Жители были так рады, что Тори была благодарна тому, что их с Аллардом не задевали в уголке возле рубки. Она тихо сказала:

— Я никогда не забуду этого.

Он крепче обвил ее плечи.

— Как и я.

Радость Тори вдруг сменилась тревогой, но не ее. Энергия была знакомой, и через миг она поняла, что ощущала миссис Рейнфорд.

Миссис Рейнфорд через миг пошла сквозь толпу к кораблю. Как только она взошла на палубу, Ник и Полли обняли ее. Она сжала их и сдавленно сказала:

— Боже, как хорошо, что вы дома и целые!

Но даже объятия с детьми не могли заглушить ее мысленный зов: «Том?».

Капитан Рейнфорд выбрался наверх, грязный, мокрый и с бородой, похожей на ежа.

— Ник и Полли, отлично спланировали. Нам как раз хватило топлива.

Он застыл, увидев жену.

— Энни!

Радостно сияя, Анна Рейнфорд бросилась в объятия мужа. Волны эмоций расходились в стороны, пока они обнимали друг друга.

Тори ощущала в их любви слои, которые не понимала. Общий опыт, радости и тревоги за детей, страсть, которую скрывали за дверями, но теперь это пылало как солнце в полдень.

Но впереди ждала разлука. Даже Тори понимала, что войны не побеждали, отступив, хоть и чудом, как в эвакуации из Дюнкерка. Кто знал, что ждало Англию впереди? Но пока что Анна и Том были вместе, и Ник с Полли, ошеломленно и радостно смотрели на них.

Тори и ее друзья исполнили свою роль. Они могли вернуться домой.

ГЛАВА 37

Война почти стоила того, чтобы ощутить такой мир. Тори лежала под солнцем, ленилась как Гораций, который дремал на расстоянии руки от нее. Пес и подсказал ей укромное место возле куста сирени в уголке имения Рейнфордов.

Если открыть глаза, будет видно оккупированную нацистами Францию за каналом, но она предпочитала игнорировать это, как и периодический далекий гул войны. Намного лучше было отпустить разум парить с песнями птиц, солнцем и нежным запахом сирени, цветущей рядом с ней.

Прошло четыре дня с тех пор, как «Мечта Энни» приплыла в Лэкленд, вернувшись последним из кораблей города. Перед ними прибыл другой корабль, оттуда и была толпа на пристани.

Весь мир следил за эвакуацией, поражаясь совместной работе британцев. Операция Динамо официально закончилась 4 июня, и спасено было больше 340 000 человек. Туда вошли все отряды вооруженных сил Великобритании и 110 000 солдат Франции.

Да, много снаряжения было брошено в Нидерландах и северной Франции. Но смелость Британии и нежелание сдаваться были вознаграждены. Президент Америки, Рузвельт, сообщил, что США отправят танки, корабли и оружие — все, что нужно было Британии в борьбе с Гитлером.

Но Нерегуляры не сразу узнали об этом. Они спали днями, выбираясь лишь в туалет, может, попить чаю, а потом снова устраивались в постели. Все похудели — усиленное использование магии истощило их. Миссис Рейнфорд призналась Тори, что была даже рада потерять пару килограмм, но Тори нужно было хорошо питаться.

Они не спали вчера в тот момент, когда премьер-министр Черчилль произнес поразительную речь Парламенту. Все собрались у радио на кухне и слушали.

Внушительным низким голосом Черчилль сообщил:

— Мы будем защищать наш остров любой ценой, будем сражаться на пляжах, на дорогах, в полях и на улицах. Мы будем сражаться даже на холмах. Мы никогда не сдадимся…!

Тори открыто плакала, и Аллард крепче сжал ее руку. Она подозревала, что и он сдерживал слезы.

Сегодня Нерегуляры отправятся домой. Казалось, Тори вечность назад провела друзей через зеркало Мерлина, хотя прошло меньше двух недель. Она радостно выдохнула. Для счастья не хватало только одного.

Знакомая глубокая сила задела ее разум. А потом нежное прикосновение задело ее щеку раз, другой, третий…

Тори открыла глаза, увидела, как над ней танцуют цветы сирени в свете солнца. Они кружились, опускались на ее лицо и горло нежным ароматным дождем. Но не из-за танца цветов сирени она знала, что последний элемент ее счастья был тут.

Она медленно повернула голову и смотрела, как приближается Аллард. Он потерял много крови и устал больше всех, но это не лишило его великолепия. Как Тори, он был в своей одежде из 1803, собирался домой. Может, она судила предвзято, но брюки, ботинки и плащи ее времени подходили мужской фигуре больше, чем бесформенная одежда 1940.

— Ты выглядишь как милый котенок, дремлющий на солнце, — Аллард присел рядом с ней на траве и нежно поцеловал.

Тори наслаждалась его губами на своих. Даже когда они были порознь, их соединяла нить энергии, и это усиливалось, когда они были вместе. Особенно — когда они соприкасались. Она прошептала:

— Я пытаюсь впитать как можно больше солнца перед тем, как вернуться домой в серую и мокрую осень.

— Думаешь, у нас будут проблемы с возвращением в наше время? — спросил серьезно он. — Процесс кажется неуправляемым.

— Я могу отвести нас домой, сосредоточившись на месте назначения. Я не знаю, почему меня притянуло сюда в первый раз, но Ник смог потом отыскать меня, пришел к нам. И мы прошли сюда вместе без проблем, — Тори повернулась на бок и опустила голову на его ногу, расслабленная и счастливая. — Я бы не хотела попасть в неизвестное время.

Он гладил волосы Тори, обводил край ее уха так, что ей хотелось урчать, как кошке.

— Странно думать, что, если все пройдет хорошо, мы вернемся в Лэкленд через пару часов, — прошептал он. — Снова будем просто учениками.

— Я буду этому рада, — она прикрыла зевок. — Почтено быть частью такого благородного дела, но я не хочу повторять это! Это не наша война.

— Точно. У нас есть своя война, — Аллард опустил ладонь на плечо Тори. — Гитлер и Наполеон хотят завоевать мир. И в обоих случаях Британия выстояла против монстра с континента.

— Может, поэтому зеркало и привело меня сюда в первый раз, — сказала Тори, интерес заставил ее открыть глаза. — Сходство наших времен.

— Я хотел бы сходство не в войне, — сухо сказал он. — Я бы предпочел умереть в свое время, а не в другом веке.

Тори вздохнула, часть радости угасла.

— Твоей жизнью все еще правит уверенность в смерти?

— Не так, как раньше, Тори, — задумчиво сказал он. — У меня была смертельная рана, и ты спасла меня. Мисс Уитон была права, когда говорила, что будущее меняется. Теперь я такой же, как все. Я умру когда-то, но собираюсь прожить полноценную жизнь, — он склонился и снова поцеловал ее. — Это значит наслаждение каждым мгновением с тобой, моя леди Виктория.

Она обвила рукой его шею, удерживая его, чтобы поцелуй не заканчивался.

— Между нами нечто особенное, — прошептала она. — Я рада, что это не утеряно.

Он нежно убрал ее голову со своей ноги и растянулся на траве рядом с ней.

— И не будет, — он хитро улыбнулся. — Я бы погубил тебя, но я слаб, как котенок, от потери крови. Врач, перевязывавший мое плечо, сказал, что сила будет возвращаться ко мне неделями.

— Заманчивые у тебя мысли, — согласилась Тори. — Но в наше время это может выглядеть иначе.

— Ты права, конечно, — он переплел пальцы с ее. — Нападение на тебя подождет. Важно быть вместе, — он вздохнул. — Думаю, будет сложно вернуться в школу, которая пытается изменить нас. Люди в это время хоть и не верят в магию, но и не обречены.

— Эта часть мне нравится, — согласилась Тори. — Но в Лэкленде мы быстро вернемся к привычному образу жизни, — она указала на Францию. — Все это кажется безумным сном.

— Директора могут запереть нас раздельно, чтобы мы не могли ходить в Лабиринт, — он сжал ее пальцы. — Тогда мы долго не сможем увидеться.

Тори поежилась от такой мысли.

— Думаю, я смогу вернуть нас в Лабиринт в ту же ночь, когда мы ушли. Никто не поймет, что нас не было, только мы будем тощими и уставшими, — кроме Синтии, которая с бледностью смотрелась интересно. Но она так трудилась над погодой, что Тори было даже приятно, что ее соседка по комнате осталась красивой.

— Это будет удобно! — обрадовался Аллард. — Хоть это лишь оттянет миг, когда отец откажется от меня. Я его единственный сын, и он был бы рад не замечать мою магию, чтобы я стал однажды герцогом Вестовера.