Ребята начали работу. Игорь, придирчиво глядя, постоял у каждого, затем подошел к Максиму Ивановичу:
— Как я? Доходчиво объяснил?
— Молодец! — похвалил его учитель. — Технику копания надо преподать в первую очередь. Однако...
— Что однако? — вспыхнул самолюбивый Игорь.
— А то, что одной техники мало, — ворчливо заметил Максим Иванович. — Ребята должны знать, зачем они ведут раскопки и что надо искать. Иначе...
— Что иначе?
Максим Иванович не успел ответить, потому что одновременно с двух участков раздались крики:
— Игорь! Игорь!
Игорь метнулся к раскопу:
— Что за шум?
— У меня лопата во что-то воткнулась! — с гордостью первооткрывателя сказал один из мальчишек.
— И у меня дальше не идет! — радостно заявил второй.
Игорь все понял и украдкой взглянул на Максима Ивановича. Тот откровенно хохотал, вытирая уголки глаз белоснежным платочком.
— Работайте ножами, — сухо бросил Игорь, стараясь не обращать внимания на восторженные глаза ребят, которые побросали работу и сгрудились около счастливцев.
Через несколько минут начали хохотать все: один из ребят извлек из земли проржавевшую консервную байку, а у второго лопата запуталась в диванной пружине
— Тихо! Продолжайте работать! — пытался утихомирить подчиненных Игорь. — Ничего смешного не вижу. Просто верхний слой — слой двадцатого столетия, и соответственно предметы материальной культуры относятся к тому же столетию.
— Погоди, Игорь, не кипятись! — сказал Максим Иванович. — Ребятки, идите сюда поближе, рассаживайтесь. Я вам тоже несколько слов хочу сказать. Ну, для начала вам вопрос: что вы думаете здесь разыскать?
— Золотую лодку! — под общий смех заявил один из ребят. — Чего ржете? Мне отец рассказывал, что рязанцы, когда поляки наступали, закопали в кремле лодку с золотом!
— Какие еще поляки? — заметил второй, — Не от поляков прятали, а от татар! И не лодку, а ладью!
Максим Иванович утихомирил спорщиков взмахом руки:
— Должен сразу вас разочаровать, дорогие ребятки, лодки с золотом мы с вами здесь не найдем. Ищем мы с вами нечто иное...
— А что же? — искренне удивился один из спорщиков.
— Цель нашей экспедиции — узнать точно, когда возник здесь город. Ведь тот кремль, который мы сейчас видим, построен лишь в семнадцатом веке. До этого он был деревянным. Вам, конечно, говорили в школе, что ваш город до тысяча семьсот семьдесят восьмого года назывался Переяславлем Рязанским, то есть «город, перенявший славу Рязани». Действительно, старая Рязань, находившаяся около районного центра Спасска, погибла в тысяча двести тридцать седьмом году, а через столетие столицей Рязанского княжества стал Переяславль. Однако когда он возник? Первое упоминание о нем относится к тысяча девяносто шестому году...
— Ого, старше Москвы! — воскликнул кто-то из юных рязанцев.
— Возможно, — кивнул головой Максим Иванович. — Однако точную дату возникновения можем назвать только мы, археологи. Теперь понятно?
— А почему именно здесь решили копать? — спросил один из мальчишек.
— Когда мы выбирали место для раскопа, — объяснил Максим Иванович, — то исходили из того, что кремль, вероятнее всего, строился не на пустом месте, а там, где было древнее городище.
Шел день за днем. Если сначала археологам попалось еще несколько «памятников культуры» нынешнего столетия типа прогнивших сапог и ботинок, то далее пошел ровный пласт черной земли, в котором не было ничего.
— Неужели материк? — озадаченно воскликнул Игорь, сев на корточки и пересыпая землю из одной руки в другую.
— Какой материк? — тут же спросил тот мальчишка, что искал вначале лодку с золотом.
— Материк — это почва, которая идет ниже культурного слоя, — пояснил Игорь. — То есть та основа, которая была здесь до прихода людей...
Максим Иванович, присевший рядом на корточки, тоже внимательно пощупал почву и твердо сказал:
— Идем дальше. Вероятно, несколько столетий здесь никто не жил, но, может быть, поглубже что-нибудь найдем.
Прошли еще несколько слоев. Раскоп углубился больше чем на метр. Школьники начали терять интерес к раскопкам, уже почти машинально вонзая лопаты на штык и далеко отбрасывая землю. Неожиданно Игорь увидел в очередной летящей куче какой-то предмет.
— Стой! — закричал он страшным голосом и кинулся к атому предмету.
Тут же подбежал и Максим Иванович. Игорь осторожно извлек из земли обугленный кусок дерева.
— Это кто раскопал? — грозно спросил Максим Иванович.
— Ну я, — пожал плечами один из подростков. — Подумаешь, головешка какая-то...
— Головешка? — Максим Иванович повысил голос от возмущения. — Как ты не понимаешь — это же остаток стены какого-то здания! Всем выйти из раскопа. Игорь, бери ножи и кисточки и за мной!
Они опустились на колени возле того места, где был обнаружен кусок дерева, и начали тщательно и очень осторожно зачищать пласт. И, о чудо, как на проявленной фотопластинке, четко обнаружился ярко выделяющийся черный след горелой земли, показывающий угол здания.
— Жилая постройка! — твердо сказал Максим Иванович.
— Почему вы так решили? — поинтересовался Игорь.
— А видишь, вот здесь остатки печи. Если бы был просто сарай, амбар, то печи бы не было. Судя по размеру, не рядовая изба, а скорей терем.
— Но здесь только угол! — растерянно заметил Игорь. — Остальное уходит куда-то туда, за границу раскопа.
— Да, придется раскоп переориентировать, — согласился Максим Иванович. — Только пусть сначала наши художники снимут план находки.
Потом они заново разметили квадрат, копать в котором было доверено пяти самым старательным ребятам, остальным поручили просеивать всю отбрасываемую землю. Когда раскопали дом по всему периметру, посыпались находки. В основном это были кусочки керамики.
— Подумаешь, разбитые горшки! — фыркнул кто-то из мальчишек, глядя, с каким интересом Максим Иванович и Игорь исследуют каждый кусочек.
— Что ты понимаешь! — в сердцах заметил Игорь, протирая тряпочкой очередную находку. — Ведь эти горшки как книга, они позволяют археологу точно назвать время постройки здания. Правильно, Максим Иванович?
— Совершенно верно! — согласился учитель. — Если другие предметы были более долговечны и могли переходить из поколения в поколение, то горшки бились часто, а поскольку гончарное искусство все время развивалось, то именно черепки позволяют довольно точно датировать находки.
— Ну и к какому времени относится этот дом? — продолжал интересоваться школьник.
— Могу сказать точно, — ответил Максим Иванович, выпрямляясь и стряхивая прилипшую землю с колеи. — Конец шестнадцатого — начало семнадцатого столетия.
— Смутное время! — воскликнул Игорь. — Надо же, какое совпадение!
— Какое? — не отставал настырный любитель старины.
— Мы в кружке у Максима Ивановича, — ответил Игорь, — изучаем сейчас тайну гибели царевича Дмитрия, предшествовавшей началу Смутного времени. И тут, пожалуйста...
Он уже не мог усидеть, сам взял лопату и залез в раскоп. Начал он копать в том месте, где, по их расчетам, был вход в избу. Ему сопутствовала удача — среди горелых остатков он обнаружил одну рядом с другой семнадцать круглых разноцветных бусин! После того как их протерли и положили рядышком, ожерелье ослепительно заиграло на солнце.
— Ух ты, красотища какая! — воскликнул рыжий Володя. — Дайте я попробую зарисовать.
Быстро делая набросок акварельными красками на толстом картоне, он приговаривал:
— Представляю, как это ожерелье украшало его хозяйку, этакую боярыню в кокошнике.
— Боярыню? — переспросил Игорь.
— Ну, если не боярыню, то дворянку наверняка, — подтвердил Максим Иванович. — Ведь такое ожерелье было очень дорого. Посмотри, например, на эту бусину — она сделана из венецианского стекла. И кто знает, может, ожерелье принадлежало жене или дочери самого Прокопия Ляпунова.
— Да, я ведь читал, — вспомнил Игорь, — рязанские дворяне братья Ляпуновы были значительными фигурами в период Смутного времени!
