Но все, о чем рассказывал Корнеев, происходило именно на Петровке, в скромном трехэтажном здании старой московской усадьбы, где помещалась городская рабоче-крестьянская милиция. И, конечно, здесь никто бы и ни за что не осмелился вынуждать Венгровера к показаниям, в которых фигурировало имя символа, святого для «старших братьев».

От Венгровера, могли требовать признаться в чужих преступлениях, чтобы повесить на него нераскрытые дела, вот это пожалуйста, сколько хотите. Но, затронуть в расследовании неприкасаемое семейство самих Дзержинских мог только самоубийца. Нет, племянница Феликса Эдмундовича никак не вписывалась в привычные для МУРа уголовные дела. И от неё любой ценой надо было избавляться.

Между тем Венгровер настаивал, что все, о чем он говорил, это святая правда и так подробно и в деталях описывал свои любовные отношения с Ядвигой, что деваться сыщикам с Петровки было просто некуда и вскоре они оказались в безвыходной ловушке.

Что было делать? Если убрать Дзержинскую, тогда неизвестно чем вообще эта история может закончиться. Ну, а если собрать против неё обвинительные улики, у чекистов тут же появится шанс обвинить муровцев в покушении на их главный идеал для подражания.

«Мне хорошо известно, что вещи прямо с краж часто завозили на квартиру Ядвиги Генриховны», – зачитал Корнеев из протокола допроса Изи Дворецкого, который прежде, чем познакомить Ядю с Венгровером, долго и трогательно за ней ухаживал. Дворецкий со своим другом по иркутскому детству совершили вместе более десяти краж, после того как Венгровер бежал в очередной раз из лагеря.

На неё показывали и другие воспитанники Венгровера:

«Она, Ядвига Генриховна, прекрасно знала, что кражами занимались я и Венгровер, а также Медведев и Эпштейн. И не только знала, но и поощряла их. Так после первой кражи, в которой я участвовал, и о которой рассказал ей, она восторгалась моим рассказом и всячески меня хвалила, называла даже героем».

«От Венгровера Ядвига Генриховна получала порядочные суммы денег. При мне он часто давал ей по 500 рублей.»

«О том, что Ядвига Генриховна знала про преступную деятельность Бориса, я заключаю из того, что мы с Борисом заезжали несколько раз с чемоданами вещей, которые оставляли на хранение, и ещё из того, что при мне Борис передавал ей несколько раз по 500 рублей»

Все задержанные дружно показывали на Ядвигу, но больше всех в этом преуспел сам Венгровер. Он не только обвинял Дзержинскую в сбыте краденного и получении от него за это воровских денег, но утверждал, что ей было хорошо известно о побегах Венгровера из мест заключения, и, несмотря на это, она поселила его у себя. Больше того, каждый раз, когда он отправлялся на дело, она его благословляла на удачу.

В стенах Петровки дело постепенно превратилось из уголовного в политическое. И волей неволей пришлось теперь посвящать в него чекистов, от которых непонятно чего было ждать?

Тем более, оказалось, что вор-рецидивист присвоил себе имя Дзержинского и выдавал себя за племянника пламенного большевика-ленинца. В 1939 году устроился физкультурником в 309-ю московскую школу, где снискал славу любимца детей и замечательного педагога, о котором долго ходила в Наркомпросе слава образцового учителя…

Помогала этому его необычная любовь к детям. Может потому, что у него не было своего детства. А может ещё и потому, что он успел жениться на девушке по имени Клава из Воскресенска. У них родилась дочь. Но родители молодой женщины навели справки о зяте и, узнав его подноготную, категорически потребовали у дочери разорвать с ним все отношения, запретив молодому отцу посещать любимое чадо.

Нерастраченное отцовское чувство Борис Венгровер перенес на других детей. На их походы в музеи, театры и кино он тратил тысячи и тысячи своих воровских денег. Придумывал и устраивал праздники, от которых детвора была в восторге. Целых три месяца продолжался этот детский карнавал, пока в сфере образования не спохватились и потребовали документы от Венгровера, подтверждающие родство с великим человеком.

Интересно вот что. Когда работников школы вызывали для опроса на Петровку, они единодушно отзывались о Дзержинском (Венгровере), как об отличном сотруднике и замечательном человеке с открытой для детей душой.

Правда, все отмечали за ним одну странность – иногда он, никого не известив, отсутствовал несколько дней, но потом, как ни в чем не бывало, возвращался, и каждое его появление вызывало радость детворы, которую он осыпал подарками…

Его правилом было обкрадывать только состоятельных граждан. Эта революционная установка отвечала пониманию Ядвигой Дзержинской пролетарской справедливости, и она снисходительно смотрела на темные дела своего любовника.

Ядвига даром что была опытная женщина. Её отличали удивительные инфантильность и доверчивость. За плечами у неё остался пяток неудачных браков с безработными и расточительными людьми, с каждым из которых она не прожила и полгода. Кроме них у неё перебывало много молодых любовников. И, тем не менее, она все ещё продолжала стремиться к новым отношениям. И когда перед ней появился молодой, обворожительный Венгровер с легким нравом и спортивной фигурой, у женщины, чью молодость сменила зрелость, вдруг вновь вспыхнули пылкие чувства.

Он быстро дал ей понять, что кроме спорта и преподавания детям у него есть ещё одна страсть. Он был вором и пропадал неделями и месяцами. К 1938 году его разыскивали уже за четыре побега из лагерей.

Она все терпела, так и не научившись за свою жизнь быть независимой от других людей и обстоятельств и принимать самостоятельные решения. В одиночестве она нервно ходила из угла в угол, прислушиваясь к каждому шороху за дверью.

Но когда он появлялся со своими миндалевидными, карими глазами, в которых мелькали веселые чертики, с огромным букетом и шампанским, жизнь вновь наполнялась радостным перезвоном бубенцов сегодняшнего дня…

Между тем обвинительный процесс набирал обороты, и к началу 1940 года его уже вели следственные органы НКВД. Вместе с подельниками Венгровера среди обвиняемых была Ядвига, которая до самого приговора не могла понять, что она обычная соучастница в уголовных преступлениях. После долгих и очень убедительных допросов на Лубянке её отправили в лагеря на восемь лет.

Венгровера приговорили к десяти годам лишения свободы.

Освободился он холодным летом 1953 года по амнистии, объявленной Берия. В стране прошли большие перемены. Пришла пора меняться и Борису Рувимовичу. Советская система не отличалась индивидуальным подходом к освободившимся зекам, и разочарованный новой жизнью Венгровер устроился работать на железную дорогу.

Его дочке было десять лет, но ему, деклассированному элементу, запрещали видеть девочку.

Это был сложный период в жизни знаменитого вора. Тяжелый и изнурительный труд. Бессемейное существование. Жизнь проходила в серости будней.

Ему, незаурядному человеку с большим опытом, не разрешали учить спорту детей, из которых он мог вырастить настоящих рекордсменов. Единственное, что у него получилось, это возвести за свой счет спортивный детский городок в районе Селезневки…

Никто из окружающих не мог представить, какая внутренняя борьба происходит в душе этого вечно заводного и веселого человека, как он страдает от нарастающего глубокого протеста.

Срыв случился в 1967 году. И тогда он опять доставил много хлопот МУРу.

По словам Корнеева, Венгровер и сам не смог ему объяснить, что так сильно потянуло его в прошлое. То ли захотелось опять встряхнуть Москву, как это он сделал в свою молодость с бандой комсомольцев. А может, ему не давала покоя неистребимая любовь к детям, лишенным счастливого детства.

Но только по Москве опять пробежал тревожный холодок слухов о шквале квартирных краж. Более двухсот квартирных краж за короткое время.

И опять в МУРе перебирали версии возможных вариантов. Он нигде не оставлял следов, создавая в пострадавших квартирах беспорядок, который может учинить только воровская группа. Как и всегда, он «наказывал» квартиры состоятельных по советским меркам граждан. Его огромный опыт позволял выходить сухим из воды, казалось, в самом безнадежном положении. Например, однажды, выходя из ограбленной квартиры с саквояжем, он столкнулся со своей жертвой на лестничной клетке и сумел учтивым приветствием выиграть бесценные секунды, спасшие его от задержания.