Американец скосил глаза на спортивную сумку, лежавшую на пассажирском сиденье. В её утробе покоился искусственный камень, таивший в своей полости особую начинку. Этот подарочек предназначался для весьма дорогого адресата. Он будет рад получить столь ценный презент к наступающим новогодним праздникам.
Физиогномические мышцы лица слегка ослабились, и худощавое лицо тронул призрак сдержанной улыбки. Мысли о предстоящих рождественских каникулах дали настроению позитивный ход, запустив генератор положительных эмоций, который, однако, тут же был заглушен неусыпной автоматикой высокого самоконтроля.
До отпуска надо было выполнить задание и лишь потом дозволять себе роскошь предаваться сладким мечтам о долгожданном отдыхе. А он был ему крайне необходим. Напряжённая и нервная работа в варварской стране сказывалась на его самочувствии. И если повседневные стрессы придётся постоянно снимать изрядной порцией крепкого алкоголя, то можно плохо кончить. Нужен отдых! Пауза на покой! Полная релаксация!
Правы американцы со своим менталитетом, насквозь пропитанным утилитарным рационализмом. Тот, кто не умеет вовремя отдыхать, умирает молодым.
А дипломат из США умирать не намеревался. Он хотел жить и жить! Жить хорошо и уж никак не менее восьмидесяти лет! Свои сорок три года он расценивал как начало рассвета собственной жизнедеятельности. И впереди были масса дел, перспектив и грандиозных планов.
Глава 8. Февраль на Чёрном море
Благословенное небесами черноморское побережье… Сладкое нашёптывание волн, нежный песочек пляжа, ласковое солнце… Рай и блаженство! Грёзы и манна для жаждущих морских прелестей отпускников, истомившихся по пансионатам отдыхающих и вертопрахов-транжир с пузатыми кошельками, набитыми дурными деньгами. Гуляй, нежись, оздоровляйся!
Но это в сезон. А поезжайте-ка вы в этот эдем в феврале! Вот где вас проберёт до костей курортная изнанка. В этот самый короткий в году месяц вы получите самые яркие впечатления о Чёрном море, которые, это можно смело гарантировать, врежутся в память на всю вашу долгую – пусть так оно и будет, интересную и полную приключений жизнь!
Никому, даже изворотливому сумасброду со стажем не ударит вместе с мочой в голову идея, раздеться зимой до исподнего и бросить своё бренное тело у кромки воды. Сумасшедший, хоть и тронут рассудком, но инстинкт самосохранения в его организме живуч и неистребим, как стафилококковая палочка. И нет такой палочки-выручалочки, способной наполнить в холодную пору номерной фонд здравниц, курортов и гостиниц черноморских городов.
Сезон принимать солнечные, морские и воздушные ванны – он непостоянный. И нормальные люди едут загорать сюда в другие времена года. Прочая категория или, уместней сказать, отдельный немногочисленный контингент, способен любоваться морскими красотами уникальных и полезных для здоровья мест «и в дождь, и вьюгу». Причём за казённый счёт!
Владимир Марков был из этой самой группы. Той самой, что с 18-летнего возраста ставят под ружьё. Кого в сухопутные войска, кого в ВВС, кого в ВМФ. Маркова угораздило на черноморский флот. По ложному мнению некоторых – курортный. Теперь вот он стоял на вахте и мёрз трясущимся цуциком в зимней промозглой предрассветной хмари. Амба!
Ему не припоминалось, чтобы он так же мёрз в карауле Кронштадтской учебки «Школа оружия имени Ивана Сладкова», где он постигал азы специалиста электронно-вычислительной техники. А ведь там Балтика! Климат посуровей здешнего, пусть и тамошние тельники потолще! Эх, поскорей бы в кубрик и в люльку!
Бушлат не грел, тельняшка не держала тепло, через подошвы «прогар» по ногам ползла неистребимая сырость – пролог заслуженного ревматизма. Не помогали даже резиновые подошвы, наложенные поверх родных умельцем-маслопупом из БЧ-5 за три пачки сигарет. Марков клял погоду и материл не греющую ни черта одёжку. Хотелось выть белугой. Но больше всего ему хотелось есть. Голод нестерпимо донимал.
Сплин на голодный желудок – диверсия против себя своими собственными руками. Грех доводить себя до подобного душевно-физиологического диссонанса. Молодой и здоровый организм нуждается в заботе и надлежащем уходе. Добытая на камбузе не совсем легальными действиями картошка, сваренная в кандейке с применением пара, запущенного из трубосистемы, была съедена ещё вечером. За ночь он поживился пачкой сухих и безвкусных, как картон, галет, экспроприированных из спасательной шлюпки вместе с прочим продуктовым НЗ, и подумывал о консервах.
О, какие же это замечательные плоские металлические дозы, прячущие в себе отменные деликатесы! А как они удобны в применении! Потянул пальчиком за кольцо, скручивая крышку, впустил в нижнюю полость воздух, и гашёная известь, запуская экзотермическую реакцию, сама согрела тебе еду. Чудодейственная штуковина! Скатерть-самобранка в миниатюре! И додумалась же до этого какая-то учёная голова! На, греби ложкой, рубай от пуза!
Ох, какой же у саморазогревающихся консервов божественный вкус! Смешанная с мясом гречка, перловка, рис! Пища богов! Яства гурманов! Вот где каждый пальчик оближешь!
Но была в НЗ одна лишь банка (не считая ёмкости с пресной водой), начинка которой считалась несъедобной. Для нормальных людей. Или, вернее будет сказать, для людей, пребывающих в нормальном состоянии. Но, сами знаете, голод не тётка.
Так вот, внутренности этой специфической банки предназначались для рыб. Если более точно – для ловли рыб. И когда основной запас пайка уминался, гуттаперчевых червей сажали на крючки и удили на них кефаль. При должной жарке получалось недурственное блюдо!
Образ жареной рыбы пока еще не нарисовался в его воображении, а вот вскрытая жестянка отчётливо стояла перед глазами. Картина была столь явственной, что в дополнение к ней возник отчётливый мираж манящего запаха горячей пищи. Он бесцеремонно вполз в обе ноздри и засверлил там, подёргивая произраставшие в них тонкие струнки чёрных волосков.
У Маркова потекли слюни. Консервы были спрятаны в кубрике, а туда он попадёт нескоро. Надо ждать. Умопомрачительно долго! Убивать на этой вахте издевательски медленно ползущее время и ждать! Ждать, ждать, ждать! Чёрт!!!
Большой противолодочный крейсер «Москва» 4-й год стоял у стенки на северной стороне севастопольской бухты в доке завода имени Серго Орджоникидзе. Марков ещё учился в школе, а авианесущий корабль 1-го ранга уже был поставлен на прикол. Во время боевого дежурства в Средиземноморье какой-то «сундук» в нарушении технического регламента дал максимальную нагрузку на винты и запорол движки. И тянули «Москву» в родной порт через Босфор и Дарданеллы на буксире, демонстрируя всему миру испорченный инструмент мирной политики СССР.
Пока 6-й флот США размахивал звёздно-полосатым флагом, бряцал оружием и играл бицепсами, мы добровольно и в одностороннем порядке (причём без всякой помпы и разнузданной идеологической пропаганды) уводили свои боевые единицы из акватории Ойкумены.
Слившийся с чёрным небом и жирной, словно нефть, водой Чёрного моря, силуэт некогда грозного корабля обрисовывался в февральской мге сигнальными огнями, придавая стальному корпусу зловещее сходство с остывающей тушей парализованного Левиафана. Некогда всемогущее чудовище со смертоносными жалами своих орудий доживало последние часы. Но это впечатление было обманчивым.
Настало утро, и горнист протрубил подъём. Эти опостылевшие звуки трубы тут же стянули лицо Маркова в болезненного гримасу. Сейчас радист врубит проклятую песню, долбившую мозг уже третий год садистским аккомпанементом утренней гимнастики, и организм затрясёт от нервного возбуждения.
Всё так и произошло. Динамик взревел будоражащей музыкой, и вертолётная площадка загудела под топотом сотен ботинок. С крейсера медленно стала стекать в воду сонная одурь.
«А все бегут, бегут, бегут!!!» – жизнерадостная песня подстёгивала моряков энергичными рифмами.
«Хорошо, что меня там нет! – подумал Марков. – Хотя здесь не лучше! Везде хорошо, где нас нет!» – он вздохнул и попрыгал на месте, хлопая себя руками. Висящий на ремне штык-нож задёргался потревоженным поплавком.
