Годомир же проник в белокаменные полати, всеми заброшенные и никем не охраняемые. И не осталось от былого величия Златограда ничего. Даже золотой петушок над главным теремом весь как-то съёжился и потускнел. И поклялся Годомир отстроить заново опустевший, обезлюдевший город ста золотых ворот, а рати вражьей — отомстить жестоко и сурово.

И пошёл юноша в ближайшую деревню, и застал в одной избе Илью, и в другой Емелю, и в третьей Козьму, и в четвёртой Ивана. И полёживали все без задних ног на тёплой печи весенним утром, и дрыхли, как кони. И осерчал Годомир, и выволок всю сонную четвёрку за шкирку, как щенят, и начал тормошить, поливая водицей из колодца, но хоть бы хны. Пнул тогда он каждого в зад, и начал пороть веником из крапивы. Взвизгнули тогда холопы, и вступили с Годомиром в противоборство, и почти положили его, ибо здоровенные лбы, но извернулся молодец и задал каждому заслуженную ими взбучки и трёпку.

— Пусти, окаянный! — Ныли лежебоки. — Что сделали мы тебе?

— А что сделали вы для родины своей? — Огрызнулся Годомир. — Выжжена земля, иссохла. А та, что уцелела, покрыта сорняком. Пятнадцать лет вы все так живёте, уже поколение на смену подросло, и не в зуб ногой! Пора набираться сил и порешить обидчиков! Хладь должна восстать с колен!

— Люто, яро обошёлся ни за что! — Продолжали зализывать свои раны хладичи.

И прозвали Годомира Лютояром, потому был он с ними яр; и не просто яр, а люто яр. И поплелись на площадь, и тот — за ними.

И собрал Годомир вокруг себя зевак, собирающихся в большую толпу, и сказал так:

— Я тот, кому вы будете служить. — И разодрал свой ворот, обнажив шею и грудь со златым кулоном. — Я пришёл, дабы спасти эти земли от погибели. Но нужны мне воины. Есть ли такие в деревне?

И ответили ему:

— Чем же ещё докажешь ты, что кронингу ты сын? Говорят, убиты были и наследник, и его мать. Чего же ты тычешь нам златой вещицей? Мало ли что можно выковать из тяжёлого металла…

И начали галдеть, угрожая вилами в руках, что надобно на плаху голову его, ибо мало ли тут супостатов всяких шастает почём зря.

Но вышел тут староста деревни, и изрёк:

— Одно лицо, родимые.

Все притихли.

— Только быть того не может… Чего же ты хочешь от нас, простых людей? — Озадачился староста.

— Воинов. Скорых на ногу и крепких на руку, светлых на ум и свободных от тягостных дум.

— Наберись сначала опыта, отрок. — Поучительно молвил староста. — Те, с кем схлестнулся ты поутру, вовсе не воины, а так. Но и их силы богатырской хватило, чтобы раздать тебе затрещин, хоть и одолел ты всё же их вконец. Ты походи по нашей Хлади, сынок, пораспрашивай чуток. Сена покоси; посмотри, как другие живут. Дрова порубай, да поле вспаши. Деревня не поставит тебе силушки, ты должен сам найти себе достойных людей. Поэтому возвратись к отцу твоему, припади на колено и скажи, кто ты. Авось примет отче твой тебя с распростёртыми объятьями и на радостях выделит людей, с которыми коротал бы ты время военное. Только скажу я тебе так, что не подчиняемся отныне мы государю своему, ибо бросил он нас в трудную минуту и прячется в нововозведённом дворе своём. Не кронинг он нам больше, потому что позволил захватчикам сделать скверное с землёй нашей, с урожаем нашим, с жёнами и дочерьми нашими. Кормимся мы сами чем пошлёт земля, и делимся друг с другом последним кусочком каравая. Так мы и живём, но ни одного обоза с продуктами мы больше не привезём в царские хоромы; даже не проси. Примет ли тебя отец вообще, сомнение берёт; может, и с тобой поступит, как скронством своим. Поэтому живи покамест тут; дальше видно будет.

И прожил Лютояр в деревне год, и показал себя достойно: колол дрова, аккуратно складывая в дровник; к коромыслу приловчился и пожар тушил; сено косил и поле вспахивал; грядки полол и колодец починил; и для детей мастерил кораблики, пуская по реке. И полюбили его всей деревней, и приняли, и доверие имели.

И красили себе местные красавицы свёклой губы да щёки, потому что без ума были от Годомира. Только другими заботами жил Лютояр, и часто уходил в свои думы, и тихо вздыхал украдкой, потому что не хватало ему общения со старцем.

И донесли, и вот: прознал хладский кронинг про юношу, который выдаёт себя за наследника престола, ибо имел царь всюду и глаза и уши. И испугался за живот свой, и велел остаткам своих слуг разыскать дерзновенного наглеца и привести к его двору.

И предстал перед владыкою земли хладской Годомир Лютояр, и враз узнал его отец, но умолчал. И отослав юношу в покои для гостей, начал держать совет перед своими боярами:

— Вот, уходит трон из-под моих ног. Оказывается, жив мой Годомир, но я сему не рад.

— Назначь ты его охранять старый город. И от тебя будет подальше, и мнимой властью будет обеспечен. И волки сыты, и овцы целы; все довольны. — Шептали царю его советчики.

А Годомир, не усидев в своих покоях, начал бродить по усадьбе, пока не наткнулся на своего ровесника, в богатых одеждах, но с нездоровым оттенком кожи.

— А я знаю, кто ты и зачем ты здесь. — Акцентируя каждое слово, надменно произнёс незнакомец, поворачиваясь к Лютояру.

— Неужто — брат? — Ухмыльнулся тот, держа в голове все предостережения друида.

— Не брат ты мне ни по отцу, ни по матери; стало быть, не брат ты мне вовсе, хоть и одной мы с тобой крови. Трон унаследую я, ибо я на полгода старше тебя, а ты непонятно кто и появился невесть откуда; так что держись подальше, иначе худо будет.

— Ты не только Сребролюб, но и душегуб. — Бросил он Вранолису, ибо это был именно он. — Ради властвования готов ты собственного брата извести. Смотри, — Добавил Годомир с явным сожалением, кивая на замаранную песком одежду Сребролюба. — Из-под робы твоей прах сыплется; может, не успеешь корону надеть.

— Ты жалок. — С презрением кинул ему некромант, разъярённый тем, что какой-то выскочка едва не уличил его в деяниях секретных, в то время как народ месяцами ходит дурак дураком. Выпалил — и исчез стираться в лохани с горячей водой, проклиная день, когда ступил своею ногой сюда его двоюродный брат.

А Годомир, с разрешения сановников войдя в библиотеку, взял с полки одну книгу, и называлась она «Кронинг. Владыка нордов: каким он должен быть». И открыл её Лютояр, и зачитался весьма. И вот что он там прочёл:

«Первым во всём должен быть кронинг; первым среди народа своего и первым в делах, иначе незачем и быть кронингом. Уметь он должен всё, что умеет любой из верноподданных его — иначе не уразумеет дум и помыслов их, не поймёт души отдельно взятого норда, присягнувшего ему когда-то на верность. Такими качествами должен обладать, дабы брали с него все остальные правильный пример. Первым ему следует идти в бой, первым принимать на себя удар; но обязан не погибнуть в бою до совершеннолетия сыновей своих, дабы было кому передать престол. Достойным, рассудительным и справедливым надлежит ему быть; правдивым и не жестоковыйным подобает быть. И ежели потускнеет трон кронинга под ним — значит, чрезмерно проводил он своё время в праздности; не имеет права такой кронинг властвовать. Тогда да соберётся большой альтинг, и да изберут себе норды нового кронинга…».

И понял в тот час Годомир, отчего Седобрад Вековлас так учительствовал над ним.

И призвал Древомир сына пред очи свои спустя некоторое время, и сказал, как велели ему его придворные:

— Наслышан я о подвигах некоторых твоих, похвально это весьма. И в зачёт сего имею я великое желание возвысить тебя и послать в некогда разрушенный недругами нашими стольный Златоград. Охраняй его усердно, это объект государственной важности. Если будешь ты там находиться, тогда спокоен я буду за кронство наше, ибо Златоград — сердце и опора его, а ты — сердце и опора моя. Такова моя воля!