- Пристегни свой гребаный ремень безопасности.

Ее сердце билось слишком быстро, и по какой-то причине она не была так напугана, как должна была быть. Или так же зла на него.

Отлично. Просто великолепно. Он похищает тебя, и все, о чем ты можешь думать, это то, как волнующе и как замечательно, что он здесь.

Боже! Неужели она настолько глупа?

Все это нужно было обсудить, но не пристегивать ремень безопасности просто потому, что он приказал ей. Вот это действительно было бы глупо. Тем более что он вел машину как маньяк.

Трясущимися руками Оливия схватилась за ремень безопасности и пристегнулась, все еще держась за переднее сиденье, так как даже с ремнем она продолжала скользить.

- Ты когда-нибудь скажешь мне, какого черта ты делаешь? - спросила она, надеясь, что ее голос звучит твердо, но зная, что, скорее всего, нет.

- Да, - он сделал еще один визгливый поворот, зигзагами пробираясь через то немногое движение, которое было на дороге, со всей небрежностью опытного гонщика. - Но не раньше, чем я доставлю тебя в безопасное место.

Пузырь какого-то чувства застрял у нее в горле. Возможно, это была паника? Если так, то, вероятно, так и должно быть.

- Я была в безопасности в своей спальне, - заметила она, крепко вцепившись в дешевый винил.

- Возможно. Но это не так, - Вульф продолжал смотреть в зеркало заднего вида, но не на нее. Он проверял, не следят ли за ними?

- Папе, наверное, не понравилось бы, если бы ты был в моей спальне в четыре утра. Но это не так…

- Обещаю, что все объясню, когда мы приедем на место, - прервал он ее, нахмурившись. - Но ты можешь просто заткнуться на пару секунд? Мне нужно избавиться от этого хвоста.

Очень мило. Она не помнила, чтобы он был таким грубым с ней раньше.

Оливия открыла рот, чтобы сказать ему, что именно он может сделать со своим чертовым хвостом, но тут машина вильнула несколько раз, затем ускорилась, и все, что она собиралась сказать, вылетело у нее из головы, поскольку смерть в лобовом столкновении маячила в ее будущем.

Она подавила еще один крик, когда прямо перед машиной выехал мусоровоз, и приготовилась к столкновению. Но, опять же, его не последовало. Вульф просто опустил ногу, обогнул грузовик, увернулся от мотоцикла, резко свернул налево в переулок, потом еще раз направо, пересек главную улицу и едва не столкнулся с еще одним грузовиком, прежде чем нырнуть в еще один переулок.

К этому моменту Оливия уже была сыта всем этим по горло.

Она закрыла глаза и прислонилась лбом к сиденью перед собой, молясь, чтобы кто-нибудь услышал и вытащил ее отсюда целой и невредимой. О да, и, возможно, спас Вульфа тоже, хотя она не возражала бы, если бы он получил травму в качестве расплаты за то, что напугал ее до полусмерти.

Она не знала, сколько прошло времени, но, наконец, тошнотворные рывки машины прекратились, и она поняла, что на самом деле машина тоже остановилась.

На мгновение воцарилась тишина, нарушаемая лишь тиканьем мотора. Дверь со стороны водителя открылась, затем захлопнулась, звук странно отдался эхом в салоне автомобиля, открылась другая дверь, холодный воздух ворвался в машину и заставил ее вздрогнуть.

- Лив? - грубый, скрипучий голос Вульфа, гораздо более резкий и глубокий, чем она помнила. - Мы на месте.

Она сглотнула и подняла голову, глядя в окно машины.

«На месте» оказалось подземным гаражом.

Вульф стоял у открытой задней двери машины, глядя на нее, скрестив массивные руки на такой же массивной груди. И несмотря на то, что ее похитили из спальни в четыре утра, не говоря уже о том, что она едва пережила путешествие из ада на машине, маленький пузырь радости взорвался в ее груди.

Теперь, когда стало светлее и ее не тащили перекинутой через плечо, она могла видеть, что на нем было что-то похожее на черную термозащитную водолазку с черной кожаной курткой, наброшенной поверх, поношенные джинсы и тяжелые черные ботинки. Термоткань любовно облегала его широкую грудь, подчеркивая каждую великолепную мышцу, в то время как джинсы облегали его стройные и мощные бедра.

Она не могла оторвать от него глаз.

Гм. Он похитил тебя, не забывай.

Оливия прерывисто вздохнула и попыталась взять себя в руки. Она действительно должна кричать на него, а не пялиться, как влюбленный подросток. Это был шок, определенно шок.

Его прямые темные брови нахмурились, глаза сузились.

- Ты в порядке?

Сглотнув, она попыталась разжать руки, вцепившиеся в сиденье, и дрожь пробежала по ее телу. Боже, как холодно. Очень, очень холодно.

-Х-хорошо, - сказала она, решив не обращать внимания на легкое заикание. - Если не считать, что меня разбудили в четыре утра, перекинули через чье-то плечо, спрыгнули вниз из окна, а потом маньяк загнал тебя в подземный гараж – то прекрасно.

- Да, я понимаю. Я знаю, что это чертовски неожиданно, но у меня не было выбора. Давай, выходи из машины. Ты выглядишь так, будто отмораживаешь свои сиськи.

Очень осторожно Оливия начала выбираться из машины, стараясь не смотреть вниз на свою грудь, хотя она буквально отмораживала свои сиськи. Ей не нравилось не управлять ситуацией, очень, очень не нравилось, а быть похищенной - не важно, что ее похититель был другом - было само определение неуправляемой ситуации.

И было очень важно, чтобы она хоть какой-то контроль получила обратно.

- Я никуда не пойду, - отчетливо произнесла она. - По крайней мере, пока ты не скажешь мне, что, черт возьми, происходит.

Вульф издал нетерпеливый звук, его ботинки заскрипели по бетону, когда он переступил с ноги на ногу.

- Я скажу тебе наверху. Здесь слишком холодно, а на тебе только... - он замолчал, опустив взгляд на ее ночную рубашку. - Что это? Монашеский наряд?

- Ряса, - автоматически поправила она. - Наряд монахини называется рясой.

- Наряд, ряса, что угодно. Ты замерзла. Так что давай, пошли.

- И на мне нет монашеской рясы. Это моя ночная рубашка.

- Лив. Серьезно. Мне плевать, как это называется. Ты дрожишь и тебе нужно согреться.

Она дрожала. Но она также не выйдет из машины, пока он не объяснит ей, что, черт возьми, происходит. Конечно, она могла получить переохлаждение, но она должна была провести черту между ними. Он не будет делать все по-своему. Был ли он таким настойчивым десять лет назад? Она не могла вспомнить.

- Ну, мне насрать, что я дрожу или холодно мне, или нет, - сказала она, сознательно подражая его ровному тону. - Я не выйду из машины, пока ты не скажешь, зачем я здесь.

С минуту он молчал, свирепо глядя на нее, недвусмысленно давая понять, что очень недоволен ее маленьким ультиматумом.

- Ладно, в последний раз. Ты собираешься выйти из машины?

Оливия скрестила руки на груди, чтобы не дрожать.

- Похоже, что я собираюсь выйти из машины?

- В таком случае у тебя есть три варианта. Первый, ты останешься здесь и проведешь следующие несколько часов запертой в автомобиле. Второй, ты охотно пойдешь со мной наверх, где есть кровать, ванна, где ты можешь согреться и поспать пару часов. Третий, я поднимаю тебя, снова перекидываю через плечо и несу наверх, нравится тебе это или нет.

Ладно, теперь она начинала злиться из-за ситуации и из-за проклятого времени. Она не собиралась позволять ему безнаказанно шокировать ее таким образом, без каких бы то ни было объяснений. Друзья не делали этого, они… просто не делали.

Она встретилась с ним взглядом и вздернула подбородок.

- Я останусь здесь, большое спасибо.

Глава Вторая

Оливия сидела на заднем сиденье машины, одетая только в эту дурацкую белую монашескую одежду, скрестив руки на груди и решительно вздернув подбородок, что говорило ему, что она не сдвинется с места ни при каких обстоятельствах.

Он помнил это в ней. Она могла быть упрямой, когда хотела. Очень, очень упрямой. Не то чтобы она когда-нибудь поднимала много шума. Она просто упиралась пятками в землю и не двигалась с места, как гребаный мул.