– Слушай, а у Вас хотя бы простые маршалы в вашей конторе на три буквы есть?

– Нет. И пошел ты.

– Тогда не мешай ему, пусть рулит. Не тех вы смотрите.

– Ты же сам сказал, самых эдаких. Умнее в городе нет. Так ещё до кучи и спортсмены и стрелки, наверное.

– Я так думаю, самое главное для ваших умов, что у них алиби на последнее злодейство нет.

– Ну, и это тоже.

– Не то. Пусть мордует. Своего любимого подозреваемого он уже выбрал. Пусть до пенсии играется. А я, когда ЕГО найдем, сам в столицу приеду и скажу самым вашим руководителям. Что не доверял ты никому. Утечки боялся. Ввиду того, что он, негодяй наш непойманный, как бы не информатора здесь имел. Всё.

– А почему не они, скажешь?

– Нет. Не знаю, почему не они. Знаю, что просто не они. Да, умки и олимпийцы, но и всё. Простодыры. Нет в них коварства Мориартиевского.

– Как у тебя?

– Я добрый и ленивый. Просто мозг. А ещё очень несчастный. Ввиду того, что у меня есть такие друзья…

– Дваджы пошёл. По обоим адресам. А мысли?

– Я предлагаю. Никого не искать, так как можем и не найдем. Главное, здесь тебе чемоданы в центр собрать. Звездов добавить. Отцом сделать. Зазноба твоя на раз от тебя родит, от такого перспективного.

– Трепло. А как сделать-то, интриганище практичное?

– Да очень просто. Но придумать бы надо.

– Да, еще как бы…– майор замялся.

– Не знал, как сказать, но шеф спросил, на каких основаниях ты здесь околачиваешься. Я сказал, что ты ничего именно про сейчас ни-ни. Просто материал для очередной книги собираешь. Очень известный блогер. Публицист. В нешироких кругах, но со связями. И залогинил тебя. Вчера.

– В базе непойманных уголовников?

– Дурак. На прозе .ру. Стихи.ру. Больше не успел.

–Где??? И что я написал?

– Ну, стихов просто кучу, так, бред откуда-то нахватал. А прозу тока два. Одно у бати спер, а другое ты и пишешь по легенде.

– Охренеть. Я в слове «я» три ошибки сделаю. А слог, а мысли глубинные? Как я перед генералом лепить-то буду? Пафос там, гипербола…

– Параболу!

7.

– Товарищ майор, а можно всех посмотреть?

– Мы такого рода услуги дешёвым инженерам не оказываем. И у тебя денег нет.

– Думаешь, были бы пришёл?!! Я ФСБфил.

– Ты граф дэ-бил. Знаешь, что сейчас за оскорбление государства в виде меня? Два года будешь крапиву со снегом есть. По сезону. Справишься? Их ведь около семнадцати человеческих единиц. Готовься на четверг. И вот тебе повестка, прогульщик. А на что смотреть-то будешь?

– На особенности человеческих организмов. Это вам доказательства и показания иногда бывают нужны. Я негодяя буду выбирать по любви. Вот какой сердцу глянется, того и.

– Женись ещё на нем. До суда успеешь.

– А может я замуж хочу? Ни разу не был… И вообще, я один всем жертвую, а вы только ордена огребете.

– Так огребём, что не унесем. Помощник правосудия тоже мне.

– Довытыкиваешься. Уйду от вас к другому. И останешься членом клуба.

– Какого?

– Помоги себе сам.

– Хрен ты теперь уйдёшь. Тебе самому интересно. С ума, поди, сходил от скуки, а тут тебе такой экшэн многосерийный. Да вживую.

– Погонь мало. И мордобоя.

– Погонь обещать не могу, а со вторым с нашим удовольствием. Сходи ночью в парк.

– Я же теперь известный писатель, тебе дело скинут. И совесть загрызет.

– Совесть это непрофессионально. Зато ты отмучаешься. А я на тебя всё и закрою.

– Только просьба. Ты их назначь на одно время. И помурыжь полчасика. Вы же умеете страха нагнать. И ещё. Можно я буду иногда улыбаться?

– От счастья?

– Нет, реакция нужна.

– Ты свою улыбу давно видел? Они тебе неотложку вызовут. И меня прицепом.

– Моё зеркало меня хвалит. А от моего утонченного лица в восторге.

– И давно это у тебя? Раньше ты только пил с ним. Ругаетесь часто?

– Оно меня одобряет во всём. У меня доброе зеркало. Хочешь на время?

– Не хочу разбивать твоего друга. Постригись.

– Сами выпадут.

8.

Боже мой, сколько потенциальных обвиняемых! Как это здорово, что есть из кого выбрать. Не заморачиваясь процессуальными нормами. Не думая о каких-то там законах. Вообще ни о чём не думая… Не-не! Это я в генерала превратюсь. И всё равно… Кого хочешь. На любой вкус…

А теперь смотрим. Зорко, и по возможности – пристально. Они всё просто обязаны нервничать. Хоть чутка. Второй раз подряд, ни с того, ни с сего. В таком обществе вообще неуютно, вдруг виноватый рядом сидит с автоматом в штанах. Это нормальные. А он же, который наш, будет просто убийственно спокоен. И даже, может, не внешне. Он не вшивый актер. Он режиссер театра. Со стажем, с убеждениями. И уже сто лет ко всему готов и всё решил.

Не, не эти. Рожи блудливые, но поразительно честные. И не эти – тока наука, дом и семья с тещей.

И уж конечно, не вон тот, так даже я не пил. Может эти двое? Тоже мимо, просто, по ходу, не выспались. Ну кого там еще принесло? Не видите, я занят. Кладите своё тело и не мешайте придумывать. Высокий черт. Заценим, заценим… Нет, ну это ни в какие двери! Хамство какое! Узрите чудо! Скучно ему, видите ли! На меня смотрит. Улыбается. Сейчас майору нажалуюсь. Я должен улыбаться! Я тут самый главный! Где-то видел его. Одет вроде дорого, хотя откуда мне-то знать. Ладно, на наш уровень…Носки, сколь видно, не дырявые, пахнет чудно, но неплохо, голова чистая, одежда без дырков… Бельё ещё посмотри! А и посмотрим! Ужо мы с майором всё поглядим. И тут входит генерал… Да. Пойду от греха, в кабинет, у Костяна чем-то вкусно из сумки пахло…

– Проходите, проходите. Таким майора Виктор еще не видел. Откуда что появилось? Стока обаяния, да тут не захочешь, а признаешься. Рука не поднимется набрехать этому ангелу. Виктор почти поддался этому порыву и почти не стал брать последнюю плюшку. Но опомнился. Майор с отчаянием в глазах проводил в последний путь этот шедевр кулинарии, показал исподтишка кулак старому другу и продолжал:

– Тут понимаете, какое дело. Просто нестыковочка. У нас по документам получается, что вы в указанные годы числились на четырех работах. Должно быть ошибка.

– Нет, не ошибка. И сейчас работаю. Только уже на пяти.

Виктор полностью контузился. Он-то, по возможности, всегда именно числился. Учитывая зарплату, это, конечно, было более чем оправданно, но простите, чтобы на пяти! Ладно бы даже на четырех…Наверное, можно как-то понять. Хотя представить, в принципе нельзя. Проще с ума сойти. Верблюдище жадное. Гони его майор, он не русский человек! Да еще и высокий. Где же я его видел, уж очень знаком…

– Ну как тебе? – Костя с плохо скрываемым ожиданием смотрел прямо в душу.

– Смотрины прошли. За кого пойдешь? Кто по сердцу люб? Выбрал себе красна сокола?

– А соколов больше нет?

– Больше всё. Рынок кончился.

– Тогда думать надо. Напрячь процессоры.

– Завтра к генералу, не забудь. Впрочем, заеду лучше, проспишь собака.

– Породистая?

– Редкий помойный тип. В единственном экземпляре. Ошейник не забудь.

Да. Это он. И по-моему всё догадывается. Надо вспомнить, где его видел. И запрячь. Пусть помогает. Чего это я один за него его ловить буду? Приличный преступник должен сам активно помогать в своих поисках.

9.

«– Почему ты, Витюша, любимец мой, так не любишь, увы, человечество? Может только лишь местное, с выбором, иль душа не лежит к повсеместному?

– Дак я социо пат видишь, Господи. Что ж теперь, целовать мне их нехотя? Да в места, твоим словом запретные? Я ж не против их жизни. Впоследствии. Ну конечно, в пределах разумного.

– Обратись к мозгоправам, ко мне приди. Будешь счастлив тогда ты немеряно.

– Ну тогда уже буду совсем не я. Счастлив будет другой, я в прошедшем дне.

– А зачем помогаешь ты мытарям? Ловишь скорбного воина честного. Пусть он зло сотворил, но по-доброму. Многих люд от напастей избавимши.