— Я тебе верю… но…

— Что? Но.

— Ревную!

— Сними эти долбанные наручники. У меня руки затекли.

— Кир, мы сильно переборщили, да?

— Хмм… наручники, Катя, сними…

— Сейчас… Дай мне минуту…

Я принялась скользить ладонями по ковру в поисках утерянных ключей, ощупывая каждый сантиметр пушистого ворса. Знаю точно, они должны быть где-то здесь. Упав на кожаный босоножек, звякнули и отскочили в сторону, но куда?

— Может запасные спросишь?

— Да вот же они! Нашла! — вскрикнула, нащупав пальцами миниатюрную связку.

Трясущимися руками вставила отмычку в небольшое отверстие и с третьей попытки, провернув её, наконец-таки смогла освободить запястье от железного кольца. Кирилл расправив плечи, принялся растирать зудящую кожу на пульсе, при этом глубоко вдохнул и выдохнул с коротким стоном. Затем подал вторую руку. Я открыла замок и, сняв с руки второе кольцо, отбросила подальше наручники. Они громко звякнули и затаились где-то. Зарывшись руками в мягкие волосы Беса, хотела прильнуть к нему всем телом, как он тут же простонал и рухнул на пол у моих ног.

— Ммм… скорую… — еле прохрипел и сжался в калачик.

— Кирилл? Что с тобой?

Перепугавшись до смерти, падаю рядом с ним на колени, прикасаясь губами к виску. Боже, что же это? Что я наделала?

— Не знаю. В груди спазм… — сипло произнёс, прижимая руки к солнечному сплетению. — Скорую, Катя. Сердце…

— Кир! Прости! О, Боже! Любимый… Помогите! Кто-нибудь! Помогите! Скорую! Кирилл…

Горячие слёзы скатились по моим щекам крупными, тяжёлыми каплями, очерчивая и обжигая контуры припухших губ. Как только ощутила их солоноватый вкус на коже Кирилла, паника овладела мной ещё сильнее. Дрожащие руки инстинктивно шарили по мужской спине, поглаживая каждый дюйм напрягшегося тела под тонкой рубашкой. Всхлипывая раз за разом, попыталась собраться и встать на ноги, чтобы найти в сумочке недостающий мобильный и вызвать экстренную медицинскую помощь. Только бы всё обошлось!

— Сколько я должен за интервью, Мандаринка? Ты сейчас переполошишь весь дом!

Раздался низкий, волнующий голос. Руки Кирилла крепко обвили бёдра и заставили мои ноги подкоситься. Свалившись на его твёрдую грудь, я широко распахнула глаза полные слез и отчаяния. Опираясь ладонями обеих рук у его головы, сквозь тонкую, влажную пелену недоумевающе разглядела самодовольное лицо жениха. Это что же? Шутка такая? Ответный розыгрыш?

— Сволочь! — приподнялась и ударила жалкими кулачками по широким каменным плечам. Бес лишь издал удовлетворительный стон и крепче стиснул хватку на талии. — Ты ненормальный, Кирилл! Дурак! Да у меня самой сердце чуть не остановилось! Идиот!

Тут же в тишине короткой паузы я услышала довольный смешок, разбавленный чертовой хрипотцой.

— Значит любишь меня, ревнивица? Ну, прости, Катя! Я действительно дурак. Признаю свои поступки опрометчивыми. Особенно, после того, как ощутил на своей шкуре всенародную популярность, будь она неладна. И ещё, маленькая, я бы никогда не позволил себе другую женщину. Запомни это, прежде, чем снова устраивать жесткие пытки из-за ревности!

— Это не популярность, Бес! Считай, ты принял участие в кастинге на роль самодовольного придурка! Я сама заплачу журналистке. Получу зарплату и…

— Не сможешь.

Обнимая меня, Бестужев резко перевернулся, тем самым, уложив меня спиной на пол, оседлал ноги и принялся медленно растёгивать ремень.

— Почему это? — возмущённо спрашиваю, внимательно наблюдая за его действиями.

— Ты уволена, Катя! — резко шаркнув кожаным поясом, мгновенно извлёк его из шлевок и сложил вдвое.

— Кир??? — вскрикнула, озадачена непонятным для меня решением мужчины. — Не смей! Только попробуй и… я!!!

— Иди ка сюда, бестия! Ничего ты мне не сделаешь! Хотя бы сейчас…

Перевернулся на спину, увлекая меня за собой.

— Кир… не нужно… я же пошутила! Ты сам напросился! Лучше бы ты отказался!

— Зато я сейчас не шучу! Прокатишься в неизвестном направлении с мешком на голове, вот тогда я посмотрю на тебя, любимая! Смею напомнить — ты сама отпустила на последнюю холостяцкую вечеринку! Значит, всё-таки, доверяла! Или я ошибаюсь?

С силой вжимая меня в своё тело, Бес зарылся носом в волосы у виска и глубоко втянул воздух, блаженно кайфуя от моего запаха. Затем относительно легонько шлёпнул ремнём по попе.

— Нет! Ай! Кир! Лучше женись на мне!!! Я стану примерной женой. Забуду про все свои шалости во имя любви! Ай! — очередной шлёпок разогрел мою пятую точку.

— Только после того, как выпорю задницу и вытащу от туда шило!

— Ай! Кир! Прекрати! Я же не нижняя, а ты не в клубе садо-мазо!

— Ты сладкая зараза, Маринина!

— Твоя? Ай!

— Ты ещё спрашиваешь? Конечно моя! — пояс с грохотом приземлился где-то поблизости, брякнув железной пряжкой о деревянный пол.

— Я хочу работать! Ты не можешь меня уволить!

— Ещё как могу! В декретный отпуск! На года два! Хочу всё это время наслаждаться твоей беременностью!

Его руки, как ужи, вились вокруг моего тела, источая силу и нежность одновременно. Пальцы путались в волосах, сжимали их в кулак, гладили и сминали ягодицы, пробуждали во мне дикую страсть. Кирилл попытался меня поцеловать, но я отстранилась, запротестовав.

— Что? Я же не слониха, два года?…

— Два раза, Катя!

— Кир?? Может одного хватит?

— Я согласен! После двух!

— Это же три!

— Бог ты мой, как же я соскучился по тебе за день! Катюша, роди мне маленькую дочь… с такими же зелёными глазками и пухленькими губками! Хочу каждый божий день сгорать от любви к вам. Хочу тебя, моя бестия… Безумно хочу…

Кирилл впился со всей страстью в мои губы, не давая возможности возразить. Только после того, как оба начали задыхаться, я смогла вставить несколько слов.

— Нас ждут в гостиной… друзья!

— Им и без нас хорошо. Поверь. Они не обидятся.

Кирилл остервенело стянул с меня трусики, впервые оставив их цельными, и забросил на кровать. За ними последовали босоножки и его обувь. Раздеваться мы не стали. Слишком долго и мучительно хлопотно. Устроились удобно на полу в миссионерской позе.

— Давай без прелюдий? — прорычал мне на ухо, расстёгивая ширинку и приспуская штаны. Устроившись поудобней между бёдрами, резко ворвался в меня, заполняя собой до краев.

— Оох… — блаженно выдохнула стон из-за резкого толчка, ощущая в себе горячую, твёрдую плоть. — Кирилл… но…

— Катя, лучше помолчи и обними меня ножками! Да, вот так, любовь моя…

— С днём рождения, любимый! А как ты узнал меня?

— Почувствовал. — он замер на мгновение, искренне, с любовью рассматривая моё лицо.

— Но…

— Катя, у тебя особенный запах, который способен без помощи духов проникать глубоко под мою кожу, пробираться в голову и просачиваться в кровь. Я чувствую твою энергию на расстоянии, особенно спиной. Но если быть точным, ты единственная на тот момент могла уронить ключи от наручников на пол из-за волнения. А сейчас не отвлекай меня от важного занятия. Я безумно хочу трахаться. Дай мне свои губы, малышка…

Эпилог.

Кирилл.

Может кто-то посчитает меня придурком, но в это раннее утро счастливая улыбка раз за разом растягивала мои припухшие губы, искусанные Катей во время нашего бурного, долгоиграющего примирения. Рыжая любовь мирно спала на животе в позе «фламинго», подогнув под острым углом правое колено. Чувствую себя мартовским котом. От одного её присутствия хочется мурлыкать. Глядя на обнажённое тело любимой женщины, я бы с радостью набросился на неё в очередной раз и заорал, как котяра, обожравшийся валерианки, но вместо этого тихо встаю, с трудом подавляя в себе утреннее желание, чтобы Катя смогла спокойно поспать хотя бы пару часов. Илья, видимо, тоже предавался царству Морфея где-то в другой комнате. Мать Дмитрия позаботилась о нашем единении. Не уверен, что мы вели себя тихо, хотя очень старались заглушать стоны поцелуями.