Нинель заворковала возле супруга.
- Дорогой, не волнуйся так - у тебя давление.
- Боюсь, дорогая, что после такого удара у этого парня совсем никакого давления не осталось. Из него, наверное, весь воздух вышел.
Нинель гладила его по рукаву, пытаясь заглянуть в глаза.
- Ты успокойся, ты только успокойся. Уверяю тебя, дорогой, этому бандиту только на пользу пойдет такая маленькая встряска. Хотя и маловероятно, но может быть, что-то встанет в его мозгах на место, если у него, конечно, остались мозги.
- Дорогая моя, у него после такого удара ничего не встанет... Вот и я заговорил пошлостями! А по поводу мозгов, то если они у него и присутствовали, то теперь точно ничего не осталось.
- Смотри, дорогой, сейчас они погрузят эту тетку в машину и уедут, а мы спокойненько пойдем домой, и все забудем.
Она стала что-то искать в карманах плаща.
В это время брезент носилок лопнул, тетя Катя выпала прямо в большую лужу, окатив всех ее несущих водой с ног до головы. Тут же вскочила на ноги, возмущенно замахала руками, надула щеки, засвистела, и сама, оттолкнув санитаров, полезла в машину.
Через пару минут и "скорая", и милиция уехали. Возле кинотеатра все стихло.
- Пойдем домой, дорогая, - устало попросил Арнольдик.
Нинель ответила дрожащим шепотом, держась за сердце:
- Ты только не волнуйся, милый, но в сумочке остались ключи от нашей квартиры.
- Стоит ли из-за этого так волноваться? Что-нибудь придумаем. А на ключах наших не написано, от какой они квартиры, в каком доме и на какой улице эти дом и квартира.
Нинель перебила его:
- На ключах, конечно, не написано, а вот в паспорте все написано: и дом, и улица, и номер квартиры.
- А паспорт, что, тоже там, в сумочке? - почему-то шепотом спросил Арнольдик.
Нинель в ответ только и смогла, что молча кивнуть. Прижала к губам платок и приготовилась расплакаться.
- Ничего, ничего, - пытаясь успокоить супругу и взять самого себя в руки, бодро заговорил Арнольдик. - Сейчас мы придем домой и все спокойно обдумаем.
- Как же мы попадем домой? Ты не берешь ключи, когда выходишь со мной, не ломать же нам двери?
- Что-то придумаем! - не очень уверенно ответил Арнольдик.
Вот тут я и решил, что самое время подать голос. И я его подал.
- Нинель Петровна, Арнольд Электронович, зайдите в гости, поднимитесь, я вас угощу чаем, и мы с вами что-то придумаем с ключами.
Откуда я так хорошо знал их по имени-отчеству? Ну, учительницу пения знают все, все ходят в школу, по крайней мере, в начальную, по крайней мере, в нашем районе. Как обстоят с этим дела со школами в других районах не знаю.
А кто не знал замечательного во всех отношениях чудака с таким смешным отчеством - Электронович? Эти имена-отчества давались в те веселые времена, когда люди грезили большими свершениями и мировыми открытиями, мировыми рекордами и мировыми революциями. И с именем, а тем более с отчеством, все могло бы быть и хуже, покруче и позаумнее. Сколько их было в те времена революций и первых пятилеток, безумных аббревиатур, ставших именами? Ким - Коммунистический Интернационал Молодежи. Элем - Энгельс, Ленин, Маркс. Мэлор - Маркс, Энгельс, Ленин, Октябрьская Революция. Были имена и позаковыристее. Особенно не повезло в ту бесшабашную пору девочкам: Октябрина - это было еще более-менее на человеческом языке, это еще оставляло шансы выйти замуж. А вот уж тяжеловесное имечко Индустриализация...
Короче, этих милых, чудаковатых старичков, что стояли под моим балконом, знал весь квартал.
Нинель подняла голову и спросила, стараясь рассмотреть, с кем она разговаривает.
- А вы все видели?
Не мог же я ей соврать!
- Такая у меня профессия - все видеть, - скромно развел я руками.
Старички посовещались, и вскоре я услышал шум открывающегося лифта и звонок.
Глава третья
Я услышал шум открывающегося лифта и звонок. С трудом развернув кресло к входу, положил руки под клетчатый плед и дружелюбно крикнул:
- Войдите!
Двери стали медленно открываться. Я выхватил из-под пледа пистолет и всадил всю обойму в дверь.
Пули просвистели почему-то у меня над плечом и гудя, как веселые майские шмели, умчались за окно.
Перепуганные старички стояли, прислонившись к косякам: Арнольдик - к левому, а Нинель - к правому. Я радостно завопил:
- Пардоньте! Вот что пардоньте, то пардоньте! Амнезия, проклятая! Совсем я запамятовал, что это вы ко мне в гости поднимаетесь. Думал враги! Хорошо еще, что пистолет не в ту сторону направил... Да вы проходите, что это вы оробели? Проходите, проходите, только ноги вытирайте. Там ковер лежит персидский, так вы об него ноги трите, об него! Ну и что, что персидский? Не мы служим вещам, а вещи должны служить нам! Проходите скорее, садитесь, стульев в доме нет, табуреток тем более, как показала практика, стульями, а особенно табуретками, очень больно бьют. Вы садитесь прямо на кровать. Можно с ногами, так уютнее. Я вам сейчас подам кофе в кровать. А могу и в чашки, как скажете... Ха-ха-ха! Шутка юмора называется!
Нинель и Арнольдик смущенно сидели на краешке кровати и слушали мою милую болтовню. А я, обрадованный редким гостям, расшалился, как мальчишка, носился на коляске по всей квартире, стукался об стены и хохотал, хохотал, хохотал...
Когда приступ прошел, я виновато развел руками:
- Служба у меня такая была. Вы уж простите старого солдата невидимого фронта. Нервы - ни к черту...
Я говорил, а сам ловко готовил кофе.
Готовил я его по особому рецепту, который назывался "кофе по-чекистски". А готовился он так: ровно до середины стакана насыпался растворимый кофе, потом я плеснул туда буквально капельку кипяточка, понимающе улыбнулся старичкам, дружески подмигнул, и достал из-под половицы бутылку.
- И не спорьте! - я предостерегающе поднял руку, заметив, что Нинель привстала, собираясь остановить меня. - У вас сейчас стрессовое состояние, и вам просто необходимо это. Я - старый опер, поверьте мне, только такие коктейли помогли сберечь нервы и спасли меня и многих моих товарищей и сотрудников.
Я задумчиво посмотрел в темное окно.
- Мало их осталось, сотрудников. А нервов - еще меньше.
Махнул рукой и посмотрел стаканы на просвет. Долил в них из бутылки до каемочки, насыпал перца, накапал уксусной эссенции, чтобы до сердца достало, долил все это крутым кипятком до самого краешка.
И только после этого раздал каждому по стакану с этим воистину божественным напитком.
- Ну, будем! - приподнял я свой стакан и, зажмурившись от предстоящего удовольствия, сделал первый глоток, причмокнув губами.
- А вы лучше залпом, залпом... - посоветовал я старичкам.
Нинель и Арнольдик переглянулись и влили в себя содержимое...
Часа через полтора они наконец смогли хотя бы шевелить губами и вот-вот должны были начать заговорить, при этом изо рта у них вырывались клубы фиолетового пара.
- Вы поможете нам попасть домой? - спросила Нинель, с трудом откашлявшись. - Мы некоторым образом утратили ключи.
- Нет проблем! - весело ответил я. - Есть тысяча способов попасть в запертую квартиру: выбить двери, выломать двери, взорвать двери...
- А других, более тихих способов, не существует? - робко спросил Арнольдик. - Взрывать уже поздновато, соседи спят. Милые такие люди, знаете ли, интеллигентные, не хотелось бы тревожить, да и не поймут они нас...
- Можно и по-другому! - охотно согласился я, доставая из-под кровати кочергу.
Прежде чем старички что-то успели спросить, я постучал этой кочергой по батарее парового отопления. Батарея тут же отвалилась. Но из нее не вытекло ни капли воды, все равно зимой не топили. А летом и подавно.
Но главная цель все же была достигнута: меня услышали. В двери без стука входил Петюня.
- Звали, папаня? - прогудел он, останавливаясь в дверях.
- Да ты проходи, проходи, сынок. Мы сейчас поедем тут в одно место, надо помочь добрым людям домой попасть. Поможем, сынок?
