К Тилю я ехал с самыми радужными мыслями. Городские улицы еще не замерли и светофоры приветливо подмигивали зелеными глазами. Я нашел это добрым знаком. Значит, брат меня ждет и у нас есть шанс нормально поговорить и помириться. Я проигрывал разные варианты беседы с ним. Целый день в офисе я только и делал, что разговаривал сам с собой, задавал себе вопросы, отвечал на них, как будто я – Тиль. Я оскорбил сам себя раз десять, раз десять поругался сам с собой и помирился. В любом деле важен настрой – я готов к переговорам, уступкам и примирению. Пообещал себе закрыть глаза на все глупости, несуразицы и не вспоминать про свадьбу и Югендамт ни под какими пытками. Мы помиримся с Тилем, обязательно помиримся, потому что он нужен мне, а я ему. Так было, есть и всегда будет.

– Привет, – улыбнулся мне брат как раньше, открыв дверь. – Я думал, ты позже приедешь. – Он пропустил меня в дом.

– Мы со Сью в кино собирались сходить вечером. Пришлось уйти пораньше, чтобы и к тебе заехать, и к ней не опоздать, – соврал я на всякий случай – вдруг понадобится предлог, чтобы уйти быстро.

– Ммм, – понимающе кивнул Тиль. – Я не задержу тебя. Вот, – он протянул мне какой-то квиток.

– Что это? – глянул я.

– Ей что-то прислали родители. Тина хотела забрать, но ей не отдали, сказали только из рук в руки по предъявлению документа. Ты же с ней шкуру трешь. Передай.

Я оторвал взгляд от почтового извещения и удивленно посмотрел на брата. Тиль продолжал говорить тем же сладко-спокойным тоном, от которого у меня все внутри обрывалось и начинало кипеть:

– Я хотел выкинуть, а потом пожалел. Собственно, я не обязан ей сообщать. Адресат выбыл, все дела, сам понимаешь. – Настойчивей протянул он желтоватую тонкую бумажку с таким видом, словно этот клочок пропитан ядом. Я не осмелился взять.

– Что с тобой? – спросил тихо, тревожно глядя на близнеца. – Тиль, откуда столько ненависти?

– Я говорю с тобой нормально, – парировал он. Желваки ходят – злится. Руки скрестил на груди.

– Ты сам себя сейчас отравишь. Тиль, ты же никогда не был таким. Поедем, посидим где-нибудь, выпьем, поговорим. Ребята в стране. Хочешь…

– Не хочу, – перебил резко.

– Тиль, поедем. Ты и я. Мы с тобой давно никуда не выбирались.

– Он никуда не поедет! Тебе же сказали! – требовательно и грозно рявкнула Тина у меня за плечом.

От неожиданности я вздрогнул и отшатнулся.

– Что вы от него хотите все? Решили разрушить наши отношения? Ничего не выйдет! Зачем ты пришел? Чтобы опять оклеветать меня? – Женщина говорила очень громко, крикливо. Она, подбоченившись, наступала на меня, источая волны гнева.

– Тиль, пожалуйста, я пришел с миром. Я хочу помириться, – схватился я за него как за соломинку.

– Тилли, – заканючила Тина жалобным голосом, состроив при этом лицо профессионального нищего. – Тилли, дорогой, это опять начинается! Что он опять хочет? Посадить меня? Он опять проберется в наш дом и украдет что-нибудь! Почему ты не дал мне написать на него заявление за кражу?!

– Слушай меня сюда! – взорвался я. – Это мой брат! И он сам будет решать, общаться со мной или нет!

– Тилли, он опять! Опять! Опять! Он уже увел у тебя русскую! Он навязывал тебе своих детей! Теперь он хочет разрушить нашу семью!

Брат попытался встать между нами, загородив Тину спиной.

– Тиль! Ради Бога! – взмахнул я руками. – Ты же не веришь ей!

– Вот видишь! Ты сам все слышишь! – показывала она на меня пальцем и орала, как блаженная, то и дело вылезая из-за спины и даже как-то подталкивая близнеца на меня.

– Дэн, я не хочу с тобой никуда ехать, – сквозь причитания Тины произнес брат, против воли наступая на меня.

– Пожалуйста, Тиль! Я тебя прошу! – Пятился я к двери.

– Тилли, ты уедешь, а меня опять заберут в полицию!

– Дэн, я сказал…

– Ты мужик или подкаблучник?! – тряхнул я его за плечи. Тина завопила, будто ее режут. Тиль зло выбил мои руки и открыл дверь.

– Уходи!

– Ты рехнулся! Она же сумасшедшая! Я не оставлю тебя в опасности!

– Он опять, Тилли! Опять! Он опять угрожает мне! Он хочет меня убить! – визжала женщина, обливаясь слезами.

Я испуганно пялился на нее. Мне казалось, что я попал в дурку, где содержали моего зомби-брата и его психически неуравновешенную жену. Тина же была нормальной! Она много месяцев казалась мне вполне себе адекватной. Меня выпихнули за порог. Дверь захлопнулась, едва не ударив мне по лицу. Я так ошарашено и смотрел на филенки перед своим носом нежно-сиреневого цвета, расписанные Мари розовыми и голубыми цветочками. За дверью Тина билась в истерике. Обвиняла меня в убийстве. Тиль что-то ей говорил, но из-за ее ора я не мог разобрать ни слова. Неожиданно дверь распахнулась. Тиль дернулся назад, не ожидая, что я застыну на пороге.

– Тильдавайпоговоримяхочупомиритьсямнененужнаэтабезумнаяженщина! – выпалил я на одном дыхании, проглатывая буквы.

– Эта безумная женщина моя жена! – заорал он на меня. – Жена, которую ты преследуешь! Что ты придумал на этот раз?! Какую подставу изобрел?! Что ты опять хочешь украсть?! Какое дело хочешь состряпать?!

Я без замаха двинул ему по скуле. Тиль отшатнулся в дом, прижав ладонь к месту удара.

– Услышь себя, кретин! Какая подстава?! Какое дело?! Эта идиотка сдала твоих родных детей Югендамту! Мы еле-еле вытащили их из приюта! Ты чуть не потерял детей из-за нее!

– Он врет! Врет! Кому ты веришь?

– Она написала на Мари заявление и «продавала» твоих детей через интернет!

– Убирайся вон из моего дома!

– Этот дом выбирала Мари! Она занималась покупкой! Тут все сделано ее руками! – я двинул кулаком по двери. – Даже эта дверь!

– Это русская все подстроила! Они сговорились!

– Тиль, она тебе лжет! Открой глаза!

– Тилли, ты же знаешь, он не хотел идти на свадьбу! Он придумал, как настроить против тебя родственников! Это все они с русской подстроили!

– Это русская мне мстит! Ты с ней специально против меня семью настроили!

– Тиль! Ты больной?

– Это его дети, Тилли! Он врет! Он всегда тебе врал! Они смеются над тобой!

– Убирайся! И больше никогда не приходи сюда!

– А теперь они хотят, чтобы меня у тебя забрали! Он всегда тебе завидовал! Он хочет меня!

Я захлопнул пасть и уставился на Тину. Ненавижу! Ненавижу!! Ненавижу!!! Каждое ее лживое слово ненавижу! Каждую букву! Каждый ее вздох ненавижу! Я оттолкнул брата и ринулся на женщину с намереньем удавить голыми руками. Тиль не дал. Выкинул меня из дома и закрыл дверь. Я пару раз пнул ногой дверь в дурацкий цветочек. Ненавижу, суку! Всей душой ненавижу! Это она! Точно она! Больше некому. Что она делает с братом? Чем опоила? Что она сделала с ним?

– Идиот! – беспомощно заорал я окнам, отойдя немного назад. – Она лжет тебе! Слышишь, ты, идиот безмозглый! Она тебе лжет! Мы с Мари! Ни я! Ни она! Специально не стали писать заявление, потому что она твоя жена! Чтобы эту дуру не посадили! Идиот! Мари до сих пор любит тебя и бережет! Твоя семья любит тебя! Я хотел помириться… Просто помириться… Идиот… – Схватил лопату, лежащую недалеко от окна, где стояли замерзшие и завядшие кусты роз, которые мы посадили с Мари год назад, и швырнул ее в дверь с мерзкими цветочками. Лопата оставила вмятину и отскочила назад, едва не ударив меня черенком. – Идиот, какой же ты идиот, брат… Я ведь хотел просто с тобой поговорить…

Я не рискнул ехать в таком состоянии к Мари. Не хотелось пугать детей своими взвинченными нервами, не хотелось расстраивать Марию рассказом про безумную бабу. Я позвонил матери и нажаловался на брата. Я матерился, орал, пинал всё, что попадалось под ноги, мотаясь около машины из стороны в сторону. После разговора с мамой, стало легче, но мне срочно требовался какой-нибудь допинг. Я набрал Хагена, молясь, чтобы он был свободен.

– Мне надо выпить! – с ходу начал я, едва он отозвался в трубке.

– В наш кабак?

– Да.

– Сейчас приеду.

К полуночи я ужрался и немного успокоился. Хаген отвез меня домой, сдал на руки Сьюзен и посоветовал не пускать больше к Тилю. Черта с два я теперь к нему на поклон приду. Пусть катится в преисподнюю!