Не глядя на меня, Макар повел руками в воздухе и замогильным голосом заявил:

– Молчите… Я знаю, зачем вы пришли… Вас преследуют… Вам нужен отворот…

– Не угадали, – громко возвестила я.

Паренек лет восемнадцати, узкоплечий и худющий, вздрогнул и поднял на меня глаза.

– А здесь написано… – он растерянно кивнул на ноутбук, скромно прислоненный к стенке.

Не теряя времени, я полезла в сумку и достала фотографию.

– Вы знаете этого мальчика?

– Что? Какого мальчика? – Посмотрев на фото, экстравагантный пацан покачал головой. – Нет, не знаю. Но вижу, что на нем порча. Я могу снять.

– Прекращайте свои фокусы! – прикрикнула я и стукнула кулаком по столу. Деревянная статуэтка какого-то божка взволнованно подпрыгнула и грохнулась на пол. – Этот мальчик исчез при загадочных обстоятельствах! Вы имеете к этому отношение?

– Вы что, журналистка? Зачем на прием записались? Я верну вам деньги на расчетный счет, мне нет необходимости светиться в прессе. Уходите.

– Не уйду, пока не ответишь, маг. Давай пошамань что-нибудь и объясни, почему полоумная легковерная девица малюет своей кровью символы древних ацтеков на том камне, возле которого поздно вечером пропал этот подросток.

– Ах, вот оно что… Я тут ни при чем. Это обряд посвящения, его можно выполнять в любом месте, где негативная энергия превышает уровень «А».

– То есть ты не говорил ей пускать свою кровь в Велесовом овраге? – В принципе, я так и думала, но решила проверить зацепку, чтобы уже окончательно отказаться от этой версии.

Неожиданно колдун занервничал.

– Я дал ей подсказку, что это место как нельзя лучше подходит для получения третьего разряда. Как видите, к вашему Мише это не имеет ни малейшего отношения. А сейчас уходите, не то я вызову охрану.

– Имя написано довольно мелким шрифтом. Вы смотрели на изображение издалека. У вас весьма неплохое зрение.

– В чем вы меня подозреваете? – перешел он на визг.

– Вы понимаете, что пропал ребенок? Вы хотите с этим связываться?

– Я хочу сейчас связаться только со своей охраной. – Макар потянулся к телефону. Я покачала головой и вышла.

Спускалась я в смешанных чувствах и мыслях. С одной стороны, его рассказ звучал складно. Запудрил мозг юной барышне (впрочем, и сам едва из пеленок) и отправил ее резать вены в Голосов-Велесов овраг, место, где люди пропадают в пространстве и времени. Начитался дурацких книжек, решил, что он теперь профи и может посвящать других. Выходит, что эта сладкая парочка ко всему произошедшему не имеет никакого отношения. Но что-то было в его глазах… Ощущение, будто он знаком с Мишей или с данной историей.

На улице я обнаружила Илью.

– Садись, отвезу домой.

– У меня нет дома.

– Э-э… ну, значит, отвезу туда, где ты ночуешь. – Я позволила себе повторно сесть в его машину, озвучила адрес гостиницы и название. – О как, это рядом с моим офисом. Какое совпадение!

– Слушай, прекрати уже.

– Да правду тебе говорю! Практически через дорогу работаю.

– А я думала, ты работаешь в кафе в Коломенском.

– Не, это просто кафешка, которая мне принадлежит. Я ж говорю, я много где занят. Но в основном управляю всеми делами из одного офиса, того самого, что через дорогу от отеля.

– Опять начнешь заливать, что миллионер?

– Так и есть.

Я все-таки превозмогла лень и повернула голову влево, чтобы внимательнее его изучить.

– Да не, не похоже, – резюмировала вслух. – Где золотые часы? Говорят, богатеев именно так определяют. Да и одежда у тебя странная.

– Чем тебе не нравится моя одежда? Не, я просто не люблю выпячиваться. И никому не рассказываю, что состоятелен. Кроме тебя, потому что ты мне нравишься и тебе я врать не хочу.

– Ой, а то твои многочисленные подчиненные не знают о твоем состоянии. Если ты не врешь и они у тебя есть.

– Они не знают меня. Они знают тех директоров, которых я назначаю. Меня знают только в кафе, да и то потому, что Петька – мой товарищ, он не мог найти работу, и я купил эту забегаловку только ради него и поставил его шеф-поваром.

– Какой ты добрый.

– Последнее время стараюсь. Знаешь, сорок лет – это такой рубеж, когда начинаешь подводить какие-то итоги… А тебе сколько?

– Для мужика сорока лет ты слишком много болтаешь.

– А ты слишком молчалива и скрытна для молоденькой девушки, – фыркнул Тимуров в ответ, но послушно заткнулся.

Возле гостиницы мы попрощались. Ожидая ключ на ресепшене, я задумалась над его словами. Некоторые люди считают рубежом, который нужен для того, чтобы начать подводить итоги, сорокалетний возраст. До этого жизненного отрезка они позволяют себе вообще ни о чем не задумываться. А вот я не только уже пересекла свой собственный рубеж, но и оставила его далеко позади.

В номере я позвонила по телефону, которым меня снабдила учительница. Мне долго не отвечали, наконец я услышала хриплый мужской баритон.

– Анатолий Русланович?

– Да. Кто беспокоит?

– Меня зовут Лиза. Мне дала ваш телефон Надежда Горохова. Я могу к вам подъехать?

– Зачем?

– Поговорить по поводу исчезновения вашей жены и сына.

Молчание.

– Вы что-нибудь знаете?

– Нет, но я могла бы помочь. Вам не рассказывала Надежда? Мы проводим свое расследование. Вы не могли бы рассказать, как все произошло?

– Не понимаю, зачем это. И я все равно буду допоздна на работе.

– А завтра?

– Завтра, наверно, тоже.

– А я не могу к вам на работу подъехать? Вас это не устроит?

– Нет, меня это не устроит, на работе я работаю. Уф… Хорошо, если вы так настаиваете, я вам позвоню завтра, когда освобожусь. Но это будет не раньше девяти.

– Хорошо. Буду ждать звонка.

Я посмотрела на часы. Без четверти одиннадцать. Спать не хотелось, но это лучше, чем не спать. И это шанс. Очередной малюсенький шанс, что хотя бы завтра я уже не проснусь…

Но я проснулась. До вечера – куча времени, и я решила разобрать свои вещи, раньше как-то руки не доходили. Или просто не замечала, что часть из них разбросана по номеру, а другая часть еще лежит сложенная в чемодане. Но в какой-то момент я словно открыла глаза, осмотрелась и поняла, что женщине так жить нельзя. Нужно развесить одежду в шкафу и расставить предметы по полкам.

Разбирая свой багаж, я наткнулась на газетную вырезку девятилетней давности, бережно вставленную в прозрачный файл.

«Владелец крупного машиностроительного предприятия, недавно признанного банкротом, Соколовский И.Е. вчера вечером покончил с жизнью, пустив себе пулю в лоб. Знакомые семьи полагают, что причиной столь радикальных мер стало полное разорение».

Тонкие иголочки воспоминаний тут же пронзили мой истощенный разум.

«Да, Лиза, ваша мама умерла. Она теперь живет на небе. Но я вас, дети, никогда не покину. Никогда».

Первым, что мне подвернулось под руку – а это оказался пульт от ни разу не включенного телевизора, – я запустила в зеркало платяного шкафа. Мелкие серебристые осколки с диким звоном рассыпались по полу.

Ближе к вечеру позвонил Илья Семенович с предложением съездить сегодня на спектакль или хотя бы просто прогуляться. Я как раз оплатила поломку и теперь ждала людей, которые вставят новое зеркало, поэтому на его приглашение ответила отказом, объяснив ситуацию.

– Давай я вставлю. Я мастер на все руки. Назови, в каком ты номере, и я мигом примчу.

– Не стоит, вот уже в дверь стучат. Очевидно, это рабочие. – Я поднялась с кресла и пошла открывать.

– Тогда перезвони, как они закончат. Раз не успеваем на спектакль, то я тебя свожу хотя бы поужинать. А то ты бледненькая такая, как будто ничего не ешь.

– Я ничего и не ем.

Я впустила людей, они тут же принялись за починку.

– Блин, Лиза, ты странная… Хорошо, я буду есть, а ты просто составишь мне компанию.

– Илья, я не могу. У меня вечером встреча с отцом другого пропавшего мальчика. Его жена, кстати, тоже пропала. В том же месте.