– О. Ну, нормальная такая сказка, чего печальная-то?

– Смерть всегда печальна.

– Так там никто не умер.

– Как? Нет, нет, мы явно говорим о разных сказках. Птица умерла, а после это существо восстало из мертвых и отнесло девочку в прекрасную страну? Нет, нет, здесь явная аллюзия на Рай, крылатый прелестный народец…

– Сашенька…

В меня впиваются его губы. На вкус они хуже, чем на вид, он плохо владеет своим языком. Мой квадратный зад упирается в стол, и я поддаюсь. Странно, он не такой вкусный, как в моих снах, где-то неуклюжий и совсем нетрезвый, его руки сразу проникают под мою майку.

– Не нужно, Денс.

– Ну чего ты? Я все знаю, не ломайся…

Он не ласкает мне шею и плечи, не целует с придыханием запястье, он просто сосет мою нижнюю губу, кряхтя и отдуваясь, как старый дед. БДЫЖЬ! С таким звуком разбивается мое очарование им.

За окном злая полная луна выплескивается медовым блеском по скучающему небу. Она интересней, чем его поцелуи. Он резко поворачивает меня спиной к себе.

– Пусти.

– Да че ты, уже начали же.

Его руки крепко сжимают мои, и я чувствую напор, он возится со своей ширинкой.

– Пусти, говорю!

Денис явно воспринимает мою борьбу как заигрывание и не без труда закидывает меня на плечо, несет в комнату. Я пытаюсь вырваться, но он груб и упорен.

– Пожалуйста, не трогай меня…

Я плачу, а паузы между словами заполняет его горячий-неуклюжий язык. Он наваливается на меня всем телом, он не жалеет меня, не думает обо мне, в его руке крепко сжата моя грудь, от напора кажется, что она вот-вот лопнет, мне очень больно, но больше страшно. Голос застревает в глотке. Мне сложно кричать, я несу что-то бессвязное, повторяю его имя все так же в своей постели, но уже не зовя, а отгоняя, моля его не о любви, а о пощаде.

– Денис, пожалуйста…

Он закрывает мой рот.

Я кричу и в последней попытке спастись от неизбежного сжимаю ноги и извиваюсь, как уж на сковородке, ни разу еще мое тело не обладало такой грацией. Видимо, мне удалось задеть его, сделать ему больно, он отпускает меня. Бросает, почти плюет в меня.

– Шлюха, зачем пустила тогда?

– Убирайся вон, урод! Мразь поганая!

С невероятной резвостью я вскакиваю с кровати и хватаю его за шкибот. Удивительно, откуда во мне взялось столько силы, но, видимо, адреналин и впрямь чудесная штука. Я открываю дверь и пинком вышвыриваю это пьяное тело в подъезд.

– Куртку верни!

С удовольствием, мне твои вонючие тряпки не нужны, лишь обтираться об них. Я резко хватаю его олимпийку и со смаком швыряю в его лицо.

ХЛОП!

Вот теперь действительно все. Аплодисменты!

Мужчина мечты, мать его…

Глава 7.

Я осталась одна со звоном тишины в ушах. Голова проламывалась от натиска обрушившегося на нее отчаяния. Я принялась тереть виски. Мои руки синие. Все в пятнах. Болит.

Кричать не хочется. Я не чувствую течения жизни в моих венах, словно все тело – мокрые тряпки. Марионетка. Марионетка с разорванным ртом. Меня начинает швырять из стороны в сторону, тело бьется о стены и шкафы узкого коридора. Хватит. Хватит. Сглатываю сухость во рту и бегу в свою комнату. На столе лежит исписанная лекциями тетрадь, вырываю последнюю страничку и судорожно ищу карандаш, ручку, да хотя бы и кусок угля! Черт. Ну вот, наконец – огрызок тупого карандаша, мне хватит. Пишу резко, острыми углами букв, не свойственным мне почерком:

«Я хочу рисовать свет,

Я хочу рисовать тень,

Мне не нужен больше ваш шанс,

Мне не нужен больше ваш день.

Я хочу засыпать враз,

Я хочу уходить два,

Не могу больше быть так,

Словно воздух не он – газ,

Я сломала себе очки,

Не носила их никогда,

Все, что было плохое, уйди,

Свет забил уголки глаз,

Я сломала себе зрачки,

Я сломала себе тебя,

Вот теперь уже уходи,

Это больше не про меня…»

Фу-у-ух… Ну вот и докатилась, мои первые стихи. Получилось плохо, но мне реально стало легче, словно я выплеснула все лишнее из себя. То, что мешало, доставляло дискомфорт, кололо, давило на череп… Это как рвота. Раз – и тебе стало лучше. Интересно, насколько вообще морально использовать искусство в целях очищения себя от грязи? Не становится ли оно токсичным после таких вот манипуляций? Это эгоизм в чистом виде, но я не великий поэт, поэтому не буду терзать себя мыслями о творчестве… Или? Если честно, думаю, что искусство – это в некотором роде точка зрения творца в общем, а не секундная слабость. И да, эта точка зрения имеет, между прочим, размеры вселенной. Человек, занимающийся творчеством, видит жизнь немного по-иному, и это подталкивает его не только опираться на уже существующие возможности мира, а находить абсолютно новые.

Можно подумать и на тему «искусство и человек» – всегда ли человек и есть творец? Или искусство полноценно и может существовать без человеческого вмешательства? Пример: природа. Розовый закат в сиреневых облаках с растекшимися белыми разводами… Пускай это мгновение, но что в нем? Где грани и пределы искусства? Кто стоит во главе? Человек или вселенная? Искусство должно быть движением вперед. Попыткой постичь что-то новое, необъятное, вечное. А мои потуги – это так, гигиена чувств и эмоций, выплюнула и довольна. Хотя, должна признать, такие мысли помогают отвлечься – думай о том, что тебе не свойственно, и будет легче. Неплохой способ. Нужно запомнить.

Мда… Ладушки. Теперь уж точно все. Успокоилась.

Приехали.

Вернемся к точке отсчета. Денчик.

Моя первая страстная любовь, выплаканные глаза и тысячи смоделированных ситуаций нашей счастливой семейной жизни. Все это рухнуло на меня мраморным надгробием собственных мечт. Много намечтала – лихо получила. Это нормально. Я даже чувствую себя лучше. Нет, честно. Во мне, наконец, что-то изменилось, что-то наладилось.