— Да ну! А меня что-то никто не опрашивал…

— Еще опросят, — грозно пообещал он. — Как только выйдете в какое-нибудь кафе или на танцплощадку…

— Дискотеку, — автоматически поправила его Богдана, но тут же улыбнулась. — А и правда, у нас в городе и танцплощадка есть! В парке! Я как-то и не задумывалась… Значит, поймают и опросят?

— Непременно! — кивнул Сквира, а потом, вздохнув, добавил: — Только бесполезно все это. У Рыбаченко было несколько десятков, если не сотен, знакомых…

Богдана пила кофе маленькими глотками, слегка оттопыривая мизинец. Ни дать ни взять — Кранц-Вовченко в юности!

— Компьютер, наверное, и правда пригодился бы, — рассуждал капитан, отхлебывая крепкий напиток. — А ДНК-то нам зачем?

— Ну как же! — с задором воскликнула Богдана. — Например, если отпечатков пальцев на месте преступления нет, а волосок на одежде или следы слюны на чашке остались?

— Ну да, как же! — хмыкнул Сквира. — Он, сволочь, всю посуду после себя помыл…

— Кто? — удивилась девушка.

— Неважно, — Северин Мирославович махнул рукой. — Как преступники научились перчатки надевать, так они быстро научатся и стаканы со своей слюной где попало не бросать. И все вернется на круги своя…

— Наверное, — согласилась Богдана. — Но останется уникальный для каждого человека способ мышления. Его подделать невозможно.

— Я и сам то же самое могу сказать. И примерами подтвердить. И на классиков сослаться. Только на практике это не работает. Чтобы поймать преступника, нужно знать его психологию, а чтобы понять психологию, надо пообщаться с преступником, а значит, уже… ну… поймать его. Замкнутый круг…

— По поступкам… — начала было девушка, но тут же зажала рукой рот.

— Что? — не понял Сквира.

— Опять любитель дает советы специалисту, — промычала она сквозь прижатые к губам пальцы.

— Валяйте, — великодушно позволил Северин Мирославович, — вам можно!

Володимир, кирпичный завод, 09:30.

— За два дня мы не успели сопоставить накладные, — тихо сказал следователь ОБХСС Крамарук, — но все же уже обнаружили кое-что интересное.

Плотные тучи стелились почти по самой земле, от чего день походил на сумерки, и тесная комната главного инженера казалась совершенно темной. Дождь барабанил в окно настойчиво и громко.

— Количество горючих материалов, электроэнергии и воды, потребленных заводом на изготовление тысячи кирпичей, неоправданно возросло в августе. Это превышение соответствует производству пяти тысяч неучтенных условных кирпичей. А это хищение на полторы тысячи рублей, если сбыт проводился по госценам. Понимаете?

Игнатенко поднял глаза на Крамарука, но было заметно, что из-за волнения главный инженер ничего не видит.

— Вас что-то смущает? — спросил Дмитро Иванович.

— На заводе не раз меняли оборудование… — еле слышно проговорил Игнатенко. — Модернизацию проводили…

— Да, — кивнул Крамарук. — Техническое переоснащение было проведено трижды за последние десять лет. Это меняло потребление горючего и электричества, согласен. Однако последний раз обновление прошло в ноябре-декабре прошлого года. По данным текущего года оборудование работало стабильно с паспортным потреблением электричества и горючего. И вдруг в августе взбунтовалось! Такое ничем не объяснишь, кроме как хищением. Вы произвели целый грузовик неучтенного кирпича. А это, как вы понимаете, статья.

Игнатенко дернулся.

— Я об этом ничего не знаю, — пробормотал он. — Не знаю совсем ничего.

— Городок маленький, мы вполне сможем обойти всех, кто сейчас строится, и спросить, где они приобрели кирпич…

Андрей Андреевич вздохнул.

— …Мы, конечно, также допросим начальников цехов и мастеров. Кто-нибудь да расскажет. Поговорим с карьером, откуда завод берет глину. Ее вы должны были потребить больше, чем по накладным…

Игнатенко нервно сжал кулаки.

— Рабочие не выключают оборудование после смены, — проговорил он. — Многие сидят по вечерам, занимаются своими делами. При включенном оборудовании… И воруют. Воруют все…

— Выносят кирпичи в карманах? — усмехнулся Крамарук.

— Какие карманы! — взвизгнул Игнатенко. — Карманы какие! Машины вон у ворот выстраиваются в очередь. Мастера туда-сюда бегают, о чем-то шушукаются мастера…

— А пропускной режим?

— Вы видели нашу территорию? Территорию обходили?

— Халатность вместо хищений? — с пониманием отозвался Крамарук. — Вы на эту статью ориентируетесь?

Игнатенко снова дернулся.

— Я ничего не знаю, — произнес Андрей Андреевич срывающимся голосом. — Не знаю. Не знаю ничего. Это все ваш честнейший Рева… — Он посмотрел на Крамарука и добавил: — …наверное.

— Нет, за Ревой вам спрятаться не удастся. Потребление горючих материалов и электроэнергии повысилось в августе, спустя год после его ухода на пенсию.

— В августе? В августе? — судорожно повторил главный инженер.

— В августе, — подтвердил Крамарук.

— В августе невозможно… Нет, совсем невозможно в августе… — Андрей Андреевич втянул голову в плечи и замер. Ему следовало быстро реагировать, что-то говорить, но голова была совершенно пуста. — Я не виноват, — пискнул он. — Я не…

— …Виноват, — то ли закончил за него фразу, то ли высказал свое мнение Крамарук.

— Но я ведь… — начал было Игнатенко и замолчал.

— Допускаю, что не вы это придумали. Но участвовали.

— Это не я, — прошептал Андрей Андреевич. — Не я!

— Левый кирпич гнали и в прошлые годы?

— Откуда мне знать! — сдавленно прохрипел Игнатенко. Он воспрял было духом, но тут же сник. — Мне знать… откуда!

— Масштабы хищений до особо крупных не дотягивают, — успокаивающе произнес Крамарук. — А с чистосердечным признанием можно вообще отделаться годом-двумя…

— Нет! — испуганно вскрикнул Андрей Андреевич. — Тюрьма? Тюрьма? Нет!

— Увы, — Крамарук развел руками. — Без тюрьмы никак не обойдешься. Проблема в другом…

— Что еще? — Игнатенко вскинул голову, но пелена перед глазами все равно не давала увидеть лицо следователя. — Еще… что?

— Убийство. Даже два.

Повисла тишина.

— За что вы убили Реву? Он хотел вмешаться? Или это он все организовал и требовал долю побольше? Или он был в стороне, обнаружил хищения и угрожал все раскрыть?

— Нет! — истерично взвизгнул Игнатенко. — Ни о каком убийстве я не знаю!

— Конечно, знаете, — спокойно ответил Дмитро Иванович. — Капитан Сквира даже беседовал с вами по этому поводу.

— Я никакого отношения к убийству не имею, — Андрей Андреевич безостановочно качал головой. — Отношения не имею.

— А Рыбаченко? За что его убили? Он был вашим курьером? Договаривался с покупателями? Утаил деньги? Оказался случайным свидетелем?..

Игнатенко продолжал устало мотать головой, хрипло дыша.

— Директор завода тоже в этом участвовал?

— В чем? — голос Игнатенко дрожал. — В чем? Это все ваши фантазии. Я ни о чем таком не знаю. Ни о чем!

Дмитро Иванович вздохнул, открыл свою папку и стал в ней рыться. Главный инженер с испугом следил за его руками.

— Где вы были в воскресенье во второй половине дня? — резко спросил Крамарук.

Игнатенко отпрянул, будто от удара хлыста.

— У товарища, — Его глаза забегали. — У…

— Имя, адрес, зачем вы к нему приходили?

— Он дом себе строит. Я ему с ребятами… — Андрей Андреевич замолчал, потом махнул рукой: — …кирпич помогал класть.

Володимир, краеведческий музей, 10:20.

Часнык, как и сообщила уборщица на входе, был в зале Великой Отечественной войны, почти в самом конце экспозиции. Едва увидев пришедших, старик опустил крышку стенда и поспешил им навстречу.

— А, Северин Мирославович! — воскликнул он. — Приветствую. Весьма рад вас видеть.

Весь зал светился красным цветом — знамена Красной Армии, знамена фашистских частей, транспаранты, старые потрепанные плакаты, шторы и даже пол — все было красное. Кое-где эту всепоглощающую красноту разбавляли пятна зеленой солдатской формы и черно-белые фотографии…