Не дожидаясь его реакции, она проскользнула мимо него и направилась прямо к двери гостиничного номера. Время уйти. Определенно пора уходить.
Ее сердце бешено билось в ее груди, ее кожа была чувствительной, ее нежные губы тоже. Оливия положила руку на ручку двери и дернула, отчаянно пытаясь выбраться.
Но дверь не открылась.
Она потянула ее снова, сильнее.
Она оставалась закрытой.
- Она заперта, - раздался темный, грубый голос позади нее.
Она проигнорировала его, снова тщетно дергая за ручку, не заботясь о том, что скоро сломает ее, страх начал собираться в глубине ее живота.
- Прости, Лив, - сказал Вульф.
Она резко обернулась, тяжело дыша.
Он стоял в коридоре, его массивная фигура заслоняла свет. Блокируя все. Все, что она могла видеть, были его глаза и жесткий, неумолимый взгляд. Как будто этого нежного, невероятно горячего поцелуя не было.
- Я не могу позволить тебе уйти, - тихо сказал он. - Пока ты не дашь мне то, чего я хочу.
Глава Пятая
Оливия прижалась к двери, прекрасный румянец исчез с ее лица, оставив его бледным, ее глаза были огромными и темными, уставившись на него, как будто у него внезапно выросли крылья, рога и раздвоенные копыта.
Да, он не мог винить ее за это. Он облажался и облажался по-королевски. Ему не следовало упоминать о желании поговорить об отце, это уж точно. В то время он чувствовал, что неправильно использовать ее сочувствие и заботу против нее, но он понимал, что чем дольше он держит ее здесь, тем опаснее это было. Де Сантис, без сомнения, перевернет небо и землю, чтобы найти ее. И если он не будет осторожен, де Сантис узнает, что ее похитил Вульф.
Он не мог позволить этому случиться и дать парню знать о своих намерениях. Он должен получить нужную ему информацию.
Его грубость и озвучивание слова «трахаться» тоже не помогли, он понял это в ту же секунду, когда она покраснела как роза. Некоторых девушек заводят грязные разговоры, но он должен был понять, что Оливия не из таких. Во-первых, она не ругалась, а во-вторых, ей было очень неудобно, когда он спросил, встречается ли она с кем-нибудь.
Заставить ее прикоснуться к нему было началом, потому что он видел, как что-то горячее вспыхнуло в ее взгляде в тот момент, когда он прижал ее ладонь к своей груди, но этот поцелуй...
Да, это было очень большой ошибкой.
Его последняя командировка в восточную Европу была жесткой, холодной и дерьмовой, и поцелуй Оливии... Ну, здесь все было как раз наоборот.
Ее губы были такими мягкими, и она пахла клубникой, ее волосы ощущались шелком под его пальцами. И все, о чем он мог думать, это то, что прошло чертовски много времени с тех пор, как он касался чего-то настолько мягкого. Пробовал что-то настолько сладкое. Он хотел большего, хотел скользнуть языком в ее рот и почувствовать ее вкус, обхватить ее бедра и притянуть к себе, почувствовать тепло ее тела. Настолько, что на мгновение забыл, что должен был делать.
Пока она не толкнула его в грудь, и ему пришлось отпустить ее.
Он мог бы последовать за ней, и, возможно, должен был именно так и поступить. Может быть, ему следовало крепче прижать ее к себе и поцеловать, просунуть руку под ночную рубашку и заставить себя забыть, что она когда-то сопротивлялась. Но эта чертова слабость в груди, это чувство нежелания, остановило его.
Секс - это не то, чего он хотел от нее. Расписание де Сантиса и информация о Дэниеле Мэе были ключевыми целями этой миссии, и поскольку он был слишком слаб, чтобы использовать секс против нее, тогда, возможно, ему придется использовать что-то еще.
Скажи это своему члену.
Вульф проигнорировал эту мысль. Конечно, он был чертовски тверд. Впервые за полгода он был близок с женщиной, и его чертов член не знал, что с этим делать. Помимо очевидного.
Но он все испортил, упустил свой шанс. Он не будет принуждать ее, и если соблазнение не сработает, то придется попробовать что-то другое.
Господи, если бы он лучше планировал, был бы умнее, тогда, возможно, не облажался бы так сильно. Слишком поздно теперь.
В любом случае, она не уйдет, пока он не получит то, чего хочет.
Ее руки были прижаты к двери, как будто она хотела протиснуться через нее и выйти с другой стороны, и он мог видеть ее очевидный страх.
Он пугал ее, что делало это чувство слабости внутри него еще сильнее и злило его. Потому что страх - полезный инструмент, если с ним правильно обращаться.
Или ты можешь просто сказать ей правду.
Конечно, мог.
- Эй, Лив, твой отец убил моего, и моим последним приказом было убить твоего, чтобы я смог наконец вытащить маму из укрытия. Так что, если ты дашь мне информацию о его расписании, чтобы я мог спланировать нападение, плюс достанешь мне все, что у тебя есть на Мэя, чтобы я мог поймать этого урода, это было бы здорово.
Угу. Нет.
- Я не знаю, чего ты хочешь, - сказала Оливия, ее голос был хриплым, и точно не от желания к нему, не в этот раз.
Он не приблизился к ней. С этого момента он должен вести себя осторожнее, и подавление ее страхом или желанием, вероятно, не пойдет ей на пользу. Для них обоих.
Ты ведь знаешь, что теперь можешь помахать ручкой на прощание вашей дружбе?
Еще одна мысль, которую Вульф яростно выбросил из головы. У него никогда не было ее дружбы, так почему это должно иметь значение сейчас, он понятия не имел.
- Да, знаешь, - он старался говорить нейтральным голосом. - Я спрашивал тебя о правительственных контрактах твоего отца. И о Дэниеле Мэе.
Она выпрямилась, вздернув подбородок, и он поймал себя на том, что невольно восхищается тем, как она берет себя в руки, хотя и напугана.
- Я ничего не знаю ни о том, ни о другом, - сказала она со спокойным достоинством. - Как я уже и сказала. Любые государственные контракты заключаются с «DS Corp», и папа не имеет никакого отношения к компании теперь. А что касается Дэниела Мэя, то он…
- Твой отец собирается отдать тебя ему, - решительно перебил Вульф. Пришло время узнать хотя бы часть правды. Она не поверит ему, не тогда, когда она всегда была такой стойкой сторонницей своего отца, но, если он посеет семя сомнения в ее голове, тогда это будет началом.
Он должен что-то сделать, чтобы она не обратилась к властям и не сообщила о нем, как только ее отец умрет. Она была тем «свободным концом», который мог привести к нему. Другой человек справился бы с этим гораздо более жестоким и надежным способом, но это никогда не было вариантом для него. Не тогда, когда было много способов привлечь ее на свою сторону.
Она нахмурилась.
- Что? Что значит, он хочет отдать меня ему?
Вульф засунул руки в карманы джинсов, желая, чтобы его чертов стояк умер, потому что было трудно сосредоточиться, особенно когда он продолжал видеть ее розовые соски через простую белую хлопчатобумажную ночную рубашку. И особенно, когда хлопок натягивался на них, и он мог видеть, что они были твердыми.
- Я имею в виду, - процедил он сквозь зубы, - что твой отец заключил сделку, в рамках которой ты должна выйти замуж за этого придурка.
Оливия моргнула.
- Это смешно. Я ходила на одно свидание с Дэниелом, но только потому, что папа предложил. Он сказал мне, что Дэниел потерял жену в прошлом году и ему было трудно снова начать встречаться, так что я помогла бы ему сломать лед, так сказать. То свидание было катастрофой, и он никогда не спрашивал обо мне снова.
Вульф прищурился, изучая ее. Было ясно, что она верит в то, что говорит, и, черт возьми, возможно, это было правдой. Может быть, Дэниел потерял жену и теперь ему трудно снова ходить на свидания. Но было правдой и то, что Чезаре обещал ее ему, и ему доставляло огромное удовольствие говорить об этом Вульфу.
- В следующий раз ты увидишь, что это нечто большее, чем просто свидание, - сказал он, позволяя ей увидеть правду в его глазах. - Что бы он тебе ни сказал, ты выйдешь замуж за Дэниела Мэя, и он не примет отказа.
