжая повернулась.

— Я нужна им, пойми. — Взволнованно кивнула она на своих, уже идущих навстречу; обеспокоенных их долгим отсутствием.

— Угу. — Грустно проговорил Годомир и молчал до самого вечера, утопая в своих думах, пока не принял решение сняться с утра и отправиться домой.

— Не печалься. — Легонько потрепала его по плечу Хельга. — Быть может, мы ещё встретимся; возможно, раньше, чем ты думаешь.