И действительно, на том самом хорошо знакомом мне по прошлым посещениям блокпосту царило слабое шевеление. Притаившись в придорожных кустах, стал терпеливо наблюдать. За забором лениво прохаживались вооруженные калашами солдатики. Неожиданно подъехала по дороге пара старых укатанных в хлам пассажирских 'Газелей' или чего-то им подобного, из-за налипшей пыли и рекламных наклеек на бортах я толком и не разобрал. Из них высыпала толпа одетых в разномастный камуфляж и охотничье-рыбацкие тряпки мужиков. У всех рюкзаки, один другого больше, кое-кто щеголял пристёгнутыми к рюкзакам характерными матерчатыми кофрами для ружей. Охотнички, блин, нашли место. Потоптавшись около машин, народ расплатился с водителями и направился к открытой внешней проходной блокпоста. Громко рыкнув раздолбанными моторами, укатанные маршрутки дружно выплюнули облачка сизого дыма и резво рванули в обратный путь, окатив меня поднятой дорожной пылью. Снова ленивая суета. Приехавшие мужики вошли в административное здание, задержавшись там примерно на полчаса, затем прошли внутренний КПП, явно направляясь дальше в Зону. До деревни новичков и бункера Сидоровича тут около пяти километров по дороге с сохранившимся асфальтом. За пару часов точно дойдут, если куда-то сдуру не влетят. И больше никаких следов активности вояк или кого-то ещё. Ментальное чутьё доносит со стороны блокпоста вполне обычные для наблюдаемой обстановки эмоции. Поля и перелески вокруг я осмотрел. Там никого и никаких следов, кроме сельскохозяйственных работ. Так кто же нас обстреливал и откуда прилетал вертолёт? Загадка. Возможно, стреляли откуда-то издалека, но тогда в чём вообще был смысл того обстрела? Разворошить осиное гнездо, дабы разозлённые осы набросились на тех, кто им просто подвернётся? На тех же солдатиков с блокпоста? Странное дело. Стоит поговорить с местными обитателями, глядишь, расскажут что. Покрутил головой, выбираясь на дорогу, открыто направившись прямо к проходной.
— Ещё один? — Подавив зевок, дежуривший на воротах молодой солдатик, окинул мою фигуру в почти таком же, как и у прошедших ранее охотников прикиде, ленивым взглядом. — Зайдёшь к прапорщику Рощуку в седьмой кабинет, — он кивнул в сторону административного здания. — Зарегистрируешься у него, получишь учётную карточку собирателя. Без неё тебя не пропустят дальше и не выпустят обратно. Там же с ним можешь договориться и на счёт всего остального. Всё проходи, — он махнул мне рукой, дабы я тут долго не задерживался.
Пожав плечами, направился по выданному маршруту.
— Ты хорошо подумал, сунувшись в это проклятое всеми богами и демонами заодно гиблое место? — Очень своеобразно поприветствовал меня прапорщик Рощук, когда я нагло ввалился в его кабинет лишь с одним массивным старым столом и наваленной кипой бумаг сверху него.
Старый деревянный шкаф с папками, пара стульев для посетителей, на подоконнике открытого нараспашку окна пристроился колоритный колючий кактус в керамическом горшке. Прапорщик оказался круглолицым чисто выбритым загоревшим дочерна крепышом лет тридцати. На правой руке едва просматривается вытатуированный якорь, выдающий его былую принадлежность к водоплавающему племени. Говорил с характерным малоросским акцентом. То ли одессит, то ли откуда-то из тех краёв, связавших жизнь с морем. Однако судьба теперь его закинула сюда, на границу Зоны. Судя по брызжущим от него эмоциям, ему категорически не нравилось его нынешнее занятие, но ему приказали и он выполняет в меру сил и стараний, пытаясь отговорить потенциальных самоубийц от того самого самоубийства.
— Да меня как-то не спрашивали, — я меланхолично пожал плечами, пристраиваясь на ближайший стул.
— Тоже нужда заставляет? — Усмехнулся прапорщик. — Вот тебе мой совет, парень… — а выглядел я до сих пор весьма молодо, — найди-ка себе лучше другое занятие. Из тех, кто проходит внутренний КПП, назад возвращается едва ли каждый пятый. А уж с прибытком, так и вовсе считанные единицы. Всех остальных там ждёт только смерть, порой страшная и мучительная, — искренне пытался он меня отговорить. — Но если ты готов рискнуть всем, что у тебя есть и жизнью заодно, давай документ, оформлю очередного 'сталкера', - крайнее слово заметно выделялось на фоне остальных и сопровождалось презрительной ухмылкой.
— Этот подойдёт? — Я положил перед ним свою карточку проводника Зоны с красной полосой.
Прапорщик уставился на неё, словно на выползшую из кустов гадюку и только через несколько длинных секунд взял её в руки, читая мелкий текст.
— Решил уклониться от призыва? — Ознакомившись с официальным документом, он поднял на меня острый недоверчивый взгляд.
— Какого, к лешему призыва?! — Ловким молниеносным движением я извлёк карточку из его рук. — Пробей код с карточки по базе, там я числюсь вольным проводником без служебных обременений. Я своё уже отслужил! — Жестко надавил на него голосом.
— Ладно, забыли! — Прапорщик быстро успокоился, перестав сверлить во мне дырки взглядом. — Теперь я тебя хорошо понимаю. Лучше идти туда по своей воле, чем лезть в очередную задницу по приказу. Дай документ, я выпишу на тебя 'именной бланк собирателя', - попросил он.
На отпечатанном типографским способом картонном бланке требовалось вписать лишь имя-фамилию и номер удостоверяющего личность документа. Бланков было два. Один выдавался мне на руки, другой хранился на блокпосте. Прапорщик рассказал мне о принятой системе учёта находок, правах и обязанностях добровольцев-собирателей. Прав было откровенно мало. Пожалуй, единственное — это возможность официально пересекать охраняемый периметр Зоны. Зато обязанностей навалили целую гору. Там и сбор аномальных образований — артефактов то есть, обязательная помощь оказавшимся за периметром представителям государства и других официальных структур с подтверждающими документами, требования написания подробных отчётов о проведённом в Зоне времени и многое другое. Собственно, для выхода на волю требовалось сдать официальному скупщику три артефакта первой категории или же заработать другими способами десять оценочных баллов, начисляемых за помощь военным и другие задания. Обеспечение же всем необходимым полностью ложились на плечи добровольца при обязанности сдавать найденные артефакты официальным скупщикам по фиксированным ценам. Стоило отметить — те цены существенно выросли по сравнению с недавним прошлым, добравшись примерно до прейскуранта Сидоровича. Огромный прогресс. Но, в отличие от Сидоровича, официальные скупщики не предлагали собирателю множество остро необходимых для выживания в Зоне и просто полезных для жизни вещей. Прекрасно понимая столь досадный пробел, прапорщик предложил помощь:
— Погляжу, ты рванул когти, сбрасывая хвосты, даже припасы собрать не сумел. А там… — кивок в сторону окна, — сам знаешь, каково бывает. Мы тут с солдатиками покумекали-покумекали и в меру финансовых возможностей организовали лабаз на паях. Зайдёшь на вещевой склад, тебя обслужат, если есть лишние деньги.
— Есть, — я кивнул, после чего стал расспрашивать о том, что здесь вчера шумело и грохотало.
— А хрен его знает! — Отмахнулся прапорщик. — Такое у нас уже почитай четвёртый раз. Затянет окрестности плотным туманом, и что-то в нём происходит. Стреляет, грохочет, вертушки низко летают. Рассеется туман, и никаких следов. Первый раз мы тут со страха сами палить во все стороны начали, у командира потом болела голова из-за нецелевого расхода боеприпасов. Наши рапорты вернули с припиской, о том, что меньше надо пить горькую. Массовые галлюцинации, понимаешь! Вот такие дела.
Я же ещё сильнее призадумался. Неужели это Зона шалит с пространством, постепенно выбираясь за нынешние границы? Ерунда какая-то!
'А может, это не пространство, а время?' — влезла в голову шальная мысль неожиданной догадки. Явно не прошлое, но тогда… будущее?! Будущее, когда начнётся настоящая большая война с Зоной. И она сейчас предупреждает нас о грядущих событиях. Нужно срочно изучить останки упавшего на болоте вертолёта, проверив его бортовой номер. Возможно, этот самый вертолёт сейчас ещё стоит целым и невредимым на ближайшем аэродроме. С запутавшимися мыслями я направился прямиком к перекрывавшему проход в Зону внутреннему КПП блокпоста, дабы как можно скорее добраться до дома.
