Подобных зверей всадник никогда не видел: голова как у оленей, туловище и лапы как у гигантских зайцев, мех короткий, рыжий, хвост длинный и с виду мощный, таким по ноге шибанёт — мигом переломит. Ратибор пригляделся к щиплющим траву зверям и тихонько ахнул — у одного из едоков из брюха вылезла маленькая голова и принялась с аппетитом поглощать листья. Боги-покровители, звери-то двухголовые!

— Ой, мамочки! — Ратибор чуть не подавился своим удивлением, когда за спиной раздался восхищённый визг. — Кенгуру! Живые!

Если уж столь бурное выражение радости испугало всадника, то что говорить о чудных зверях? В мгновение ока были забыты и сочная трава, и потешная драка, и кора дерева. Гигантские зайцы с оленьими головами, не раздумывая, о происхождении шума, решили убраться подобру-поздорову. Подобно исполинским кузнечикам они уносились вдаль, едва касаясь земли мощными задними лапами.

— Ты видел?! — глаза девушки (пока Ратибор наблюдал за чудными зверями, она успела догнать его) светились счастьем. — Кенгуру! Настоящие! С ума сойти!

— Если по каждому зверю, что нам попадётся, с ума сходить — никаких мозгов не хватит, — сердце всадника, которое при неожиданном крике подскочило к горлу, теперь вроде опускалось на место, продолжая колотиться, словно овечий хвост. — А если бы ты василиска увидала, тогда что? На голову бы встала?

— Как ты не понимаешь?! — девушка спрыгнула с седла. — Я же кроме кошек и голубей никого не видела! Ёжика ещё, в детстве. А здесь кенгуру! Настоящие! Они же в Австралии живут! Мне там никогда не побывать! Понимаешь?! Никогда!

— Сутки назад тебе Межмирье сном казалось, — мрачно напомнил всадник.

— Ну что ты такой бука?! — Света схватила его за плечо и легонько встряхнула. — Чуть что — брови на переносицу и бу-бу-бу. Ты что столетний дед?! Ну-ка улыбнись! Немедленно!

Лицо девушки приблизилось вплотную к Ратибору. Всадник видел в глубине тёмных глаз отблески восторга, удивления и ещё каких-то чувств переполнявших её сейчас, ноздри щекотал аромат волос, щёку согревало слегка отдающее мятой дыхание.

— Ну же! — сорвался шёпот с таких близких и кажущихся такими мягкими губ. Голова всадника закружилась, кровь побежала быстрее, он почувствовал, как тело становится бесплотно-лёгким и одновременно наливается непрерывно растущей, не умещающейся в телесной оболочке и рвущейся наружу энергией. Он чувствовал, как кожа пылает словно объятая огнём, и в ту же секунду покрывается пупырышками, словно от ведра ледяной воды. Дышать становилась всё труднее. Его потрескавшиеся губы сами собой приближались к губам девушки и вдруг ни с того, ни с сего растянулись в идиотской улыбке.

— Наконец-то! — вырвался из часто вздымающейся груди Светы полувздох-полустон, и собравшийся было отпрянуть в смущении Ратибор одним рывком преодолел то мизерное и в то же время огромное расстояние, разделявшее их губы.

Произошедшее дальше слилось для Ратибора в череду ярких вспышек, наполнявших мозг яркими неведомыми раньше цветами и отдающихся сладостной дрожью по всему телу. Где-то на задворках скалилось раздражение от мешающей одежды, мигал и сигналил маячок благоразумия, напоминая о грозящей опасности. Но всё это тонуло и захлёбывалось в гигантской волне желания. Желания слиться, срастись с этим податливым и хрупким телом, которое при этом было переполнено и щедро делилось неведомой ранее силой. Не силой мышц и магических заклятий, а древней, доступной не каждому мощью, способной подкинуть к самым звёздам и объединить все Миры в один — умещающийся в твоих объятиях.

— Если бы ты тогда не улыбнулся, — Ратибор и Света лежали на мягкой траве, укрывшись плащом. — Я бы ни за что не отважилась. С тобой иногда страшно стоять рядом. Чуть что — опасность… бу-бу-бу… идти надо… бу-бу-бу… я всё знаю… бу-бу-бу, — последнюю фразу девушка произнесла, приподняв голову с плеча Ратибора, хмуря брови и подражая его голосу.

— Так уж и бу-бу-бу, — лёгкая улыбка тронула губы всадника.

— Ты себя со стороны не видел, — тонкий палец гулял по груди Ратибора, приятно щекоча и цепляясь за редкие завитки чёрных волосков. — Мало того, что исподлобья на всех смотришь, ещё чёлку на глаза скинешь, губы подожмёшь, щетину скрести начнёшь, аж дрожь пробирает. Сперва проснуться хочется, а потом подумаю — и словно кто-то снова к тебе подойти заставляет, заговорить. Дрожу как осиновый лист, от страха глупости всякие болтаю, и не то, что проснуться — отойти не могу. Приятель твой сразу понял в чём дело.

— Я думал, Беовульф просто насмешничает…

— Я тоже… Ты надутый ходишь — не подступись, я с ума схожу, а белобрысый шуточки свои отпускает. Ужас!

— Если бы я знал…

— Ладно, вы, мужики, никогда дальше своего носа не видите. Самой надо было догадаться. Вчера, когда ты про всякие умные вещи начал рассуждать, я совсем нос повесила. Угораздило, думаю, тебя, Светка, на этого сухаря запасть! Сижу, поддакиваю, а самой реветь охота… Сегодня, словно прорвало что-то — ты ругаешься, а я с лошади слезаю и думаю — хоть что-нибудь в тебе человеческое есть? Хоть крохотулечка какая-нибудь? Не знаю, что бы было, если бы ты не улыбнулся, — девушка потёрлась щекой о плечо Ратибора. — Сразу таким молодым стал… Симпатичным.

— Не ругался я вовсе, — смутился всадник. — Испугался, когда ты закричала.

— Бедненький, — ладонь Светы пригладила волосы Ратибора. — Я просто не удержалась. Никогда не думала, что кенгуру на воле увижу.

— А они двухголовые?

— Кто?

— Ну, эти… кенгуру.

— С чего ты так решил?

— У одного из живота голова торчала.

Света приподнялась на локте, с минуту смотрела на Ратибора, потом вдруг рассмеялась. Каурая, которая в это время деликатно отошла подальше и, повернувшись к ним хвостом, всецело предалась смакованию сочной травы, подняла голову и посмотрела на людей большими умными глазами. Ну, что вы, мол, там ещё затеяли?

— Извини, — девушка вытерла появившиеся от смеха слезинки. — Я всё забываю, что ты вроде пришельца. У них сумка особая есть, для детёнышей. Вот ты маленького кенгуру и видел. Они ещё в разных мультиках почтальонами работают.

— С такими ногами только гонцами и служить, — согласился Ратибор. — Однако, — очень не хотелось обрывать волшебство прошедших мгновений, но маячок, загнанный до этого в глубины сознания, теперь рвался наружу, превращаясь в огромный сигнальный костёр, — нам действительно угрожает опасность, и нам действительно надо идти.

— Снова бу-бу-бу? — Света прижалась к нему всем телом, поймав губами мочку уха.

— Но клобуки…

— Шучу я, — улыбнулась девушка. — Конечно, надо идти. Конечно, ты будешь строгим и мрачным, иначе нас тоже скинут в колодец. Я всё понимаю. Но иногда, — она уткнулась лицом в его шею, — будь другим. Таким, как сегодня. Чтобы мне снова всё не показалось сном.

— Обещаю, — всадник провёл ладонью по её спине, чувствуя, как горячее тело прижимается всё плотнее и плотнее. Усилием воли заставил себя вылезти из-под плаща, стараясь не обращать внимания на тяжёлый вздох прозвучавший ему вслед.

Ратибор быстро отыскал свои штаны, стесняясь собственной наготы и путаясь в подкладке, кое-как натянул их. Выбранив себя, что так безалаберно кинул оружие, застегнул пояс с кобурами. Быстро надел рубаху, жилет, не забывая проверять содержимое карманов. В том состоянии, которое охватило их недавно, вполне мог потерять что-нибудь важное. Достал из походного мешка баклажку.

— Я отойду на несколько минут, — сообщил он Свете, не отваживаясь повернуться в её сторону. — К дереву, где эти звери-почтальоны паслись. Есть одна задумка.

— Только, когда меня поцелуешь, — заявила девушка.

— Есть, — всадник подошёл к ней, укрывшейся плащом до подбородка, склонившись коснулся губ. Света подалась в его сторону всем телом, тонкие руки обвились вокруг шеи, плащ соскользнул, обнажая грудь. Ратибор почувствовал, что в голове у него снова начинает происходить что-то невообразимое. Сохраняя остатки здравого смысла мягко, но настойчиво попытался высвободиться из объятий.