— Почему?

— Простите меня… Но… Джордж очень странный человек. Я знаю, что вы о нем довольно хорошего мнения. И, возможно, тем самым я вас обижаю.

— Нисколько. Я тоже так считаю, — скромно улыбнулся тот. — Он изменился. И в не самую лучшую сторону. Но я пытаюсь дать ему шанс исправиться. Я знаю, что ему сейчас тяжело. Он пережил множество неприятных событий. Его психическое равновесие пошатнулось. И я не могу от него сейчас отвернуться, не могу бросить одного. Он сделал для меня слишком много. Даже если он станет самым странным человеком на земле, не перестану ценить его. Поверьте, он сделал все это не специально. Возможно, опасался, что те люди доберутся и до вас, если узнают, что вы меня тоже ищите.

— Я все прекрасно понимаю, но... Не сегодня, Эрван… Я очень устала и хотела бы как можно скорее лечь спать, — девушка медленно поднялась со скамейки и уже второй раз за этот вечер вернула молодому человеку его пиджак. — Спокойной ночи.

Когда девушка дотронулась до ручки двери, что вела внутрь подъезда, Эрван ее окликнул.

— Татьяна! Когда мы с вами гуляли, я увидел афишу. Через два дня здесь неподалеку будет проходить праздничный маскарад. Не хотите его посетить вместе со мной?

— Маскарад? Конечно! С удовольствием, — вновь повеселела та и, немного помедлив, подошла к Эрвану и подарила ему легкий поцелуй в щеку. — Спасибо за чудесный вечер. Вы очень хороший человек. Теперь я начинаю понимать, почему Джордж так вас оберегает. Вы излучаете тепло, люди это чувствуют. Надеюсь, ваша девушка не слишком ревнивая.

— У меня нет девушки, — хмыкнул ей тот и покачался на пятках, засунув руки в карманы брюк. — Я свободен, как вольная птица. По крайней мере, на данный момент времени. Но думаю, что это не так уж трудно исправить.

— Сочту это за намек, — загадочно улыбнулась та и, нежно похлопав его по плечу, снова направилась в сторону двери. — До встречи, Эрван Джефф. И еще раз спасибо за вечер.

— Не за что, — кивнул Эрван и еще долгое время смотрел ей вслед, явно осознавая, что не успел ей сказать нечто крайне важное, то, что не терпит ожидания. — Дурак… Какой же я дурак, — стиснув зубы, произнес он и с большой неохотой направился в сторону дома.

А на душе с каждым шагом нарастала тревога. Он не хотел идти туда. Он знал, что там опасно… Смертельно опасно. Но Эрван продолжал идти и не мог остановиться.

— Он знает.

— Он знает.

— Он чувствует.

— Он хочет его убить. Он уже готов. Он уже готов!

— Эрван, остановись!

— Он тебя убьет!

— Убьет!

— Эрван, остановись!

— Остановись!

====== Глава вторая. Неправильные мысли. ======

— Это он, — сказала она.

Ее пальцы уже больше десяти минут теребили обручальное кольцо, словно она не могла решить, оставить его или распрощаться навсегда с этим тяжелым металлическим предметом, который сильно натирал кожу. Но спустя какое-то время она оставила кольцо в покое и дала тому разрешение находиться при ней. Ее глаза бегали, как трусливые зайцы, пытавшиеся умчаться подальше от оголодавшего волка, бежали без знания, что скрывается впереди. Взгляд женщины сосредотачивался на одной точке, по крайней мере, пытался это делать. Но зрачки то и дело устремлялись в другую сторону, будто хотели найти себе что-то более интересное для наблюдения. Хозяйка пыталась их контролировать, но у нее попросту не было сил на подобное. Она больше не владела своими глазами. Они двигались сами по себе.

Труп, безмятежно спавший на операционном столе, издалека напоминал срубленное дерево странной формы. Он полностью окоченел, имел темный оттенок, характерный для обжаренного до золотистой корочки мяса, запах характерный. Трудно было находиться вблизи, трупный аромат сводил с ума, проникал в легкие и медленно пробирался в каждый жизненно важный орган, вызывая головокружение и тошноту. Но Татьяна не могла сдвинуться с места, она стояла почти вплотную с телом. И пыталась хотя бы на секунду взглянуть на него. Но глаза снова и снова убегали. Им было интереснее разглядывать пожелтевшую плитку на стенах, медицинские приборы, лежавшие в растворе, белые халаты врачей, которые окружали женщину со всех сторон.

Петр мог бы встретиться с ней взглядом, она была уверена в этом. Даже после смерти он вряд ли бы осмелился не посмотреть на нее. Он обожал любоваться женой. Его теплый заботливый взгляд всегда находился при нем, никогда не исчезал, лишь усиливался. Но сейчас это было невозможно. Его глаз не обнаружилось при нем, как и всей головы в целом — та попросту отсутствовала. Осталась только шея, из которой торчал обрубок шейного позвонка.

Татьяна мечтала снова зарыться в его густые слегка вьющиеся волосы носом, вдохнуть их аромат, напоминавший запах хвои. Его шампунь всегда содержал в себе экстракты хвои. Он никогда не мылся другим шампунем. И она сходила с ума от запаха его волос. Это трудно описать словами. Татьяна была готова сделать все возможное, чтобы снова ощутить этот запах. Хотя бы на минуту. Но его голова исчезла. Ее не нашли.

Татьяна потянула ладонь в сторону его руки. Она не чувствовала отвращения от прикосновения к мертвому человеку. Ее не смущала его оплавившаяся зловонная кожа. Женщина представляла, что его рука снова стала теплой, что по ней вновь бежит кровь, так же быстро, как и ее голубые глаза. Татьяна нащупала на его пальце кольцо. Огонь не повредил металл, лишь припаял к коже намертво. Женщина осторожно сжала его ладонь и попробовала согнуть пальцы мужчины, но те стали твердыми, как камень, ни одна сила в мире уже не сможет привести их в движение.

Она помнила, как он ее ударил. Это было совсем недавно, прошлой ночью. До сих пор ощущала тяжесть его тела, боль от его руки, именно этой руки, на которой до сих пор красовалось позолоченное кольцо. Но сейчас мысли об этой боли воспринимались совсем иначе, без отвращения, ненависти. Она лишь хотела вновь ощутить его на себе, почувствовать, как его пальцы касаются ее, ласкают каждую крупицу кожи, забираются в кружевные трусики и полностью теряют контроль над собой.

Женщина вздрогнула и отдернула руку. Нет, она не должна думать об этом. Это неправильно. Татьяна убрала выпавшую прядь рыжих волос за ухо и посмотрела на окружавших ее людей. Их лица были обеспокоены, возможно, напуганы. И их беспокоил не сам труп, а состояние Татьяны, ее действия над мертвецом. Она не боялась касаться обезглавленного мужчины, делала вид, что он спит и вот-вот проснется. Ее руки не дрожали, были уверены в себе и ничуть не стеснялись своих действий.

Татьяна отошла на пару шагов от операционного стола и вновь потеребила кольцо на пальце, будто боялась, что-то может внезапно исчезнуть, раствориться в воздухе. Патологоанатом обеспокоенно оглядел рыжеволосую девушку и, выждав пару секунд, подошел к обгоревшему трупу и без единой эмоции на лице накрыл умершего белой простыней. Татьяна еще какое-то время следила за этим процессом, уже полностью вернув контроль над своими глазами. На ее щеках виднелись слезы, крошечные, почти незаметные. Но яркий свет электрических ламп подсвечивал эти соленые капельки, которые сползали вниз и вскоре остановили свой путь на очерченном подбородке правильной формы.

— Я думала, что ненавижу его, — сказала она мужчине, что стоял рядом с ней, скрываясь в тени. — Считала, что один только образ этого человека вызовет во мне спазмы. Но сейчас от дурных эмоций не осталось и следа. Ощущаю лишь боль от потери… Это… Странно. И омерзительно. Меня будто разорвали на части. Одна половина радуется, а вторая рыдает от горя. И именно вторая половина сейчас доминирует. Она — настоящая я. Я так устала скрывать свои мысли. Хочется просто встать и закричать. Без причины. Освободить все, что так долго копила.

Он приобнял ее, осторожно, будто боялся, что та его оттолкнет. Но женщина не сопротивлялась, наоборот, ответила взаимностью и спокойно положила голову на крепкое плечо.

— Я так устала. Мечтаю забыться. Ничего из всего этого не видеть. Вернуть все назад. Снова стать счастливой, с целью в жизни. Ради чего я все эти годы шла сюда, к этому кошмару? Почему не остановилась? Что мной двигало?