Человек попросил зайти к нему, посмотреть его хозяйство — а воду — вода ему нужна. Он очень просит дать ему хоть немного воды.

С дрожью в голосе он попросил разрешения бывать в отряде, чтобы жить среди людей — быть может, потом он вернется с ними на материк.

С своей стороны, Макс объяснил ему цель их приезда.

— Золота тут очень много — мне оно ни к чему. Оно там — и он показал в том направлении, в каком указывал капитан.

Человек заверил, что, кроме его семьи и птиц, на острове нет ни живой души.

Все это значительно облегчало Максу задачу.

Он пожал Человеку руку, а за ним следом то же проделал весь отряд.

Аконт, Орел и Нос остались у водопада. С ними остался и слесарь, по указанию которого углубили отверстие, откуда выходила вода. Теперь уже был не ручей, а достаточной мощности поток. Часть воды спустили вниз, а другую заключили в трубу. Человек был вполне удовлетворен.

По просьбе Аконта он указал место, где рос бамбук диаметром не меньше употреблявшихся труб.

Сердечно распрощавшись и указав направление, в котором пойдет отряд, Аконт попросил Человека присматривать за трубами.

По вновь устроенным трубам вода текла прекрасно.

Часть отряда сооружала передаточный механизм, другая — отправилась за бамбуком.

К вечеру все было готово. На следующее утро уже работала электрическая машина, и баллоны наполнялись свежим газом.

Отряд двинулся прежним порядком. Когда отошли на порядочное расстояние, проложили бамбуковые трубы — их было много. Дорогу прокладывали, точно в сказке — через три дня отряд стоял перед обнаженной жилой золота.

Запасы консервов, взятые с яхты, истощились, да к тому же питание консервами очень надоело. Хотелось свежих плодов и свежего мяса.

Человек, приходивший в отряд ежедневно на несколько часов, указал банановую рощу, хлебные деревья и место, где было много птицы. Человек ловил ее силками.

Отряд с большим удовольствием провел один день в пополнении запасов — так приятны были после консервов свежие плоды и мясо.

Сообщение с яхтой поддерживалось регулярно — и дежурный состав обновлялся каждые три дня. Теперь дорога от яхты представлялась широкой, удобной.

Макс решил сделать ее еще лучше; три дня отряд расчищал дорогу. В работе участвовала семья Человека, очень сдружившегося с Максом и Аконтом и оказывавшего неоценимые услуги своим знанием местности. Теперь, в шутку, дорогу называли шоссе.

У выхода жилы на поверхность был разбит временный лагерь, оборудованный всем_:— вплоть до электрического освещения. Подача воды с водопровода, благодаря земляным работам, была сильно повышена.

Туда дальше, по ходу жилы, еще никто не проникал. Эта часть острова очень редко посещалась и Человеком. Лагерь стал исходным пунктом дальнейших разведок.

С яхты перенесли инструменты, нужные для геологических работ и добывания золота — геолог и инженер вступили в свои права.

В их распоряжение была выделена часть команды, а Макс с Аконтом занялись разведками.

Однажды, с небольшим отрядом, они сильно углубились в лес и продолжали продвигаться, прокладывая дорожку излюбленным способом.

Такие дорожки были проделаны в разных направлениях. Генрих, которому теперь было передано руководство работами по прокладке путей, усовершенствовал способ Аконта, направляя луч и на предварительно обнаженные корни. Несколько раз ударить топором, подпереть плечом — и дерево со стоном падало. Валили деревья обычно Орел и Нос.

На этот раз все было проделано, как всегда. Орел налег на дерево плечом, нажал и… исчез. В первый момент никто не заметил этого исчезновения — нередко участники уходили в сторону — и, если бы Генриху не понадобился Орел для перестановки аппарата, его исчезновения, пожалуй, и не обнаружили бы.

Начались поиски. Генрих и Нос пошли в том направлении, где был Орел и оба инстинктивно отшатнулись — за последними деревьями был крутой обрыв, на котором росли редкие деревья, а внизу у основания обрыва была вода, изумительно прозрачная — так что сверху видно было дно. Орел повис, зацепившись за одно из деревьев. Он висел на суку на воротнике матроски. Его шапка скатилась вниз, плавала на поверхности.

Он, по-видимому, потерял сознание, так как не шевелился.

Положение было критическое, малейшее движение грозило падением в воду.

Аконт, немедленно явившийся на зов, послал Носа за канатами, а сам с остальными принялся сооружать упор для каната. Предстояла трудная работа.

Орел все не приходил в себя. Лицо его начинало синеть. Воротник играл роковую роль петли. Была дорога каждая минута.

Когда принесен был канат, тело Орла висело безжизненным. Надеяться на возвращение сознания не приходилось.

Нос вызвался опуститься за ним. Один конец каната был обмотан вокруг упора, из другого была сделана петля, куда и влез Нос.

Общими силами начали медленно спускать. Цепляясь за выступы скалы, Нос добрался до Орла, спустился ниже, схватил его поперек туловища. В таком состоянии их подняли наверх.

С большим трудом привели в чувство. Орла оставили на попечение вызванного доктора.

Аконт начал обследовать место. Человек вызвал двоих из наиболее ловких своих сыновей и, перепрыгивая по верхушкам деревьев, они сообщили сведения о характере места. На расстоянии приблизительно километра от того места, где произошла катастрофа, был пологий спуск к воде.

Орел пришел в себя; первым делом оправил ворот. Употребив огромное усилие, он встал и, медленно, сам, упорно отказываясь от посторонней помощи, побрел с доктором в лагерь.

Дорогу начали прочищать в направлении к спуску. Действительно, сход был очень удобный, постепенно уступами спускавшийся вниз.

Когда подошли к воде и попробовали ее, она показалась на вкус чуть-чуть солоноватой — много преснее морской воды.

С того места, где остановились, виден был в неясных очертаниях такой же поросший и скалистый противоположный берег — налево скалы были еще выше, а направо вид загораживал выступ скалы, далеко врезавшийся в водную гладь.

Поверхность была зеркально ровной и спокойной — никакого шевеленья. Это заставляло предполагать, что водный бассейн с морем не связан. Тогда откуда же соленый вкус?

Были взяты пробы для исследования в походной лаборатории.

Какие-то стекляшки играли переливами света в разных местах — забрали их с собой для геолога.

Когда отряд вернулся в лагерь, там происходило совещание с геологом и инженером. Жила уходила вниз и на большую глубину. Судя по пробным бурениям, ее главная часть уходила в сторону, в том направлении, куда ходил отряд Аконта. Только в этом направлении и следовало идти.

Рассказ Аконта сильно заинтересовал всех — это было ново, неожиданно и рисовало в ином свете геологическое прошлое этого острова. Когда, в процессе беседы, Аконт вынул стекляшку — геолог буквально рванулся к нему.

— Да ведь это чистый алмаз! Где? Где вы их нашли?

— Это не остров, — добавил он, — а геологическая загадка. Тут было исключительное стечение обстоятельств, каких не было ни в какой другой точке земного шара.

Эти слова возбудили весь лагерь, привели в движение все уголки нервной системы, довели любопытство до предела.

— Так алмазные россыпи — это не сказка, — сказал Макс, которого эта перспектива вывела из обычного состояния равновесия.

Аконт, капитан, Генрих наперебой разным группам рассказывали впечатления и события дня. Все разбились на маленькие группы, переспрашивали подробности — это заменяло немедленную экспедицию, совершить которую нельзя было за поздним временем.

А когда к ночи зажгли костры, казалось, что собрались средневековые пираты и рассказывают друг другу о необычайных похождениях — до того горели глаза у слушателей и так жестикулировали рассказчики, повторяя в десятый и двадцатый раз один и тот же рассказ.

На следующий день солнце едва-едва пробивалось сквозь листья, когда весь отряд уже был на ногах.