В это мгновение на грудь всадника словно обрушился кузнечный молот. Плотная масса, упиравшаяся в рёбра, дрогнула, сдвинулась с места и устремилась куда-то вверх, обдирая горло и язык… Ратибор стоял на четвереньках, исторгая из себя озёрную воду. Никогда бы не поверил, что в человека может влезть столько. Всаднику казалось, что через его рот, нос, даже, наверное, уши, выплеснулись целые потоки, а в животе всё ещё ощущается вызывающее тошноту бульканье, лёгкие раздирает мерзкий кашель.

Наконец, Ратибору хотелось на это надеяться, организм избавился от последней капли. Обессиленный всадник упал лицом в траву.

— Училась топить, а в первый раз с человеком встретилась — спасать пришлось, — услышал он девичий голос. — Невезучая я!

Ратибор перевернулся на спину, преодолевая слабость и головокружение, занял сидячее положение. Зеленоватая пелена стоявшая перед глазами нехотя расступилась, всадник увидел обладательницу голоса. На стволе склонившейся к воде берёзы сидела прекрасная девушка. Всадник смутно помнил случившиеся с ним до того, как начал тонуть. Болото исчезло, озеро, какие-то давние воспоминания, он зачем-то лезет в воду… Всё — дальше зелёная пелена.

— Ты кто? — голос у Ратибора был тихим, почти шёпот.

— Вот так — так! — незнакомка всплеснула руками. — Сперва бросился сломя голову к беззащитной девушке, а теперь не узнаёт! — она игриво повела плечами. — Вы люди всегда так — поначалу обниматься лезете, а потом имя спрашиваете?

Ратибор вспомнил всё, мороз пробежал по коже всадника. На всякий случай он отодвинулся подальше от кромки воды.

— Ага, припоминать начал, ухажёр! — на прекрасном лице появилась ухмылка. — Что дальше делать будем?

Всаднику стало жутко. Его собеседница была красива. Нечеловечески, губительно красива. Ни в её лице, ни в фигуре не было ни малейшего изъяна. Её внешность и грация пленяла и подчиняла себе. Ратибор смотрел на светлые, почти белые волосы, украшенные озёрной лилией, на постоянно меняющие цвет огромные глаза, на правильные черты бледного лица, на сделанное из рыбьей чешуи платье, не скрывающее фигуры, а наоборот подчёркивающее все её достоинства. Он смотрел, и ему становилось страшно. Красавица напоминала ему чем-то тигра, которым можно любоваться часами, но только в том случае, если прекрасного хищника отделяет крепкая решётка.

— Ладно, — красавица изящно повела рукой. По чудной чешуйчатой ткани пробежали солнечные блики. — Пошутили и будет.

Наваждения как не бывало, Ратибор увидел, что за сводящей с ума внешностью скрывается недоступная человеческому сознанию вселенская тьма и превращающий кровь в лёд холод.

— Повезло тебе, смертный. Приказывай!

— Кто ты?

— Вот тебе на! Так ты не знал, кого из воды тянул? — незнакомка вздохнула. — Ну почему я такая невезучая?! — огромные глаза потемнели, по бледной щеке скатилась слеза. — Озеро мне попалось захолустное, уж и забыла, когда в последний раз обычного человека видела! Сёстры давно себе женихов выбрали, а я всё в вековухах! Наконец появляется смертный — я уж обрадовалась… и надо же, сперва на иголку напоролась, потом талисманы твои увидела. Ладно, думаю, парень не промах, с таким и к людям пойти можно. Спасаю его, а он ни сном, ни духом! Ну, за что мне такое? — девушка всхлипнула.

— Постой! — Ратибор потёр виски. — О чём ты? Какие женихи? Какие талисманы? Какие иголки? Кто ты?

— Ты действительно не притворяешься? — незнакомка вытерла слёзы и смерила всадника подозрительным взглядом.

Ратибор замотал головой.

— Озёрница я, — из груди девушки вырвался скорбный вздох. — По-вашему, по-людски — мавка или русалка. Зовут меня… , — она пристально посмотрела на Ратибора. — Поклянись, что не воспользуешься моим именем против меня!

— Честное слово, — автоматически произнёс всадник.

— Ну, хитёр! — рассмеялась озёрница. — На талисмане клянись!

— На каком талисмане?!

— На любом.

— Да где я тебе его возьму?!

Девушка наградила Ратибора недоверчивым взглядом.

— Похоже, ты и вправду не знаешь… Иголку ты в воротник тоже случайно воткнул.

— Почему случайно? — удивился всадник. — В дальней дороге без иголки нельзя. Заштопать, что либо или занозу вытащить…

— Ну и ну! Думала, удальца спасаю — оказалось, сама себя обманула! Один талисман у тебя на шее, другой в кармане. Дощечка с рунами.

Ратибор нащупал серебряный молоточек, достал полученную от Трошки дощечку.

— Эти?

— Эти, — вздохнула озёрница. — Ну, так клянёшься?

— Клянусь, — пожал плечами Ратибор. Для убедительности даже чмокнул дощечку. — Так?

— Так, — кивнула девушка. — Теперь ты не причинишь мне вреда, даже зная моё имя. Зовут меня Кувшинка. Я младшая дочь Велеса.

— Очень приятно, — кивнул всадник. — Я Ратибор. Впрочем, это ты уже знаешь.

— Откуда?

— Ты же меня звала по имени, когда в озеро завлекала.

Кувшинка рассмеялась:

— Так это ты сам себя звал. Я только помогла оживить самые дорогие для тебя образы и слова. А ты, кстати, что видел?

— Неважно, — всадник уже не думал о собственном безумии. Теперь даже такая возможность казалась ему гораздо привлекательнее происходящего в действительности. Похоже, покинув пивнушку Дола, он впутался во что-то таинственное, малопонятное и, безусловно, опасное. То, что он до сих пор оставался в живых, было невероятной удачей… или заступничеством талисманов, о коих твердит озёрница.

— Выходит, ты не называла меня Ратибором? — уточнил всадник. — Никем ни прикидывалась? Просто выуживала у меня в голове всякие образы и оживляла. Даже не вникая… Как у тебя такое получается?

— Откуда я знаю, — пожала плечами Кувшинка. — Получается и всё тут. А ты смелый — второй раз своё имя произносишь. Надо осторожнее быть. Мой отец не любит, когда нас смертные уводят.

— Я твоего папаши не боюсь, — буркнул всадник. — И тебя никуда уводить не собираюсь.

— Как это? — Кувшинка захлопала длинными ресницами. — Ты же меня на берег вытащил, железом коснулся. Ты теперь мой жених, а я обязана исполнять любое твоё желание.

— Бред какой-то, — поморщился Ратибор. — По-моему, ни я тебя на берег тащил, а ты меня на дно. Но даже, если и ошибаюсь я: пусть, по-твоему, будет — всё равно поводов для женитьбы нет. Мало ли кто что на берег вытащит?

— Я ни что, а дочь Велеса! — Кувшинка обиженно задрала подбородок. — Не смей так со мной разговаривать!

— Ишь ты! — присвистнул Ратибор. — Ты значит, у меня без разбора в мыслях копаться. Подленькие ловушки устраивать, а я на тебе женись, да ещё и рот на замке держи?! Потому что ты дочь какого-то там Велеса. Плевать я на него хотел!

Девушка смотрела на всадника широко распахнутыми глазами, удивлённо приоткрыв рот. Знай наших! Ратибор, не обращая внимания на слабость, поднялся на ноги, сложил руки на груди и бросил в сторону озёрницы взгляд победителя. Смеяться над собой он никому не позволит!

— Только бы тебя отец не услышал, — прошептала Кувшинка. — Кто бы из Богов тебе не помогал, но здесь вотчина отца. Даже Перун тебя не выручит.

— Да кто он такой — твой отец? — рассердился всадник. — Великий князь? Непобедимый герой? Или, ха-ха, бог?

— Бог, — произнесла озёрница тоном, который исключал даже намёк на лукавство. — Властитель всего живого.

— Всего-навсего… , — усмехнулся Ратибор, но не из недоверия, а из желания хотя бы что-то сказать.

— Нет, — серьёзно ответила девушка. — Он ещё охотникам покровительствует, ремесленникам и торговцам, а так же хранитель знаний и мудрости.

— Не многовато?

— А что поделаешь? Большинство Богов в Вирии обретаются, поближе к Роду. Некоторым и делать порой нечего, однако всё равно держатся за небесный свод. На Землю-то лишь отец да Ящер польстились, вот и приходится им на двоих делить обязанности, кои другим скучными или недостойными Богов показались.

Ратибор смотрел на девушку, пытаясь заметить в её глазах хотя бы искорку насмешки или тень издевательства в голосе. Ни того, ни другого не было. Похоже, Кувшинка говорила правду, по крайней мере, то, во что сама верила.