– Голос… – Людмила посмотрела на Руслана и снова ощутила тепло. – Голос моего мужа.

– Великолепно! – просиял доктор. – А вы, Руслан? Что ощущали вы?

– Ответственность, – ответил он и сжал руку Людмилы. – Я осознал, что от меня зависит жизнь моей жены.

Шталь кивнул.

– Вот именно. Теперь постарайтесь запомнить эти ощущения. Зафиксируйтесь на них. Это поможет лучше чувствовать друг друга.

Они ехали домой молча. Но в их молчании больше не было отчуждения. Они молчали не каждый о своем, как это бывало раньше. Они молчали вместе. И в этой тишине была какая-то особая, завораживающая магия.

За выходные Людмила переписала, наконец, статью Житниковой. Она изменила название на «Связующую нить» и закончила ее словами: «Не рвите те волшебные ниточки, что протянуты между двумя любящими сердцами. Берегите их, всеми силами укрепляйте. И однажды эти ниточки станут стальными канатами, протянутыми над пропастью отчаяния».

В понедельник Людмила сидела в кабинете Большовой и смотрела, как руководство напряжённо знакомится с материалом статьи.

Большова читала вдумчиво. Иногда бросала короткие реплики:

– Ну да, неплохо… А вот тут очень хорошо!

Судя по всему, текст ей нравился. Людмила поняла это по тому, как главред принялась накручивать на палец цепочку кулона.

Глядя на неё, Людмила, по привычке принялась было теребить обручальное кольцо, но его на месте не оказалось. " Может, сняла и забыла дома? – подумала Людмила. Кольцо, особое, с гравировкой "Руслан и Людмила" по ободку внутри, она не снимала почти никогда.

– Так, ну вобщем, все вполне-вполне, – удовлетворенно произнесла Большова. Закрыла файл со статьей и вернула Людмиле флешку.

– Со своим доктором согласуй и можешь отдавать корректорам. Пойдет в ближайший номер.

– Спасибо, – ответила немного рассеянно Людмила, вся в мыслях о своей пропаже.

– Хорошая работа, – похвалила ее Большова. – Ну иди, иди. Трудись.

И вытянула новую сигарету из полупустой пачки «Vouge».

У себя в кабинете Людмила нашла визитку доктора Шталя и набрала номер его мобильного.

Доктор ответил не сразу, и Людмила слушала в телефонной трубке вместо гудков Китайский танец из балета Чайковского «Щелкунчик».

– Шталь, слушаю.

– Здравствуйте. Это Сикорская беспокоит. Можете говорить? Я бы хотела согласовать с вами текст статьи, если вас не затруднит.

– Конечно, давайте.

– Вам текст сбросить по электронке? Или вы лично хотите посмотреть, подкорректировать?

– Подкорректировать, да. Хорошо было бы, если вы заехали ко мне лично. Только я сегодня не в офисе. Можете приехать ко мне домой?

Она была уверена, что доктор улыбнулся.

– У меня нашлась одна вещь. Как мне кажется, принадлежащая вам. Вы, случаем, не теряли обручального кольца? С гравировкой …

– Как хорошо, что оно нашлось! – радостно откликнулась Людмила. – Я заметила пропажу только сегодня. Конечно, я приеду. И привезу статью. Диктуйте адрес.

Через полчаса она стояла перед небольшим четырехэтажным домом на канале Грибоедова.

Квартира доктора Шталя под номером десять занимала весь верхний этаж. Дверь Людмиле открыла девушка, лет двадцати, скромная и молчаливая. Пропустив ее в полутемный коридор, жестом указала на приоткрытую дверь слева и растворилась в мягкой полутьме.

Испытывая непонятное волнение, Людмила открыла дверь и вошла в просторную комнату с высоким лепным потолком. Большое окно, закрытое жемчужно-серой шелковой портьерой, стены заставлены стеллажами с книгами, письменный стол, массивный и явно антикварный, изящная кушетка на резных ножках с бархатной спинкой. Шталь сидел в большом кресле у окна с раскрытой книгой в руках.

– Людмила! Проходите, проходите.

Доктор радушно улыбнулся и положил книгу на подоконник. Людмила достала из папки распечатанный экземпляр статьи и протянула его доктору.

– Вот. Решила распечатать на бумаге. Надеюсь, я не раскрыла никаких ваших профессиональных секретов, – сказала она и разволновалась. Неожиданно поняла, что ей очень важно одобрение Шталя.

– Не стойте, садитесь, – доктор указал ей на кушетку. – Спасибо, я и правда, не слишком жалую тексты в электронном виде. И книги по старинке покупаю. Совсем другие от них ощущения. Один запах новой книги чего стоит!

– Да, – согласилась Людмила. – Мне муж давно предлагает купить ридер. Стыдит за несовременность. И зовет транжиркой. За книги и моих кукол.

Доктор мягко, понимающе улыбнулся ей и спросил:

– Вы не голодны?

– Нет, спасибо, – смутилась Людмила. Она с детства не любила, когда в гостях ей предлагали еду.

– Ну тогда чай. Я люблю китайский, красный. Настоящий. Мне специально привозят его из провинции Юннань. И капелька коньяку бы не помешала. На улице опять дождливо. И руки, вон, у вас замерзли.

Людмила и правда зябко передернула плечами. Мысль о чашке горячего чая показалась привлекательной.

– Да, чай – было бы замечательно, – ответила она. – Только без коньяка. И хорошо бы зеленый. Я люблю зеленый чай.

– Зря, зря, – покачал головой Шталь. – Хороший коньяк никогда не повредит. Это не алкоголь, лекарство. А зеленый чай у меня тоже китайский. Жасмин, эрл грей?

– Если есть, то клубничный, – ответила Людмила и опять смутилась.

Доктор кивнув и позвонил в серебряный колокольчик, взяв его с серебряного же подноса тонкой чеканки.

В кабинет почти бесшумно вошла та самая девушка, что открыла ей дверь. Длинные прямые волосы, темные, почти черные, стянутые в тугой хвост на затылке. Узкая черная юбка до колен с молнией сзади снизу доверху, простая белая блузка, высокие каблуки. Строгий офисный наряд смотрелся странно в домашней обстановке кабинета. Людмилу удивило еще ее странное колье, плотно обхватывающее шею, больше всего напоминающее ошейник. Усиливая сходство, на нем висел округлый медальон с выгравированным вензелем.

Доктор что-то тихо сказал ей и она вышла.

Вскоре девушка вкатила в кабинет сервировочный столик на колесиках с китайским керамическим чайником и двумя чашками-бочонками без ручек.

Она ни разу не подняла глаз на Шталя, а на Людмилу посмотрела быстро, вскользь из-под ресниц. В ее мимолетном взгляде Людмиле почудились тревога и неприязнь. Эта молчаливость, опущенные глаза, бледное бесстрастное лицо так живо напомнили Людмиле ее любимых кукол.

Доктор отослал девушку небрежным жестом. И внимательно посмотрел на Людмилу, будто оценивая ее реакцию. Потом встал, чтобы собственноручно налить Людмиле чаю. Терпкий, пряный аромат окутал ее теплым облаком, и она с удовольствием обхватила чашку, согревая пальцы.

Шталь уселся обратно в кресло и вернулся к чтению.

Тихо тикали часы. Секунды, минуты падали в пустоту.

– Ну что же, – наконец сказал доктор, откладывая рукопись. – Мне нравится. Прекрасная статья! Очень верные и проникновенные слова. Браво!

Людмила смущенно улыбнулась.

– Спасибо, но я всего лишь редактор, – сказала она и поставила чашку на столик. – Простите, что отняла у вас время. Мне пора. Как только выйдет статья, я пришлю вам номер журнала. Хотя, вы вряд ли читаете женские журналы…

– Обязательно присылайте! И да, чуть не забыл, ваше кольцо.

Шталь взял его со стола и протянул Людмиле.

– Вы обронили его в кресло, где сидели. Мария нашла его только сегодня и позвонила мне. Я попросил привезти кольцо сразу после нашего разговора. Если бы мы не договорились о встрече, моя помощница связалась бы с вами или доставила его вам домой.

– Эта глупая привычка теребить кольцо, – смущенно сказала Людмила и с облегчением надела его на палец.

– И еще кое-что…

Шталь встал, открыл дверцу одного из книжных шкафов и достал оттуда куклу-марионетку – печального Пьеро с мучнисто белым лицом и в одежде с длинными рукавами.

– Мне привез ее из Венеции итальянский коллега, – сказал Шталь, протягивая куклу Людмиле. – Она прекрасно дополнит вашу коллекцию.

– Что вы, доктор! Я не могу принять, это слишком дорогой подарок.