Это был, несомненно, подземный ход; по-видимому, он вел под скалу. В одном месте Черный остановился, опустил на землю фонарь и выругался.

Судя по интонации голоса, он нашел, что искал. Когда к нему подошел инженер, он ткнул пальцем в череп и сделал презрительный жест. Около скелета были предметы домашнего обихода, а в скале выдолблена ниша, по форме напоминающая ложе.

Черный продолжал что то бормотать, а затем начал укладывать костяк в нишу — ему помогли. Что это, жилье отшельника или одиночная камера? Эту загадку хранил Черный.

Инженер попытался знаками спросить его, но это оказалось безнадежным. Черный становился все интереснее, он был хранителем тайны острова — надо было найти какой-либо общий язык.

Когда костяк был уложен в нишу, процессия двинулась дальше.

Прошло около часа — шли очень медленно, так как геолог проверял надежность свода. Уперлись снова в какую-то преграду.

Тут была навалена груда камней. Черный отвалил самый большой — его примеру последовали спутники, и минут через двадцать вся куча была разобрана. Снова была дверь.

Черный пропустил вперед инженера, видимо, предоставляя ему честь открытия. Инженер осветил фонарем; дверь, окованная железом — такая же, как при входе.

Куда ее открывать? К себе или от себя? Он попробовал надавить плечом, но Черный зарычал — значит, прием был неверный.

Вообще, в устройстве дверей была система. На материке все двери стараются делать открывающимися наружу на случай пожара или других несчастий — тут, наоборот, двери открывались внутрь с тем, чтобы, спасаясь, можно было их закрыть, привалив бревно, камни.

Надо было тянуть к себе. Но как? Ручек не было и ухватиться не за что.

Инженер осветил внимательно контуры двери, не нашел ничего, за что можно было бы уцепиться. Черный стоял с торжествующим видом. Он подошел вплотную, соскреб сверху и снизу по слою и обнажил две дырки, в которые свободно входили пальцы и можно было просунуть какой-нибудь инструмент.

Нет, Черный дядя был хозяином здешних мест — сомнений уже не оставалось. Его положение и отношение к нему с этого момента резко изменились.

Пока возились с дверью, геолог соображал:

«Ладно, хозяин. Допустим. Но сколько ему лет, если он так хорошо знает расположение комнат в том замке, засыпанном песком?

Нет, вероятно, он тут не один. И этот секрет ему передали отцы и деды».

Эта версия очень подкупала — но так не ведет себя человек, посетивший место по сведениям, полученным из рассказов — нет, эта версия не годится — так ведет себя живой хозяин в своем собственном владении.

Оставалось поближе сойтись с обезьянами, авось что-либо удастся узнать от них.

Пока геолог размышлял, дверь начала поддаваться и в образовавшуюся щель сползли камни и песок.

Черный дернул дверь — она распахнулась и камни завалили проход. Сквозь шум падения послышался отчаянный крик.

Начали убирать землю. Но куда? Сначала хотели тонким слоем разбросать по коридору, но Черный приостановил исполнение этого плана и, взяв из рук Петро лопату, начал скидывать землю тут же сбоку.

В его движениях и во всей фигуре была властность, чувствовалось, что этот человек привык повелевать — и невольно в его присутствии создавалось настроение подчиняться. Ведь властность состоит в каком-то гипнозе, внушающем окружающим состояние подчинения.

Начали перекладывать землю и камни. С места на место. Прошел час — показался просвет, еще пять-шесть лопат, и выход был открыт.

Когда Петро высунул голову, он увидел, что место выхода окружено экипажем «Разведчика».

Вначале напуганные, теперь они радостно приветствовали Петро и помогли ему вылезть.

Оказалось, что на том месте, где показался Петро, час тому назад сидел капиталист. Он вскрикнул, когда под ним начала оседать земля, и побежал к остальным с паническим криком: «Землетрясение!»

Общими усилиями расчистили ход, выбросили наружу весь песок и камни, сложенные в коридоре — и отпраздновали — криками и пляской — не было никаких иных возможностей отметить этот торжественный момент — открытие туннеля, связавшего север с югом.

Когда первые восторги прошли, представитель правительства поинтересовался узнать, где же яхта и аэроплан, который они видели над островом.

Сразу стало как-то грустно. В сущности, открытие туннеля ни на шаг не подвигало вопроса о спасении — оно только облегчало переправу на южную часть острова. Радоваться-то нечему было. Упало настроение. Инженер и геолог по очереди рассказывали главнейшие события последних дней.

Яхты нет, нет и аэроплана. Ведь от Петро, прибывшего от Нильсена, они уже знали кое-что. Да, но не хотелось верить — а сейчас приходится поверить.

— Чего носы опустили? Берите пример с Нильсена.

Действительно, было чему удивляться — он уже был у радиоаппарата и диктовал очередную сногсшибательную корреспонденцию. Найденный скелет он отнес к допотопным обезьянам. На все уверения геолога он только махал рукой — вы, дескать, не понимаете соли корреспонденции. Просто скелеты — их и в Лондоне и в Нью-Йорке много, а вот допотопная обезьяна только у одного мистера Нильсена.

Переубедить его нельзя было — тем более, что известие уже странствовало в эфире.

За всей работой и суматохой забыли о Зоре. Труп его лежал недалеко от того места, где начали копать.

Надо было захоронить. Отрядили четверых, которых переправили на юг.

У южного входа застали всех обезьян. Они сгрудились так, что закрыли просвет, но входить не решались. Лика возилась около покойника — она его щупала, поднимала голову — и никак не могла понять его состояния.

Четверо отошли вправо от входа шагов на тридцать-сорок и начали рыть у самой опушки леса. Вначале трудно было — мешали корни, а потом пошел песок.

Вырыли, захоронили при полном молчании — обезьяны были ошеломлены всем виденным и не проронили ни звука. Землю сравняли.

— Спи, товарищ!

Медленно вернулись в лагерь. Там еще никого не было.

Поздно, к вечеру, вернулась часть экипажа вместе с Черным, остальные заночевали на севере. Пришедшие сообщили, что решено всем перебраться на юг и разбить большой лагерь. В ожидании же прибытия помощи заняться археологическими раскопками.

Геолог решил сблизиться с обезьянами, инженер с Черным дядей и, таким образом, приоткрыть таинственную завесу, спускавшуюся над островом.

Радио перетащили с собой, приспособили громкоговоритель. С ближайшей радиостанции слушали концерты, лекции. Сообщали о себе… и вот однажды радио принесло весть, взволновавшую даже Нильсена.

На следующий день после прихода в порт экипаж «Искателя» из утренних газет узнал все, что произошло на острове после их ухода. Изумленный Аконт глазам своим не верил, когда читал сообщение Нильсена. Выходило, что красавица не бредила — ее рассказ был сущей правдой.

Газеты успокоили Макса — этими сокровищами он не дорожил — да, по существу, и запасы его мало интересовали, а о поддонных богатствах знали лишь они, а фактически владел их секретом один Аконт. Его покой и безопасность составляли теперь предмет особых забот со стороны Макса.

Все это несколько изменило первоначальный план. Спешность уже не представлялась столь настоятельной. Выгоднее было даже несколько задержаться в порту.

В последние дни печатались новые вести с острова. Все газеты были полны догадок и предположений. Только и говорили об экспедиции на остров — остановка была за малым: для судов не знали фарватера, а для аэроплана места посадки. Сами же потерпевшие не давали никаких указаний на этот счет.

Переполох был полный.

Согласно разработанному плану, яхта ушла на третий день в неизвестном направлении, запасшись бельем и костюмами, как мужскими, так и женскими. В порту остались Макс, Икар, пират и Нос с Лорой, ни за что не соглашавшейся, хотя бы на время, расстаться с Носом.

Икар был одет в европейский костюм. Вид у него был экзотический и оригинальный. Особенно, когда проходил своей хромающей походкой, опираясь на палку.